Проблема антифашистской борьбы КПГ в 1920-1933 годах

        Причины того, почему гитлеризм мог победить в такой развитой стране, как Германия, с её давними и, казалось бы, прочными культурными традициями, вот уже более полувека занимает умы не только специалистов. Многие люди, не имеющие прямого отношения к исторической науке, стремятся добиться ответа на вопросы, было ли неизбежно господство фашизма в Германии, можно ли было предотвратить его, и если да, то, что следовало бы сделать для этого.

         Главной причиной того, что германский фашизм смог оказаться у власти, был раскол рабочего класса, когда между различными его отрядами, представленными, соответственно, социал-демократической и коммунистической партиями, не только не было какого-либо сотрудничества, а, наоборот, происходила борьба (которая не прекратилась и после 30 января 1933г.) Кто повинен в этой роковой вражде: социал-демократы или коммунисты?

         В литературе, где ставится этот вопрос, естественно нет на него однозначного ответа: в работах немарксистских авторов, как правило, обвинения предъявляются только коммунистам; в книгах и статья, принадлежащих учёным-марксистам, вся вина возлагается на социал-демократов, о серьёзных упущениях же в деятельности КПГ, о её крупных ошибках говорится скупо, как бы мимоходом. Конечно, в разные времена оценки варьировались: так, в середине 30-х гг. в связи с поворотом событий в политике Коммунистического Интернационала на его 7 конгрессе руководство КПГ подвергло свою деятельность самокритике, содержавшей ряд существенных признаний. Спустя четверть века, после 20 съезда КПСС ,вновь на некоторое время возникла возможность более или менее объективного освещения событий начала 30-х гг. в Германии. Но в дальнейшем, в течение 20 с лишним лет правдивый анализ политики КПГ был практически невозможен.

          Наше время, время коренной  перестройки, в то числе в области исторического знания, требует совершенно иного, чем прежде, подхода к такому «белому пятну» новейшей истории ,каким является подоплёка раскола германского рабочего движения в конце 20-начале 30-х гг.

           Думается, что данное исследование целесообразно предварить 2-мя замечаниями:

          1.Правдивое освещение политического курса КПГ в рассматриваемые годы, раскрытие действительных её промахов отнюдь не означают, что тем самым снимается (или ослабляется) ответственность с германской социал-демократии. Лидеры СДПГ своей политикой разоружали рабочий класс Германии перед лицом фашизма, а их антикоммунизм в сильнейшей степени питал собою сектантские тенденции и настроения в КПГ.

           2.Необходимо сразу же отмежеваться о тех исследований на Западе, которые занимают весьма односторонние антикоммунистические позиции. В своих работах эти авторы - К. Никлаус, Т. Вейнгартнер, Г.Вебер, Й. Вист и другие - стремятся обелить социал-демократию, а политику КПГ рисуют чёрной краской. Но главное, пожалуй, в том, что они пытаются доказать зависимость всех действий КПГ от интересов внешней политики СССР.

          На деле курс КПГ был связан не с интересами СССР как государства, а с Коминтерном и той политикой, которую он проводил под диктатом Сталина. Она была нацелена на подготовку решительного боя между пролетариатом и буржуазией, и быструю победу над последней. Принятие этой линии неслучайно совпало с разгромом «правой оппозиции» в СССР (и соответствующей компанией против «правых» и «примиренцев» в других компаниях, прежде всего в КПГ). С 1924-1925гг. в Коминтерне быстро усиливалось влияние Сталина на принимаемые решения, а, следовательно, и сектантские, ультралевые тенденции. Они основывались на представлении, что революционное движение, несмотря на некоторую заминку, вскоре начнёт неудержимо расти, а раз так, то необходимо всемерно усилить борьбу с социал-демократией за массы. И этому должна быть подчинена тактика единого фронта: не соглашение с социал-демократией для достижения общих целей, а отвоевание у неё сторонников при помощи «единого фронта» снизу.

          Ещё в 1924г. Сначала Зиновьев, а за ним Сталин сделали 1-ю попытку уподобить социал-демократию фашизму. В № 11 журнала «Большевик» за 1924г.[2,с.86] Сталин опубликовал статью «К международному положению», в которой выдвинул печально известный тезис, что «фашизм есть боевая организация буржуазии, опирающаяся на активную поддержку социал-демократии. Социал-демократия есть объективно умеренное крыло фашизма». Термин «социал-фашизм», олицетворявший сталинское представление о социал-демократии, возник в документах 10 пленума ИККИ (июль 1929г). Характеристика политики германской социал-демократии завершалась здесь словами: «Таков путь германской коалиционной социал-демократии к социал-фашизму». Существенную роль в том, что в решении 10 пленума ИККИ появился этот термин, сыграл расстрел 1- майской демонстрации 1929г. в Берлине. Со стороны коммунистов требовались политическая дальновидность и мудрость, которые, к сожалению, практически отсутствовали. Вот, что говорилось, например, в одном из циркуляров секретариата ЦК КПГ, относящемся к марту 1929г.: «Сделать полицейские мероприятия неэффективными можно благодаря решительному отпору, смелому прорыву запрета демонстраций на базе широкой мобилизации масс». Обе стороны е хотели отступать. Результатом было кровавое побоище, унёсшее 30 жизней. Это событие в отношениях между СДПГ и КПГ привлекло максимальную ожесточённость.

           В этом случае мы встречаемся  с одной особенностью подхода  руководителей КПГ к текущим  событиям. КПГ едва ли не каждое, даже не слишком значительное ужесточение существующих порядков, квалифицировала как установление фашистской диктатуры. И это могло лишь дезориентировать шедшие за ней массы, снизить их сопротивляемость в момент действительного прихода фашистов к власти. Наиболее тяжёлым, пожалуй, последствием 1 Мая 1929г. был запрет Союза смог бы сыграть немалую роль в отражении атак нацистов на революционных рабочих.

           Курс на конфронтацию с социал-демократией  был распространён и на профсоюзную политику партии. Его ревностным исполнителем являлся П. Меркер. От него и его единомышленников можно было услышать заявление такого рода: «Социал-фашистские рабочие прогнили насквозь, с ними можно свести счёты только в решительной схватке».

             Критика взглядов Меркера была поручена одному из наиболее подготовленных в теоретическом отношении членов Политбюро- Г. Реммеле. Он указывал: «Не видеть нацию национал-фашизма из-за социал-фашизма, значит, привести партию к самым роковым ошибкам, чуждому ленинизму курсу, к небольшевистской политике, стратегии к тактике».

            Председатель КПГ Э, Тельман,  выступая 20 марта 1930г., решительно  осудил взгляды Меркера (Правда, не называв его) и указал, что  торжество его взглядов(а это  и произошло позднее) привело бы КПГ к кризису. «В данном случае, - сказал он, - «левое» сектантство, проявляющееся в изоляции от всех масс, которые ещё далеки от нас, принимает самую грубую антиленинскую форму». Вместе с тем, Тельман подтвердил, что «новый курс КПГ» означает значительное усиление принципиальной борьбы против социал-фашизма на всех фронтах нашей политической борьбы. Он заявил также следующее: «Мы можем скоро оказаться перед лицом неожиданных событий…вследствие чего, на повестке дня станет вопрос о борьбе за революционную государственную власть, причём, гораздо быстрее, чем мы этого ожидаем»[3, с. 268]

          Трудно сказать, на чём могло основываться подобное предложение. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

         Глава 3.Антифашистская борьба.

         Обратимся к вопросу, который, без сомнения, является центральным для суждения о политике КПГ в конце 20-х-начале 30-х гг. об  отношении к фашистской опасности. Не заметить её, не понять, против кого она обращена, коммунисты просто не могли, ибо именно компартия, идеи коммунизма с самого начала являлись главным объектом атак гитлеровской партии. Уже в октябре 1929г. вопрос о фашизме рассматривался на пленуме ЦК КПГ. Из отрывочных данных, опубликованных в изданиях ГДР, известно, что            Э. Тельман, выступая здесь, подчеркнул, что крупные капиталисты, использующие фашистов в своих интересах, осуществляют реорганизацию гитлеровской партии. Он отметил, что компартия недооценила темп развития нацистского движения, и призывал сделать «крутой поворот в борьбе против фашизма».

            В коммунистической печати появились отдельные серьёзные материалы, содержащие анализ отличительных черт нацизма. Такова, например. Редакционная статья, опубликованная в конце 1929г. в журнале «Интернационал» под заголовком «Национал-фашистская волна в Германии». Здесь отмечалось, что нацизм выступает под флагом антимарксизма, будучи тем самым обращён и против социал-демократии. Эта совершенно справедливая констатация была, однако, снабжена оговоркой: «Если смотреть поверхностно». Авторы обращали внимание также на применение нацистами весьма радикальных (по отношению к существующему строю) идей. Они исходили из той точки зрения, что нацистская партия - концентрированное выражение фашистских сил в Германии.

            Но такие здравые суждения  были сравнительно редки. Недооценка фашистской опасности, о которой говорил Э. Тельман, в последующие годы не только не была преодолена, но даже усилилась. А сама эта недооценка вытекала из изначальной нечёткости в определении того, в чём заключаются специфические черты фашизма, и кто именно является в Германии его носителем. Тот же журнал, где была напечатана охарактеризованная выше статья, опубликовал другой материал, написанный Р. Риннером и называвшийся «Фашистское движение в Германии». Автор рассматривал социал-демократию и гитлеровскую партию, как различные составные части фашистского движения. К этому остается добавить, что он в годы фашистского господства стал жертвой кровавого террора нацистов.

           Но не только социал-демократию  коммунисты считали фашистской силой. Так же они характеризовали и политические группы, которые находились у власти в начале 30-х гг. В марте 1930г. рейхсканцлером стал лидер партии Центр Г. Брюнинг, положивший начало серии «президиальных» правительств, которые вели курс на максимальное ограничение прерогатив парламента и, соответственно, расширение функций исполнительной власти. Вполне оправданными были резкое неприятие политического курса правительства Брюнинга, мобилизация масс на борьбу против его антинародной политики. Но его антидемократические мероприятия , хотя и были подчас непривычно суровыми, нельзя было считать фашистскими, как характеризовала их КПГ.

           Нечёткость была присуща принятому  в начале июня 1930г. постановлению  ЦК КПГ о борьбе против фашизма.  Появление такого документа было бесспорной заслугой руководства КПГ. Содержание его в целом отвечало назревшим потребностям отпора крайней реакции. Намечались меры для оказания сопротивления фашистскому террору, и, вместе с тем, подчёркивалась важность развёртывания идеологической борьбы против фашизма. Отмечалось, что деятельность партии в этой области совершенно недостаточна и должна быть усилена. Но здесь же утверждалось, будто усиление фашизма – «неизбежный спутник созревания революционной ситуации». Говорилось также, что «борьба против социал-демократической партии, её руководство, являющееся решающим орудием фашизации Германии». Целям фашизма противопоставлялись свержение капитализма, установление пролетарской диктатуры, завоевание Советской Германии, что противоречило требованиям максимальной мобилизации масс, сформулированными в постановлении.

            В 1929-первые месяцы 1930гг, когда  фашистское наступление только  развёртывалось и масштабы, которые  оно могло принять, были ещё неясны, среди коммунистов был распространён лозунг «Бейте фашистов, где бы вы их ни встретили!». Его авторство приписывалось Г. Нейману. Но стечением времени становилось всё более очевидным, что одними стычками ощутимых результатов в борьбе с фашизмом не добиться (это получило выражение и в постановлении ЦК КПГ от 4 июня 1930г.). Тем более характерно, что именно Нейману партия доверила честь представлять её на 16 съезде ВКП (б), где он в своём выступлении коснулся и данного сюжета. Но в начале остановился на докладе, на этом съезде секретаря ЦК ВКП (б) Молотова, отчитавшегося от деятельности делегации ВКП (б) в ИККИ: он ополчился на «правых» и «примиренцев» за то, что они пытались отрицать перерождение социал-фашизма.

            Речь Неймана продемонстрировала  единомыслие с руководящими деятелями ВКП (б). Он заявил в частности: «Мы не должны видеть главную опасность фашизма в лице только фашистских боевых организаций типа национал-социалистов. Фашизация государства идёт одновременно сверху, идёт со стороны буржуазной государственной власти.»

            Середина июля 1930г., те дни, непосредственно  последовавшие за съездом ВКП  (б), стали одной из кульминаций  политической жизни Германии  тех лет. В результате конфликта,  вызванного отказом рейхстага  утвердить чрезвычайный декрет, введённый Брюнингом при помощи диктаторского 48-го параграфа конституции, президент Гинденбург распустил парламент, и на14 сентября были назначены новые выборы. Они проходили в обстановке небывалой активности гитлеровцев с их изощрённой национальной и социальной демагогией, имевшей немалый успех.

            С большой энергией выступала  в ходе предвыборной кампании  и КПГ, чему способствовало  обнародование партией «Программы  национального и социального  освобождения немецкого народа»,  остриё которой было направлено против демагогии фашистов. Оценку указанной программе дал Г. Димитров в докладе Коминтерна: «Наши товарищи в Германии…запоздали с программой социального и национального освобождения, а когда выставили её, то не сумели применить её к конкретным потребностям и уровню масс.»[4, с. 226]

             Между тем нужда в разоблачении  нацистской идеологии была очень  велика. В циркуляре ЦК КПГ  от 17 июля говорилось: «Значение  идеологической борьбы против  фашизма, при одновременной организации  революционными рабочими обороны от фашистского террора, во многом ещё не находит у партийных организаций понимание». В предвыборных лозунгах партии доминировало всё то же противопоставление, грозящей фашистской диктатуре - диктатуры пролетариата, что суживало их деятельность.