Политические партии в России начала XX века: образование, программы

    В программных документах черносотенных союзов провозглашалось: «Русская народность, как собирательница земли Русской и устроительница Русского государства, есть народность державная, господствующая и первенствующая». Крайне правые разделили территорию страны на «коренные русские области» и национальные окраины. По их мнению, в число коренных областей входила часть территории Литвы, Польши, Казахстана. Крайне правые предлагали предоставить русским преимущественное право на приобретение и аренду казенных земель, заселение свободных территорий. Привилегии распространялись на всю империю. Что касается «коренных областей», то там преимущественные права превращались в исключительные. Например, черносотенцы требовали продавать и сдавать в аренду частные земли только русским людям.

     Главным стержнем черносотенной идеологии был антисемитизм. Они не только поддерживали все законодательные ограничения относительно евреев, но и требовали его дальнейшего ужесточения. Черносотенцы предлагали лишить евреев всех прав, изгнать их из всех учебных заведений, где учатся христианские дети. Одновременно евреям запрещалось открывать собственные учебные заведения. Список профессий и промыслов, которыми черносотенцы предлагали запретить заниматься евреям, охватывал почти все виды человеческой деятельности. Черносотенцы домогались, чтобы все проживавшие в России евреи были немедленно признаны иностранцами, но без каких бы то ни было прав и привилегий, предоставляемых всем прочим иностранцам. Они подчеркивали, что хотели бы возбудить «энергию евреев в деле скорейшего переселения в собственное царство и обзаведения собственным хозяйством». В своих предвыборных программах черносотенцы даже обещали, что поднимут вопрос о создании еврейского государства и будут содействовать переселению туда евреев, «каких бы материальных жертв такое выселение ни потребовало от русского народа».

     Черносотенный антисемитизм подпитывало  социальное напряжение в «черте оседлости», где существовала острая конкуренция между ремесленниками различных национальностей. Учитывая непропорционально высокую долю евреев в торгово-промышленной среде, можно сказать, что антисемитизм здесь являлся своеобразной формой классового протеста. Характерно, что крайне правые использовали антисемитские лозунги даже в регионах, где полностью отсутствовало еврейское население.

    Монархисты исходили из убеждения,  что самодержавная власть отвечает  интересам коренной нации и  ее лояльных соседей. Что же

    касается смуты в государстве,  то она, по мнению черносотенцев,  провоцировалась нерусскими элементами. Евреи, сохранившие свою религию и культуру, слабо поддававшиеся ассимиляции, шедшие в первых рядах национально-освободительного движения, идеально соответствовали образу враждебных инородцев. Добавим, что многочисленные еврейские общины за пределами империи давали повод говорить о том, что евреи служат главным проводником западного влияния. Черносотенцы утверждали, что древний народ Израиля, претворяя в жизнь ветхозаветную идею своей избранности и исключительности, задумал завоевать все остальное человечество и осуществить это не силою оружия, а хитрыми интригами, моральным разложением и экономическим закабалением. Широко разветвленным заговором руководит тайный центр — «международное правительство», его органами являются масонские ложи. Крайне правые внесли свою лепту в обширную литературу о еврейско-масонском заговоре, используя «протоколы сионских мудрецов» и другие фальсифицированные документы. По некоторым вопросам черносотенцы высказывали различные суждения: одни утверждали, что все республики и конституционные государства уже завоеваны евреями, и только страны с сильной монархической властью, в том числе самодержавная Россия, остаются последней преградой; другие, наоборот, указывали, что Россия выбрана первой жертвой ужасного заговора.

     Характеризуя черносотенную идеологию в целом, можно констатировать: она являлась своеобразной реакцией самых различных социальных слоев на резкие и бурные перемены в экономической и политической жизни России на рубеже двух веков. Эта идеология содержала одновременно консервативные и самые экстремистские элементы. Их социальной опорой были поместное дворянство, терявшее свое привилегированное положение, и в то же время значительная часть беднейшего населения, которую пугали разрушение привычного уклада, необходимость приспосабливаться к новым условиям и т.п. Парадоксально, что выведенное из состояния векового равновесия патриархальное население с готовностью подхватывало лозунги и    правого и левого экстремизма.

    Крайний национализм черносотенцев,  с одной стороны, был порождением великодержавного сознания, заложенного вместе с созданием российской государственности и укреплявшегося по мере расширения границ империи. С другой стороны, «истинно русские» подняли свой стяг тогда, когда империя начала задыхаться под грузом проблем и в движение пришли завоеванные, а также мирно присоединенные окраины; «господствующая и первенствующая» же нация оказалась едва ли не в худшем положении, чем остальные народы.

    Уровень дискуссий, концепций,  аргументов в правой среде  был (за редким исключением) ниже, чем у либералов или революционных радикалов, и это обстоятельство не могли изменить блестящие специалисты по отдельным отраслям знаний, встречавшиеся в рядах черной сотни. Но даже до предела упрощенные публикации были не доступны для понимания основной массы черносотенцев. Поэтому крайне правые чаще, чем другие партии, взывали не к разуму, a к чувствам людей, многократно повторяли одни и те же формулы заклинания и никогда не придавали особого значения противоречиям в своих программах. Интуитивно нащупывая способы воздействия на массовое сознание, они являлись в России своеобразными пионерами в этой области. 
 
 
 

4. Союз 17 октября 
 
 

     «Союз 17 октября» (известный под  названием «октябристы») вместе  с примыкавшими к нему партиями и организациями представлял собой правый флаг российского либерального лагеря и занимал промежуточное положение между конституционными демократами и крайне правыми. Грань, отделявшая эти общественно-политические группировки друг от друга, была, однако, весьма подвижной и неустойчивой. Организации, генетически связанные с октябристами (Партия мирного обновления), на деле почти смыкались с кадетами; в то же время целый ряд политических образований октябристского толка (Партия правового   порядка,  Народная   партия   «Союза   17   октября»   в Екатеринославле, Общество правового порядка и Манифеста 17 октября в Коломне, Партия за царя и порядок в Калуге и др.) в своей практической деятельности нередко отличались от крайних монархистов лишь по названию. Это обстоятельство давало повод противникам «Союза 17 октября» «слева» сравнивать октябристов с черносотенцами, а тем, в свою очередь, обвинять их в «скрытом кадетизме».

     Октябризм как политическое течение  возник и начал организационно  оформляться на основе правого «меньшинства» земско-городских съездов. Партийное размежевание в либеральном лагере в основном завершилось после издания Манифеста 17 октября 1905 г. Посчитав, что в России созданы необходимые политические предпосылки для движения по пути к конституционной монархии, будущие октябристы приступили к созданию партии, взяв в качестве ее название дату издания царского Манифеста. Само появление этого документа октябристы расценили как «величайший переворот в судьбах нашего отечества». «Отныне,— подчеркивалось в программном воззвание «Союза 17 октября»,— народ наш становится народом политически свободным, наше государство — правовым государством, а в наш государственный строй вводится новое начало — начало конституционной монархии». 
 

4.1 Структура, социальный состав 
 
 

     Организационно «Союз 17 октября»  начал складываться в последних числах октября 1905 г., когда в Москве, а затем и в Петербурге состоялось несколько встреч либеральных земцев с представителями крупной буржуазии. Помимо разработки программных вопросов на этих совещаниях шло формирование руководящих органов Союза — Московского и Петербургского отделений ЦК. В ноябре на проходившем в Москве земско-городском съезде будущие октябристы выступили уже более или менее сплоченной группой. В своем «особом мнении» по поводу принятой съездом общеполитической резолюции они высказались за оказание правительству помощи и поддержки «в водворении порядка ради скорейшего созыва Государственной думы», против прямых выборов в Думу и превращения ее в Учредительное собрание. Кроме того, в резолюции «меньшинства» решительно отвергалось предоставление автономии Польше, как и повсеместная и немедленная отмена «исключительных мер и военных положений» ввиду «революционного состояния страны».

    Ноябрьский земско-городской съезд не только совпал с выработкой октябристами своей программы, первый вариант которой был опубликован 9 ноября в газете «Слово», но и выдвинул в число лидеров складывавшейся партии одного из братьев Гучковых — Александра.

    Видное положение в «Союзе 17 октября» заняли и братья А.И. Гучкова — старший Федор и младший Николай. Ф.И. Гучков (1860— 913) вошел в ЦК октябристов в 1907 г., заняв ключевую должность казначея, а с декабря этого же года, будучи избран директором-распорядителем Московского Товарищества для издания книг и газет, стал фактическим руководителем центрального органа «Союза 17 октября» — газеты «Голос Москвы». Московский городской голова, директор Товарищества чайной торговли «Боткин и сыновья», Н.И. Гучков, как и его старший брат Александр, входил в состав Московского отделения ЦК октябристов с момента его образования.

    Патриарх земского движения, крупный  землевладелец Д.Н. Шипов, и  предприниматели братья Гучковы  олицетворяли собой две социально-политические струи, из которых возник октябризм: дворянско-землевладельческую и торгово-промышленную. Очень скоро к ним добавилась и третья — дворянско-бюрократическая. Глашатаем ее интересов в октябристской среде стала целая группа петербургских членов Союза во главе с действительным статским советником бароном П.Л. Корфом, первым председателем Петербургского отделения ЦК Союза, и тайным советником М.В. Красовским, его заместителем.

     Помимо отделений Центрального  комитета до конца 1905 г. в  обеих столицах были созданы городские советы «Союза 17 октября», направлявшие деятельность районных партийных организаций, а также 60 отделов Союза на местах. Всего в 1905—1907 гг. конституировалось 260 отделов «Союза 17 октября», причем основная их масса (около 200) возникла в период выборов в I Думу. Общую численность членов партии в это время можно определить в 75—77 тыс. человек. Местные отделы октябристов легко распадались и столь же легко возобновляли свою деятельность в период избирательных кампаний. Учитывая пассивность большинства членов Союза, следует отметить, что реальное влияние октябристов на политическую жизнь страны было отнюдь не пропорционально столь внушительным размерам их организации. Географически подавляющее большинство местных отделов «Союза 17 октября» возникло в земских губерниях европейской России с относительно развитым дворянским землевладением. В губерниях же   неземских и, особенно на национальных окраинах России число октябристских организаций было невелико. Немногим больше были количество октябристских отделов, созданных в сельской местности, всего порядка тридцати. Кроме собственных организаций «Союза I 7 октября», в ряде городов возникли немногочисленные студенческие фракции октябристов, а также их «немецкие группы». Наконец, к партии на автономных началах присоединились 23 политические организации, родственные ей в программно-тактическом отношении.

     Организационно «Союз 17 октября»  был задуман как «объединение  всех партий центра, независимо  от их второстепенных отличий  и оттенков», и был весьма рыхлым образованием. С самого начала широкое распространение в октябристской среде получило допускавшееся  уставом параллельное членство в других партиях и организациях. Само членство в «Союзе 17 октября» не влекло за собой выполнения каких-либо специальных партийных поручений, как и уплату фиксированных членских взносов. Несмотря на то, что приблизительно с 1906 г. лидеры октябристов пытались внедрить в практику чисто партийные методы руководства Союзом, многие его рядовые  члены   продолжали  рассматривать  его  скорее  как дискуссионный клуб, но не как организацию, предполагавшую наличие строгой дисциплины и иерархичности. Октябристам всегда была абсолютно чуждой столь характерная для членов революционных партий готовность пожертвовать всем ради достижения партийных целей. «Мы стойкие монархисты в отношении русского государственного строя... но в нашем внутреннем партийном режиме мы неисправимые республиканцы, даже с некоторым наклоном в сторону анархизма,— признавал А.И. Гучков.— ...Нам с трудом дается установить в наших рядах навыки той железной дисциплины, без которой невозможна никакая серьезная политическая работа».