Политические партии «Алаш» и «Уш-Жуз»

Тем временем казахские автономисты, не дожидаясь указаний сверху, деятельно включились в подготовительную работу. В конце июня киргизское представительство при ВЦИК (председатель — член КирВРК и ВЦИК А.Байтурсынов, члены — А.Ермеков и Г.Букейханов) постановило параллель­но комиссии при КирВРК немедленно учредить комиссию из опытных статистиков, экономистов, эт­нологов, чертежников и других специалистов (22 человека) для подготовки проекта границ Киррес-публики по данным исторического, этнографического, естественно-географического, исторического и экономического положения края. Местом работы комиссии была определена Москва, поскольку именно здесь были сосредоточены документы соответствующих ведомств и учреждений25. Одновре­менно они инициировали направление представителей с мест на августовское совещание в столице. Так, по рекомендации Ермекова, кирсекция Семипалатинского губревкома направила делегата для детального освещения вопроса об этнографическом составе населения области, о границах волостей, числе их жителей, а также о казахском населении Алтайской губернии и казачьей полосы. Для сбора материалов в государственных и научных учреждениях по определению границ республики в Пет­роград был направлен еще один представитель губернии. Заведующий Семипалатинским киротделом Акаев 2 августа телеграфом известил Ермекова о единогласном желании казахского населения пяти уездов губернии присоединиться к Киркраю целиком.

Представителями КирВРК на совещание были назначены Пестковский и Байтурсынов, которые получили право кооптации новых членов из числа прибывших с мест. В конце июля был кооптирован еще один представитель казахской интеллигенции — Г.Алибеков. Еще до начала совещания про­изошли некоторые подвижки в позиции Наркомнаца. Решением этого наркомата 3 августа Ермеков был направлен в НКВД для согласования вопроса о границах. При этом Наркомнац согласился с предложением КирВРК, отдельных членов СибВРК и Челябинского губисполкома, а также с ходатай­ством представителей Семипалатинской губернии о передаче Семипалатинской части Акмолинской области и Кустанайского уезда в подчинение КирВРК. Алашординцы мобилизовали все свои органи­зационные и интеллектуальные ресурсы, чтобы добиться согласия Центра на образование республики в границах, которые они отстаивали, начиная с 1917 г., — времени организационного оформления ав­тономистского движения26.

Совещание состоялось 9-10 августа под председательством члена коллегии Наркомнаца А.З. Ка­менского. Среди присутствовавших были: А.Ермеков (от Семипалатинской области и как докладчик; в 1918 г. он же от имени правительства казахской автономии Алаш вел переговоры о ее статусе с ан­тибольшевистским Временным Сибирским правительством), М.Султан-Галиев (от Наркомнаца), С.Пестковский, М.Мурзагалиев, Г.Кулаков, А.Джангильдин, А.Байтурсынов и Г.Алибеков (от КирВРК), П.Петровский (от кирпредставительства в Москве), Г.Сафаров (от Турккомиссии ВЦИК и СНК РСФСР), В.Соколов (от Сибревкома), И.Полюдов (от Омского губревкома), И.Мартынов (от Оренбургского губисполкома), Поляков (от Челябинского губисполкома), С.П.Милютин и Д.Темра-лиев (от Букеевской губернии), Итбаев и Уразаев (от Акмолинской области), А.Каримов (от Астра­ханской области) и А.Д.Цюрупа (от Наркомзема). Представителям западного отделения Алаш-Орды Досмухамедову и И.Кашкинбаеву не удалось получить разрешение на участие в совещании27.

Ссылаясь на записку Кирревкома в Наркомнац, докладчик предлагал объединить в новой рес­публике все территории проживания казахов в губерниях и областях — Астраханской, Уральской, Тургайской28, Акмолинской, Семипалатинской, Сыр-Дарьинской, Закаспийской, Самаркандской и Ферганской, общей площадью в 3 467 922 кв. версты. По подсчетам ВРК, киргизское землепользова­ние на всей этой территории составляло 81 % всей площади, а киргизское население — около 5,5 млн. чел., или 54 %. «При установлении границ Киргизии, — говорил Ермеков, — надо будет при­нять во внимание этнические, экономические и культурные особенности всего края. Если принять во внимание, что до сих пор киргизы в значительной мере сохранили кочевой образ жизни и скотовод­ство как преобладающее занятие..., то станет очевидной экономическая связь этих областей... Поэто­му создание Автономной Киргизской Республики может быть мыслимо и реально лишь при условии сохранения связи между северной и южной частями в одних границах, в противном случае автономия окажется безжизненной. Культурные и экономические центры также находятся на окраинах террито­рии Киргизии, на которые претендуют смежные областные образования (Сибревком и др.). Без этих центров южные области будут обречены на экономический, хозяйственный и экономическо-культур-ный голод и вымирание. Исходя из этих соображений, — заключал он, — необходимо установить указанные границы Автономной Киргизии. Центром временно намечается Оренбург»29.

Представитель СибВРК в целом согласился с докладчиком, но подчеркнул, что отделение север­ных областей от Сибири искусственно прикрепит большое число русских к Киргизии и усилит в ней национальную рознь и распри. Кроме того, Оренбург как административный центр будет «острым углом в национальных отношениях между казаками и киргизами, и Киргизия рискует оказаться в ог­не восстаний». «История России, — говорил В.Соколов, — не дала киргизам возможности приобрес­ти достаточно знаний и организационных навыков для создания аппарата, нужного для управления обширной территорией Киргизии, а без такого аппарата автономия Киргизии рискует рассыпаться очень скоро». Для осторожного собирания земель и постепенного создания аппарата управления в процессе самой работы, — заключил представитель СибВРК, — нужно время, а пока можно оставить его в руках существующих органов — Сибревкома, Турккомиссии и пр., которые должны действо­вать в полном контакте с КирВРК30.

С точки зрения объективной социокультурной и политической ситуации, в этих рассуждениях многое было справедливо — сложившаяся обстановка затрудняла реальное функционирование авто­номии в границах расселения этноса. Не случайно лидеры движения Алаш в 1917 г., под напором господствовавших на развалинах империи центробежных тенденций провозгласив лозунг автономии и учитывая реальную расстановку сил и свои возможности, выступали за ее включение в состав Си­бирской областной автономии31. Когда в конце 1918 г. автономия была упразднена, алашординцы да­же предлагали Верховному правителю Колчаку организовать управление краем по типу английского в Индии32. Теперь же, когда провозглашение автономии стало практической и осуществимой задачей, они выступили за включение в нее входивших ранее в Степной край областей с преимущественно ка­захским населением.

Однако для Центра сохранять дробление организационных структур, имевших различный статус и подчинявшихся разным центральным органам, в условиях, когда перед ним стояла острая необхо­димость обеспечить жизнеспособность автономии, поддержку масс и лояльность национальных де­ятелей, настаивавших на реализации провозглашенного большевиками самоопределения, было неце­лесообразно. В то же время именно опасения за судьбу новой власти, лишенной прочной социальной базы, вызывали возражения участников совещания. Сафаров, например, высказавшись за самоопре­деление казахского народа в советской форме, отметил, что «в киргизских областях Туркестана Со­ветская власть не укреплена, классовых врагов приходится вытравливать огнем и железом», а в крае нет сил для самостоятельной работы в этом направлении. В итоге он поддержал мнение упомянутых выше членов Турккомиссии. «Эксперимент немедленного присоединения этих областей к Киргизии был бы чрезвычайно опасен», утверждал он, так как предоставил бы киргизскую бедноту на съедение кулакам. Следует сначала укрепить основную базу, а затем стремиться постепенно ее расширять.

Вообще совещание выявило большую разноголосицу мнений (их определяла далеко не только национальность участников), явную нестыковку в понимании общегосударственных и региональных интересов в процессе становления Советской федерации. Точку зрения Центра изложил Пестковский: «Строить здесь, в Киргизии, автономию по национальному принципу (как в других случаях) нельзя. Единственно мыслим территориальный принцип». Он был против отрыва окраин, экономически свя­занных с создаваемой республикой. Цюрупа поддержал его: «Край не сможет жить, если к степным пескам не будут присоединены более богатые окраины. Все аппараты Киркрая должны быть сосредо­точены в Кирревкоме, иначе положение останется то же, что до сих пор»33.

Вновь вступивший в дискуссию Сафаров дал объективную, но не отвечавшую конкретным поли­тическим целям оценку сложившейся коллизии. «Одно то, что мы все время бродим на огромной тер­ритории в поисках административного центра и не находим его», говорил он, подтверждает невоз­можность решить вопрос декретированием. Нужна долгая и напряженная работа. Он считал, что из Оренбурга влиять на ход дел и управлять Семиречьем и Сыр-Дарьей невозможно: «это анекдот, если не авантюра. Такая политика будет национальным утопизмом». Сибревком и Турккомиссия, по мне­нию Сафарова, должны постепенно передать управление областями Кирревкому.

Эти выступления большевистских лидеров вызвали острое неприятие националов. Байтурсынов, в частности, заявил: «Надо сказать открыто. Если Киркрай не может сам управляться, значит, респуб­лика не дозрела, нет условий для ее создания и тогда не о чем говорить. Следовательно, надо прежде всего решить вопрос — есть ли надобность создавать эту республику? Если решим этот вопрос в утвердительном смысле, тогда надо будет создать в республике ту силу, которая должна будет управ­лять краем, и это возможно». Его поддержал Джангильдин, сделавший к тому же весьма красноречи­вое признание: «Если мы серьезно возьмемся за вопрос, то нечего бояться, что мы не справимся. Мы не могли еще провести классового расслоения», ибо в сложившейся обстановке «нам приходилось даже выезжать на национализме киргизских масс, иначе ничего нельзя было сделать». При отсут­ствии на обширной территории аппарата, людей, пролетариата осуществление решений затруднено, считал он, но это проблема технических возможностей.

Такая позиция не встретила поддержки у представителей Центра, вынужденного нащупывать «золотую середину» между необходимостью добиваться неукоснительного проведения своей полити­ки и амбициями и претензиями националов, без которых нельзя было укрепить власть на окраинах и которым по-прежнему не доверяли. Султан-Галиев подчеркнул в своем выступлении: «Если власть слаба даже в Туркестане и Сибири, что никто не отрицает, то можно ли гарантировать, что их дей­ствия не будут расходиться с действиями Кирревкома и Центральной власти. Поэтому ревком этих областей должен руководиться директивными распоряжениями из Центра». Он был против разделе­ния управления краем между тремя центрами. Власть должна принадлежать КирВРК, считал он, а ос­тальные центры должны работать по его национальному и социально-экономическому плану и лишь помогать ему, руководствуясь его директивами.

В ответ автономисты продолжали отстаивать свою позицию. «Странно, что принципиальное единодушие в вопросе о создании автономии так расходится с делаемыми выводами. Действительно, встает вопрос — целесообразно ли создавать республику? Если я правильно понял, создание автоно­мии [нужно] не только для агитационного дела, но и для практической работы, то надо создать и ап­парат, иначе нет надобности и бессмысленно говорить о республике. Уж не говоря, что киргизы сами себя обслужат. Центр должен будет снабжать Кирревком работниками...», — сказал Ермеков. Он сог­ласился, что трудно выбрать действительный административный центр республики, посчитал, что в отношении некоторых «сомнительных» областей надо выяснить их мнение и предложил Сибревкому и Турккомиссии направить туда своих уполномоченных. Таким образом, автономисты, опираясь на национальную доктрину правящей партии и признав ее, последовательно добивались своей цели — создания национального государства34.

10 августа совещание в  целом одобрило предложенную  Каменским резолюцию и поправки  к ней, и образование Кирреспублики, таким образом, было решено. При этом совещание постановило, что до укрепления аппарата КирВРК соответствующие части края должны находиться в подчинении СибВРК и Турккомиссии. КирВРК, в свою очередь, должен был направить своих уполномоченных в эти областные центры на правах членов их ревкомов для подготовки аппарата власти с последующей передачей этих аппаратов республике35.

Итак, в целом автономистам удалось отстоять свои интересы. Во всяком случае, каким бы, с точ­ки зрения руководства пограничных регионов, искусственным и насаждаемым сверху ни казалось но­вое государственное образование, тогда интересы Центра и националов совпали. Национальное ра­венство, провозглашенное большевиками, должно было реализоваться в национальной государствен­ности, по крайней мере, для тех народов, которые имели к тому времени сколько-нибудь развитую культуру, свои организации и проявили определенное стремление к самоопределению, даже если это не вполне соответствовало уровню их этнополитической самоидентификации и экономического раз­вития, а в гораздо большей степени вызывалось давлением общеполитической ситуации и ведущих тенденций общероссийского революционного процесса.

12 августа вопрос рассматривался  на совещании под председательством  Ленина, через два дня проект  декрета о республике одобрила  коллегия Наркомнаца, 16 августа — административная комис­сия при Президиуме ВЦИК, а 17 и 24 августа — СНК РСФСР. 26 августа декрет вступил в силу. Со­гласно ему, к новой автономии отходили не только Оренбург, но и находящиеся на западе Казахстана Уральск, Кустанай, Порт-Александровск как «культурно-экономические базы с революционными элементами — переселенцами, переброшенными при царизме... как политически неблагонадежные, зараженные аграрным движением в России» Как известно, советский федерализм в 1920-е годы формировался в рамках ситуативной полити­ки большевиков и для автономий, в особенности, не предполагал договорного подхода. На практике РСФСР и СССР стали симбиозом федеративной формы и унитарного содержания с различными ме­ханизмами и возможностями модернизации этносов как единого поликультурного социума. Процесс образования национально-государственных единиц РСФСР на разных примерах рассматривается в современных исследованиях1. Тем не менее сохраняется необходимость более детального изучения становления автономий как структурных элементов советской федеративной системы. Такое исследо­вание дает возможность вскрыть механизм национально-государственного строительства в РСФСР и СССР, рассмотреть специфику модернизационных процессов в центральноазиатских странах, опреде­лить роль и проследить взаимоотношения национальной интеллигенции и власти в условиях глубо­ких общественных трансформаций. Настоящая статья основана на ряде опубликованных источников, но главным образом — на материалах архивов России и Казахстана2.

Летом 1920 г. в составе РСФСР были образованы Башкирская, Татарская, Казахская (до 1925 г. — Киргизская, поскольку казахи именовались «киргизами»), Дагестанская и Горская автономные республики и ряд автономных областей. Обратимся к истории создания казахской автономии. В 1919 г., когда лидеры автономизма алашординцы3 запятнали себя сотрудничеством с белыми и потер­пели военно-политическое поражение в союзе с ними, их переход на сторону Советов определялся условиями победителя. К тому же некоторые национальные лидеры (А.Байтурсынов и другие) перес­мотрели свои идейные позиции и связали судьбу с РКП(б), в надежде реализовать принцип самоопре­деления казахов в Федеративной Советской России. Очевидно, именно этот мотив был определяющим для большинства участников движения Алаш, амнистированных в ноябре 1919 г. и вскоре привлеченных к государственному строительству приказом чрезвычайного органа по управлению краем — Киргизского военно-революционного комитета (КирВРК). Правда, сам ВРК был властью во многом номинальной. Фактически, до конца военных действий эта власть находилась в руках руко­водства Туркестанского фронта, а затем партийных структур, ведущую роль в которых играли коман­дированные из Центра большевики.