Полемика Ивана IV и Курбского по устройству государства Российского

   Меньше  чем через два месяца после  смерти Марфы, вопреки церковным установлениям, Иван женился в четвертый раз, на этот раз на дочери одного из своих вельмож Анне Колтовской. Через три года она была сослана в монастырь, где и умерла в 1572 году.

   Затем, быстро сменяя друг друга, последовали  еще две жены - Анна Васильчикова (1575 год) и Василиса Мелентьевна (1579 год). С точки зрения церкви, все они были уже незаконные.

   В 1580 году Иван Грозный взял в жены боярскую дочь Марию Нагую. Через  год она родила ему сына, царевича Дмитрия.

   Таким образом, можно говорить о том, что перечисленные выше факторы и условия, в которых вырос Иван IV, оставили глубокий отпечаток на личности государя и сформировали его жестокий нрав, который проявлялся на протяжении всего царствования Ивана Грозного. 
 
 
 
 
 
 

С.Б. ВЕСЕЛОВСКИЙ  (советский историк XX в.):

«В нашей  историографии нет, кажется, вопроса, который вызывал бы большие разногласия, чем личность царя Ивана Васильевича, его политика и, в частности, его  пресловутая опричнина. И замечательно, что по мере прогресса исторической науки разногласия, казалось бы, должны были уменьшиться, но в действительности наблюдается обратное».

Н.К. МИХАЙЛОВСКИЙ (русский публицист XIX в.):

«При  чтении литературы, посвященной Грозному, выходит такая длинная галерея  его портретов, что прогулка по ней в конце концов утомляет. Утомление тем более понятное, что хотя со всех сторон галереи на вас смотрит изображение одного и того же исторического лица, но вместе с тем лицо это «в столь разных видах представляется, что часто не единым человеком является». Одни и те же внешние черты, одни и те же рамки и при всем том совершенно-таки разные лица: то падший ангел, то просто злодей, то возвышенный и проницательный ум, то ограниченный человек, то самостоятельный деятель, сознательно и систематически преследующий великие цели, то какая-то утлая ладья «без руля и ветрил», то личность, недосягаемо высоко стоящая над всей Русью, то, напротив, низменная натура, чуждая лучшим стремлениям своего времени».

С.М. СОЛОВЬЕВ (русский историк XIX в.):

«К сказанному прежде об этом характере, о его образовании и постепенном развитии нам не нужно было бы прибавлять ничего более, если б в нашей исторической литературе не высказывались об нем мнения, совершенно противоположные. В то время как одни, преклоняясь пред его величием, старались оправдать Иоанна в тех поступках, которые назывались и должны называться своими очень нелестными именами, другие хотели отнять у него всякое участие в событиях, которые дают его царствованию беспрекословно важное значение. Эти два противоположных мнения проистекли из обычного стремления дать единство характерам исторических лиц; ум человеческий не любит живого многообразия, ибо трудно ему при этом многообразии уловить и указать единство, да и сердце человеческое не любит находить недостатков в предмете любимом, достоинств в предмете, возбудившем отвращение. Прославилось известное историческое лицо добром, и вот повествователи о делах его не хотят допустить ни одного поступка, который бы нарушал это господствующее представление об историческом лице; если источники указывают на подобный поступок, то повествователи стараются во что бы то ни стало оправдать своего героя; и наоборот, в лице, оставившем по себе дурную славу, не хотят признать никакого достоинства. Так случилось и с Иоанном IV…»

С.В. ПЕРЕВЕЗЕНЦЕВ (современный историк):

«В научной  и художественной литературе, в публицистике и поэзии существует масса версий, объясняющих те или иные деяния первого  русского царя. Ответов на сегодняшний  день дано много. И все же эти ответы, это наше знание свидетельствуют  лишь об одном — мы более или менее осознали некие объективные причины, которое могли подвигнуть Ивана Грозного на определенные поступки. Но вот мотивы поведения самого Ивана Грозного нам до сих пор, в принципе, ясны далеко не до конца.

А проблема в одном — современному сознанию, в большей степени рационалистическому и даже атеистическому, совсем не просто проникнуть во внутренний мир человека, живущего совершенно по другим законам. По законам глубоко религиозно-мифологическим. Такое было время тогда, в XVI столетии. Такими были и люди».

А.И. ФИЛЮШКИН (современный историк):

«До сих  пор история правления первого  русского царя излагается по заложенной еще Н.М. Карамзиным на основе сочинений  Курбского схеме «двух Иванов»: хорошего государя в 1550-е гг., времени  реформ, времени правления «Избранной рады», и необузданного тирана после 1560 г., после смерти царицы Анастасии, разгона «Избранной рады» и «облютения» царя. Существование данной схемы — самый главный след в истории, который сумел оставить Курбский. Его глазами историки и литераторы смотрят на Россию XVI в. вот уже больше 300 лет».

ДЖЕРОМ  ГОРСЕЙ (английский дворянин, дипломат, встречался с царем Иваном Грозным):

«В заключение скажу о царе Иване Васильевиче. Он был приятной наружности, имел хорошие  черты лица, высокий лоб, резкий голос — настоящий скиф, хитрый, жестокий, кровожадный, безжалостный, сам по своей воле и разумению управлял как внутренними, так и внешними делами государства. Он был пышно захоронен в церкви Архангела Михаила; охраняемый там днем и ночью, он все время оставался столь ужасным воспоминанием, что, проходя мимо или упомянув его имя, люди крестились и молились, чтобы он вновь не воскрес, и прочее».

С.М. СОЛОВЬЕВ (русский историк XIX в.):

«Подобно  деду своему, Иоанну III, Иоанн IV был очень  высокого роста, хорошо сложен, с высокими плечами, широкою грудью; по иностранным свидетельствам, он был полон, а по русским — сухощав, глаза у него были маленькие и живые, нос выгнутый, усы длинные. Привычки, приобретенные им во вторую половину жизни, дали лицу его мрачное, недовольное выражение, хотя смех беспрестанно выходил из уст его. Он имел обширную память, обнаруживал большую деятельность; сам рассматривал все просьбы; всякому можно было обращаться прямо к нему с жалобами на областных правителей. Подобно отцу, любил монастырскую жизнь, но по живости природы своей не довольствовался одним посещением монастырей, созерцанием тамошнего быта: в Александровской слободе завел монастырские обычаи, сам был игуменом, опричники — братиею….

…Явилось  мнение, по которому у Иоанна должна быть отнята вся слава важных дел, совершенных в его царствование, ибо при их совершении царь был только слепым, бессознательным орудием в руках мудрых советников своих — Сильвестра и Адашева <…> Мы видим, что Иоанн в одном случае действует по совету одних, в другом — других, в некоторых же случаях следует независимо своей мысли, выдерживая за нее борьбу с советниками. О могущественном влиянии Сильвестра говорят единогласно все источники; но мы имеем возможность не преувеличивать этого влияния, установить для него настоящую меру».

Я.А. ЧИСТОВИЧ (медик, историк медицины, XIX в.):

Попытался понять загадку характера Ивана  Грозного с точки зрения психиатрии. Рассмотрев свидетельства о Грозном, приводимые у Карамзина, Я. Чистович пришел к следующему выводу: «Карамзин не догадался, что Иван IV не изверг, а больной». По мнению Чистовича, царь Иван IV «страдал неистовым помешательством, вызванным и поддержанным яростным сладострастием и распутством».

В.О. КЛЮЧЕВСКИЙ (русский историк XIX–XX в.):

«…Нравственной неровностью, чередованием высоких подъемов духа с самыми постыдными падениями объясняется и государственная деятельность Ивана. Царь совершил или задумывал много хорошего, умного, даже великого, и рядом с этим наделал еще больше поступков, которые сделали его предметом ужаса и отвращения для современников и последующих поколений. <…> По природе или воспитанию он был лишен устойчивого нравственного равновесия и при малейшем житейском затруднении охотнее склонялся в дурную сторону. От него ежеминутно можно было ожидать грубой выходки: он не умел сладить с малейшим неприятным случаем. <…>

Ему недоставало  внутреннего, природного благородства; он был восприимчивее к дурным, чем к добрым, впечатлениям; он принадлежал  к числу тех недобрых людей, которые  скорее и охотнее замечают в других слабости и недостатки, чем дарования или добрые качества. В каждом встречном он прежде всего видел врага. Всего труднее было приобрести его доверие. Для этого таким людям надобно ежеминутно давать чувствовать, что их любят и уважают, всецело им преданы, и, кому удавалось уверить в этом царя Ивана, тот пользовался его доверием до излишества. Тогда в нем вскрывалось свойство, облегчающее таким людям тягость постоянно напряженного злого настроения, — это привязчивость. <…> Эта двойственность характера лишала его устойчивости. Житейские отношения больше тревожили и злили его, чем заставляли размышлять.

Но в  минуты нравственного успокоения, когда  он освобождался от внешних раздражающих впечатлений и оставался наедине  с самим собой, со своими задушевными думами, им овладевала грусть, к какой способны только люди, испытавшие много нравственных утрат и житейских разочарований.

Описанные свойства царя Ивана сами по себе могли  бы послужить только любопытным материалом для психолога, скорее для психиатра, скажут иные: ведь так легко нравственную распущенность, особенно на историческом расстоянии, признать за душевную болезнь и под этим предлогом освободить память мнимобольных от исторической ответственности. К сожалению, одно обстоятельство сообщило описанным свойствам значение, гораздо более важное, чем какое обыкновенно имеют психологические курьезы, появляющиеся в людской жизни, особенно такой обильной всякими душевными курьезами, как русская: Иван был царь. Черты его личного характера дали особое направление его политическому образу мыслей, а его политический образ мыслей оказал сильное, притом вредное, влияние на его политический образ действий, испортил его». (Выделенный отрывок вставьте в начале данного параграфа, а потом сразу биографию, которая у вас написана. Фамилии, напечатанные крупным шрифтом, в тексте не указывайте, а оформите в виде сносок)Добавьте биографию и работы А.Курбского, много не надо, листа 2.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава II. Полемика Ивана IV и Курбского по устройству государства Российского. 

     При молодом царе Иване IV сформировалось деятельное правительство, возглавляемое костромским дворянином Алексеем Адашевым, в составе которого исследователи предположительно называют священника Благовещенского собора в Кремле Сильвестра, князей: А.М. Курбского, Дмитрия Курлятева-Оболенского, А.Горбатова и И.Ф. Мстиславского. Заметно также влияние на государственные дела митрополита Макария и талантливого дьяка из незнатных И.М. Висковатого , но главным реформатором среди всех этих деятелей А.М. Курбский в своей «Истории о великом князе Московском» называет главу правительства Алексея Адашева, характеризуя его как человека «зело полезного» для государства .

     О широкой программе реформ царь объявил  в 1549 году на первом расширенном заседании Боярской думы с участием митрополита Макария и Освященного Собора, а также дворян, приглашенных из государева двора. На этом Земском соборе, получившим название «Собора примирения», царь «прощал» боярам «все их вины» и призывал совместно потрудиться на благо отечества. С 1549 года Земский собор как орган, участвующий в решении всех важнейших дел государства, получает свой юридический статус. Постепенно оформляются и его структурные подразделения — две палаты: Верхняя, состоящая из Боярской думы и Освященного собора, проводившая все свои заседания под председательством царя, и Нижняя — Ответная, члены которой вначале назначались по должностному положению при дворе, а затем стали избираться на основании Царской грамоты, рассылаемой по всей русской земле и предлагавшей населению всех «городов и весей выбирать для решения «государевых дел» людей «нарочитых (известных) и смысленных».

Земские соборы, начиная с 1549 года и до 1653, регулярно собирались для обсуждения и разрешения наиболее важных вопросов государственно-правового строительства. Наличие и постоянная деятельность Земских соборов знаменуют переход России к новой форме правления — сословно-представительной монархии. Однако этот вопрос в современной науке решается неоднозначно. Историки права существование сословно-представительной монархии в России не подвергают сомнениям , но в некоторых гуманитарных науках этот факт оспаривается .

     В XVI в. в России появилась целая  плеяда политических мыслителей, активно высказывавшихся по поводу формы правления, наиболее пригодной, с их точки зрения, для современного им государства.

     Но  в конце 1550-х гг. реформы были приостановлены в связи с разногласиями, возникшими между царем и правительством. А.М. Курбский усматривает причину этих разногласий в расхождениях, возникших между ними относительно развязывания Ливонской войны в 1558 г. по инициативе России. Члены Избранной рады считали ее тактически преждевременной, поскольку воинские силы государства еще не восстановились в полном объеме после успешной Казанской войны, а кроме того, значительное их количество было отвлечено «на замирение» присоединенного края (Казанского и Астраханского царств и Ногайской Орды). Царь распустил правительство, а его главных деятелей подверг опале. Сильвестр был сослан в Соловецкий монастырь, где и умер; Алексей Адашев отправлен на театр военных действий в г. Фелин, причем вскоре он оказался в тюрьме и умер при невыясненных обстоятельствах; Дмитрий Курлятев пострижен в монахи («со всем своим родом»), а князь А.М.Курбский послан в Дерпт командовать полком. Получив известие о намерениях царя подвергнуть и его казни, якобы «за умышление» на жизнь самого царя и членов его семьи , Курбский, в день приезда в Дерпт царского палача Малюты Скуратова, бежал из страны, опасаясь «позорной и незаслуженной казни», как он потом напишет царю в своем Послании .

     Государственно-правовые взгляды изложены А.М. Курбским прямо и недвусмысленно в его Переписке с Иваном Грозным, «Истории о великом князе Московском» и его Письмах к разным лицам. Послания Ивану Грозному и «История о великом князе Московском» написаны Курбским уже за пределами отечества, так что он мог излагать свои мысли, не опасаясь преследования со стороны властей, а Письма к монахам Печерского монастыря писались тайно и также хранились.¹

     А.М. Курбский безусловно опирался на сложившуюся в политической мысли традицию. Кроме того, он сам был участником правительства, которое проводило в государстве сословные реформы, что не могло не сказаться на содержании его политической теории.