Проблема антифашистской борьбы КПГ в 1920-1933 годах

         Глава 4.1932г. - сложный период для КПГ

         1932г был для КПГ наиболее  трудным и сложным в рассматриваемый  период. Ситуация из месяца  в месяц ухудшалась, ибо НСДАП завоёвывала всё новых сторонников. В этих условиях в деятельности КПГ наметились определённые сдвиги; но серьёзнейшие заблуждения препятствовали отходу от стратегии и тактики, которые, в конечном счете, проистекали из непонимания того, что буржуазии присущи не 1. а 2 различных метода господства.

           На президентских выборах 1932г. (март-апрель) СДПГ призвала голосовать за Гинденбурга, который представлял интересы консервативных группировок буржуазии. Он и был избран, в значительной мере голосами рабочих-социал-демократов. Гитлер соперничал с Гинденбургом за пост президента, и его поддержало в 1-м туре свыше 11 млн., во 2-м-13 млн. (Тельман собрал в 1-м-5 млн., во 2-м- 3,7 млн.). Успех гитлеровцев побудил ЦК КПГ высказать в циркулярном письме (6 апреля), ряд самокритичных замечаний: «Решительно применяя тактику единого фронта снизу, с целью отрыва рабочих-социал-демократов от их вождей, мы ни в коей мере не должны упускать задачи борьбы против нацистов. Наша партийная пресса, за некоторыми исключениями, полностью отрицала или, по меньшей мере, недооценивала успех нацистов. Это означает затушёвывание перед массами угрозы со стороны нацистов, оказались не в состоянии конкретизировать наш боевой лозунг «Класс против класса» и сделать его понятным для масс » Выборы в прусский ландтаг, состоявшиеся вскоре, подтвердили, что влияние КПГ падает. Надо было принимать какие-либо меры, и 25 апреля появилось воззвание ЦК КПГ и РПО. В нём провозглашалась готовность бороться плечом «с каждой организацией, в которой объединены рабочие и которая действительно желает вести борьбу против снижения зарплаты и пособий. Призыв к единству, даже выраженный в расплывчатой форме, оказал положительное влияние. В ряде мест прошли совместные выступления в защиту прав трудящихся, против фашистов»

             В докладе Тельмана на пленуме ЦК 24 мая прозвучало осознание сектантских ошибок. Он говорил: «Иногда в вопросе о борьбе против фашизма мы видели известное уподобление фашизма социал-фашизму, гитлеровской партии социал-демократии, которых  считали близнецами… Состав этих партий совершенно разный. Необходимо учитывать это в стратегической ориентации с целью завоевания масс и в нашей политике единого фронта»

              На пленуме было решено развернуть массовую компанию Антифашистской акции. Призыв был опубликован уже 25 мая. Он был услышан многими. В рамках Антифашистской акции в Ханау, Сендале, Везенберге члены СДПГ приняли участие в совместных с коммунистами выступлениях.

              Ряд документов КПГ, относящихся к июню-1-й половине июля 1932г., отличается более трезвой оценкой положения и большей продуманностью в предлагаемой тактике. Таково, например, циркулярное письмо секретариата от 4 июня-1-е после прихода Папена к власти (1 июня). Здесь справедливо указывалось: факты последнего времени свидетельствуют о том, что «в связи с исключительным нарастанием национал-социалистического движения буржуазия чувствует себя достаточно сильной, чтобы перейти во фронтальное наступление на пролетариат». В письме содержалась и другая важная мысль, считавшаяся ранее неверной: о том, что разногласия социал-демократии и нацистов относительно методов управления страной «могут при определённых обстоятельствах принимать характер ожесточённых конфликтов».

              «Каждому коммунисту,- говорилось  здесь,- должно быть ясно: классовая  политика обязывает нас, прежде всего, изолировать социал-демократию, отнять у неё рабочих». Подвергая критике позицию межпартийного республиканского объединения (Рейхсбаннер), указанное письмо вместе с тем подчёркивало: «Но мы никогда не пойдём с приверженцами нацизма против Рейхсбаннера, а наоборот- с рабочими-рейхсбаннеровцами против штурмовиков». По-прежнему речь шла, однако, о «вредных тенденциях единого фронта под революционным руководством».

             Положительное значение - если бы они были реализованы- имели некоторые выводы статьи Тельмана «О нашей стратегии и тактике в борьбе против фашизма»(июнь 1932г.). Высказываясь против единого фронта только на уровне руководящих инстанций, он, тем не менее, подчёркивал: «Это не исключает в определённых случаях и, прежде всего на стадии более развитого классового движения, применения тактики единого фронта снизу и сверху в революционном смысле»

              Таким образом, был определённый сдвиг в лучшую сторону, но лишь частичный, непоследовательный. Следует иметь ввиду, что приход Папена к власти означал существенное изменение роли социал-демократии. Этим, вероятно, объяснялось некоторое изменение тактики коммунистов в представительных  учреждениях. Отказ от сотрудничества с депутатами от СДПГ, действовавшей в период после XII съезда КПГ при выборах руководящих лиц этих учреждений, теперь в ряде случаев не соблюдался. Так было и в прусском ландтаге, где коммунисты, чтобы воспрепятствовать избранию нациста на пост президента, голосовали за кандидата СДПГ.

      Тем не менее, лидеры социал-демократии не откликнулись на наметившиеся сдвиги. Именно тогда, когда единство, даже зародышевое, необходимо было как воздух, правление партии приняло решение, которое практически покончило с надеждой на смягчение конфронтации. Опубликованное 29 июня, оно категорически запрещало местным организациям какие-либо самостоятельные инициативы по установлению единства. Результаты этого пагубного шага не замедлили сказаться. Надо иметь в виду, что среди рядовых членов КПГ (об этом говорил Э. Тельман на XII пленуме ИККИ) и тем более в руководяще верхушке весьма сильны были сторонники концепции «социал-фашизма», апологеты близкого  «последнего боя» и других ультралевых доктрин. Решение правления СДПГ очень помогло им, дав в руки необходимые «козыри». И влиянием этих сил можно объяснить появление циркулярного письма Секретариата ЦК КПГ от 11 июля, в котором всё шаги, сделанные весной 1932 г. В сторону сотрудничества, рассматривались как непростительные ошибки и подвергались резкой критике. Так, например, о тактике, которой должна руководствоваться фракция КПГ в прусском ландтаге, говорилось, что она «ни в коем случае не должна стать правилом, как уже произошло в некоторых местах». Следующий пункт письма касался обращения к СДПГ и организациям Железного фронта о проведении совместных демонстраций; в июне с таким предположением обратился берлинский комитет КПГ. Это объявлялось недопустимым: «Такие демонстрации ведут к затушеванию принципиального различия между нашей партией, единственной революционной партией германского пролетариата, и партией социал-фашизма».

      Циркулярное письмо подчёркивало необходимость «с железной энергией представлять в массах нашу революционную стратегию и тактику против массовых настроений, распространённых ныне и проявляющихся и в наших рядах», - о «единстве любой ценой через головы» всех руководителей и т.д. Вновь повторялось, что СРП – «левое» крыло социал-фашизма. Это было за девять дней до реакционного переворота в Пруссии.

      Противозаконное устранение Папеном прусского правительства 20 июля 1932 г. Было одним из поворотных пунктов рассматриваемого периода. Папен действовал нагло, делая ставку на раскол рабочего движения; минимальное единство пролетарских рядов (учитывая тот факт, что в руках прусского правительства находились полицейские силы, насчитывавшие несколько десятков тысяч человек) позволило бы оказать достаточно эффективное сопротивление немногочисленным армейским частям. Социал-демократия полностью обанкротилась в тот день со своей упорной тактикой оттягивания «решительного боя». Но есть и другая сторона, о которой уже упоминалось ЦК КПГ о всеобщей забастовке, адресованное СДПГ и АДГБ, после всего, что произошло в отношениях между двумя рабочими партиями, вряд ли могло встретить у социал-демократов желаемый отклик.

      Сочетание ряда причин привело к тому, что  германский рабочий класс остался  пассивным это очень хорошо поняли власти имущие: поражение трудящихся 20 июля 1932 г. Было серьёзным предвестником их рокового поражения 30 января 1933 г.

      Под знаком 20 июля прошли выборы в рейхстаг. Нацисты повторили высокий уровень, достигнутый во 2-м туре президентских  выборов, КПГ выиграл свыше 600 тыс. голосов за счёт СДПГ. Это в очередной раз вызвало эйфорию в КПГ. В циркулярном письме Секретариата ЦК КПГ 8 августа 1932 г. Содержался знакомый тезис: «Партия – единственный победитель» на выборах. Здесь правильно отмечалось, что их результат означает преодоление временной изоляции и стагнации, которые обнаружились в ходе выборов президента (во втором туре) и прусских, что это удалось благодаря развёртыванию Антифашистской акции. Но проявлялась прежняя самоудовлетворённость: успех на выборах 31 июля объявлялся доказательством правильности проводившейся политики и опровержением взглядов о необходимости изменения её. В конце августа – начале сентября 1932 г. Проходил XII пленум ИККИ. Его участники подвергли руководство КПГ подчас резкой критике за то, что реакция сумела провести переворот в Пруссии практически без сопротивления.

      Зато, несомненно «достижение» отмечались в борьбе против социал-демократии. В большой речи В. Ульбрихт обвинил социал-демократию в том, что она, пытается приковать всё внимание рабочего класса к Гитлеру, дабы замаскировать поддержку, оказываемую для установления фашистской диктатуры правительством Папена: «Конечно, приковать внимание к Гитлеру» за пять месяцев до его прихода к власти, безусловно, следовало. На пленуме вновь встал вопрос о красных профсоюзах. Э. Тельман в специальном докладе «Об уронах экономических стачек и борьбы безработных» констатировал, что «у нас, например, в Германии, в развитии красных профсоюзов наступил застой». Мало того, сказал он, создание последних вело к ликвидации революционной профоппозиции в старых профсоюзах. Тельман процитировал в этой связи статью из газеты РПО строителей в г. Вейсенфельсе: «Дальнейшее пребывание в реформатском профсоюзе означает соучастие в предательстве интересов рабочего класса». Однако выводы о том, что создание красных профсоюзов не оправдало себя, не последовало. Наоборот «Нам приходится, - отметил Тельман, - в особенности в Германии, очень резко ставить вопрос об усилении XII пленум ИККИ. Стенографический отчёт т/М33-115 красных профсоюзов и оппозиционного движения внутри реформистских и других союзов».

      Тельман говорил: «Наша партия с большим  успехом боролась со всеми тенденциями  ослабления принципиальной борьбы против социал-демократии, как и против мнения, что главный удар в борьбе с внутренними врагами рабочего класса должен быть направлен уже не против социал-демократии. После прихода к власти правительства Папена отдельные товарищи в Германии вновь обнаружили в этом основном вопросе нашей политики и тактики некоторые уклоны от генеральной линии нашей партии». Курс КПГ вызвал возражения в речи представителей Чехословакии, члена Политсекретариата ИККИ Гутмана, доложившего о выводах специальной бригады Коминтерна, ездившей в Германию. Гутман сказал: «Бригада констатировала, что можно говорить о стене, стоящей между коммунистическими и социал-демократическими рабочими. На обследованных бригадой предприятиях «единый фронт был рассчитан на классово сознательных рабочих, ибо он допускался лишь при условии безоговорочного признания нашего руководства и наших основных, а зачастую также стратегических лозунгов». Но в целом критика КПГ велась на пленуме не с этих позиций.

      Последующие месяцы были временем дальнейшей поляризации  классовых сил, причём гитлеровцы исчерпали  свои возможности мобилизации масс на данном этапе, а КРГ, наоборот, находилось на подъёме: ей удалось поднять забастовочную волну после опубликования в начале сентября чрезвычайных декретов, которые по масштабам воздействия на жизненный уровень трудящихся оставили далеко позади аналогичные мероприятия Брюнинга. Одновременно усилились противоречия в лагере буржуазии. Но КПГ продолжала требовать от своих организаций «с максимальной решительностью усилить идеологическое  наступление против нацистов и социал-демократов»[10,с.15]. Главным же объектом борьбы являлось правительство. Так что враги были по-прежнему все.

      В октябре 1932 г. Собралась конференция  КПГ, но она, в сущности, ничего не изменила. Правда, конференция нанесла завершающий  удар группе Неймана-Реммеле, которая  рассматривалась как левацкие. Реммеле, как несколько ранее Нейман, был снят со всех постов в партии. Аутентичными материалами о борьбе в руководстве КПГ, итогом которой были эти меры, историки не располагают. Что же касается обвинений в «левизне», то на фоне приведённых выше документов партии эти обвинения не убеждают в особой вине именно Неймана и Реммле. Конечно, Нейман придерживался ультралевых взглядов, но этим он вовсе не отличался от других членов и кандидатов в чины Политбюро ЦК КПГ. Нейман как-то сказал, что, если фашисты придут к власти, то только на полметра под землю, а над этим - рабочий класс. Но разве он один говорил нечто подобное? То же самое провозгласил А. Норден (в послевоенный период многолетний член Политбюро ЦК СЕПГ) в статье, посвященной «обоснованию» участия КПГ в прусском референдуме 1931 г. Упомянув победы германского рабочего класса над путчистом Капом (1920 г.) и рейхсканцлером Куно (1923 г.), Норден заявил, что «всеобщая забастовка быстро нанесёт смертельный удар господству Гитлеру-Гугенберга . Можно привести и другие подобные высказывания, рождавшиеся в атмосфере самовосхваления, переоценки собственных успехов и принижения достижений противника, в обстановке, когда годами воспитывалась убеждённость, что партия может не только противостоять всем, но и рассчитывать на победу и при самом неблагоприятном соотношении сил.

      Неубедительным  выглядели обвинения против Реммеле. «Дело» не закончилось в 1932 г. Оно  вновь возникло на XIII пленуме ИККИ в декабре 1933 г., почти год спустя после прихода фашистов к власти. Здесь с сообщением о фракционной деятельности Реммеле выступил А. Марти. Заявив, что на XII пленуме Реммеле и Нейман защищали политическую линию, противоположную линии КПГ и Коминтерна, он изложил их разногласия с партией и Коминтерном (уже на конец 1933 г.). Первой в списке фигурировала их точка зрения, что приход фашизма к власти означает смену системы господства капитализма. КПГ и Коминтерна в целом и в это время всё ещё продолжали считать, что с установлением фашистской диктатуры ничего не произошло – буржуазия господствовала до этого, господствует и теперь.

      Реммеле утверждал, что пролетариат потерпел в Германии самое крупное поражение  после 1914 г. Это мнение Марти комментировал  так: «Если это верно, то и Коммунистический Интернационал обанкротился. Реммеле полагал также, что «мы сейчас переживаем эпоху фашизма и реакции». Всё это «опровергалось» в лучшем демократическом стиле, которому учились у Сталина. Реммеле по словам Марти, развивал «контрреволюционную теорию» западного коммунизма», теорию отрицавшую большевизацию компартии, в особенности КПГ[13,с.59]. 

            В Германии последних месяцев 1932 г. События развивались стремительно. Новые выборы в рейхстаг (6 ноября) принесли успех КПГ, собравшей 6 млн. голосов. Нацисты же потеряли 2 млн., что вызывалось, вероятно, тем, что приход к власти, который они постоянно предвкушали, сильно затянулся, и не устойчивая часть их электората отдала свои голоса другим партиям, возможно, и коммунистам. У КПГ были основания для радости, но не для самоуспокоенности, ибо потеря влияния НСДАП не входила в расчёт влиятельных кругов крупного капитала, сделавших ставку на Гитлера, она лишь активизировала их. Значительно усилилось давление на Гиндельбурга с целью сгладить имевшиеся разногласия и призвать нацистскую партию к власти. Во главе имперского правительства вместо Папена встал генерал Шлейхер.

      Когда знакомишься с документами КПГ, относящимися к этим последним двум месяцам, не оставляет ощущение, что  подлинная тревога, которая заставила  бы бить в набат, отсутствовала. В конце ноября В. Ульбрихт, рассуждая о письме Сталина (опубликованном год назад), призывал к последовательной борьбе против социал-демократии. В циркулярном письме отдела агитации и пропаганда ЦК КПГ от 22 декабря, посвящённом идеологическому наступлению, речь шла о предстоящим в января дне памяти К. Либкнехта, Р. Люксембург и В.И. Ленина. Подчёркивалось, что этот день должен стать прологом к проведению в марте 1933 г. юбилейных дат связанных с К. Марксом. В этом документе говорилось также: «Мы в текущем году на один шаг приблизились к завоеванию большинства рабочего класса». 28 января датировано циркулярное письмо Секретариата об организации компании в связи с намеченным на весну очередным съездом СДПГ, который рекомендовалось вести под лозунгом завоевания большинства пролетариата (другой лозунг: «СДПГ – главная социальная опора капиталистического господства»).  Это спокойствие, ничем не омрачаемая уверенность в завтрашнем дне были следствием того, что господствующей после выборов 6 ноября стала глубоко ошибочная точка  зрения о тяжёлом, едва ли не бесперспективном положении гитлеровской партии. В циркулярном письме от 22 декабря речь шла о «находящейся в упадке национал-социалистской партии». А в это время за кулисами шла кипучая деятельность с целью притупить противоречия в буржуазном лагере и передать бразды правления Гитлеру; сведения об этих махинациях проникали в прессу (например, о встрече Папена с Гитлером 5 января 1933 г.).