Образование Советского Союза

Ранние работы Ленина, направленные против народников, в основном лишь разъясняли взгляды  Плеханова. В самых первых работах  он провозгласил с юношеским энтузиазмом  свою революционную веру в пролетариат:

"На класс  рабочих и обращают социал-демократы  все свое внимание и всю  свою деятельность. Когда передовые  представители его усвоят идеи  научного социализма, идею об  исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое  распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, – тогда русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом "ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ"⁴.

В последнее  десятилетие XIX века Витте и иностранные  капиталисты стимулировали развитие русской промышленности и русского пролетариата и, таким образом, создавали условия, подтвердившие правоту идей Плеханова и Ленина. На революционном небосводе всходила звезда промышленного рабочего и угасала звезда крестьянина. И только в 1905 г. перед партией вновь остро встала проблема включения крестьянина в революционный процесс.

«"Легальные марксисты" представляли собой небольшую группу интеллигентов, которые в середине 90-х годов прошлого столетия начали излагать марксистское учение в книгах и статьях в такой форме, которая позволяла обойти русскую цензуру. Быстрое распространение марксизма среди русских интеллигентов того времени было обусловлено интенсивным развитием русской промышленности и отсутствием буржуазной традиции или буржуазной политической философии, которые в России могли бы играть роль западного либерализма. Маркс считал развитие капитализма в феодальных условиях прогрессивным фактором. Зарождающееся в России среднее сословие принимало марксизм как идеологическую опору в борьбе против феодализма и самодержавия; точно так же, как в будущем марксизму предстояло привлечь на свою сторону растущий класс капиталистов в "отсталых" азиатских странах в качестве опоры в борьбе против иностранного империализма. Однако, приняв марксизм, русские интеллигенты из среднего сословия выхолостили из него непосредственное революционное содержание. Поэтому власти, которые все еще испытывали страх перед народниками как перед главной революционной партией, были не прочь проявлять терпимость к этим заклятым врагам народников, тем более что их программа, по-видимому, не содержала никакой непосредственной угрозы.

Выдающимся  деятелем среди "легальных  марксистов" был  Петр Струве, автор "Манифеста", принятого на I съезде РСДРП. Другими известными "легальными марксистами" были Булгаков и Бердяев, впоследствии принявшие ортодоксальное христианство, и Туган-Барановский, автор образцовой работы о российских фабриках.

Решающий  вопрос, вокруг которого шла полемика с "легальными марксистами" и "экономистами", неотступно привлекал  к себе внимание на протяжении всей истории русской революции. В "Коммунистическом манифесте" тщательно разработанная программа предусматривала следующие друг за другом этапы революции. Сначала буржуазная революция уничтожит остатки феодального строя и политического абсолютизма и установит буржуазную демократию и буржуазный капитализм с присущим ему феноменом в лице промышленного пролетариата. Затем пролетариат, организуясь в условиях буржуазной демократии, перейдет к конечному этапу революции, состоящему в ниспровержении буржуазного капитализма и установлении социализма.

Вместе  с тем у Маркса, видимо, были некоторые  сомнения, касавшиеся практического проведения в жизнь этой программы. Она была выработана на основе блестящего обобщения английской и французской  истории, а также обстановки в Германии 40-х годов, которая все еще ожидала свою буржуазную революцию, но в которой уже нарождалась промышленность и наблюдался быстрый рост пролетариата. Таким образом, перед русскими марксистами 90-х годов было два пути. Все соглашались с тем, что Россия еще не созрела для буржуазной революции; поэтому можно было утверждать, как это делали "легальные марксисты" и "экономисты", что на данном этапе пролетариат может занять в отношении социалистической революции только выжидательную позицию и одновременно в качестве союзника буржуазии бороться за осуществление ее программы уничтожения феодализма и самодержавия. Другой альтернативой было применение в условиях России программы, подобной той, которую Маркс выдвигал для Германии, и, по всей вероятности, Ленин был первым, кто раскрыл возможность ее применения, сделав это в статье "Задачи русских социал-демократов", написанной в Сибири в 1897 г»⁵.

В этой статье Ленин  указывал, что перед русскими социал-демократами  стоит задача проведения классовой борьбы пролетариата "в ее обоих проявлениях": демократической борьбы против абсолютизма, в которой союзником пролетариата будет буржуазия, и борьбы за социализм против капитализма, которую пролетариат будет вести самостоятельно… Помня об отсутствии в России такой сравнительно развитой промышленности, какая была в Германии в 1848 г., он не спешил вслед за Марксом предсказывать "непрерывное" следование пролетарской революции за буржуазной. Он предпочел ничего не говорить о том, сколько времени пройдет между ними. Но вопрос о "неразрывной связи" между двумя задачами русской социал-демократии приблизил его к выработанной для Германии марксистской теории непрерывности революционного процесса. Статья Ленина была с энтузиазмом встречена группой "Освобождение труда" в Женеве и опубликована там с предисловием Аксельрода, в котором она высоко оценивалась как "непосредственный комментарий" к партийному манифесту.

За теоретической  дискуссией, посвященной "стихийности" и "сознательности", скрывался  жизненно важный практический вопрос о характере и предназначении революционной партии, который в конце концов привел к раздвоению Российской социал-демократической рабочей партии. Идея, впоследствии ставшая большевистской доктриной, формировалась постепенно и не вызывала серьезных столкновений внутри партии до рокового съезда, состоявшегося в 1903 г. Большевистская теория была создана не одним только Лениным. Плеханов все еще пользовался исключительным авторитетом как теоретик партии, и Ленин не спешил оспаривать его авторитет. Однако со времени основания "Искры" Ленин постепенно становился в партии главным выразителем передовых идей, и именно в его произведениях наиболее четко прослеживается эволюция учения о партии.

Последовательно изложенная в "Искре" точка зрения на характер партии основана на двух концепциях, к которым Ленин обращался снова и снова. Первая состояла в том, что "без революционной теории не может быть и революционного движения". Согласно второй, "социал-демократическое сознание", или "классовое политическое сознание", не могло "вырасти из" стихийности, а могло быть принесено рабочему "только извне". Эти две концепции определяли особенности отношения партии к пролетариату как к единому целому и имели далеко идущие последствия, которые трудно было оценить немедленно⁶.

Из первой концепции, утверждавшей первостепенное значение теории, вытекала необходимость существования  партии, созданной интеллигентами и, хотя бы на первых порах, в основном состоящей из них. По мнению Ленина, это было обусловлено исторической необходимостью:

"История всех  стран свидетельствует, что исключительно  своими собственными силами рабочий  класс в состоянии выработать  лишь сознание тред-юнионистское, т.е. убеждение в необходимости  объединяться в союзы, вести  борьбу с хозяевами, добиваться  от правительства издания тех или иных необходимых для рабочих законов и т.п. Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией. Основатели современного научного социализма, Маркс и Энгельс, принадлежали и сами, по своему социальному положению, к буржуазной интеллигенции. Точно так же и в России теоретическое учение социал-демократии возникло совершенно независимо от стихийного роста рабочего движения, возникло как естественный и неизбежный результат развития мысли у революционно-социалистической интеллигенции".

Согласно второй концепции, рассматривавшей партию как революционную элиту, "извне" формирующую революционную сознательность рабочих масс, между пролетариатом и партией проводилась четкая грань. Класс был экономической общностью, а партия – политической или идеологической общностью, и партия, естественно, могла быть лишь частью класса – его авангардом и выразителем его интересов. Первым, кто использовал на страницах "Искры" термин "передовой" для выражения отношений между партией и пролетариатом, был Плеханов. Он протестовал против "смешения понятия "класс" с понятием "партия" и добавлял, что "иное дело весь рабочий класс, а иное дело соц.-демократическая партия, представляющая собой лишь передовой – и в начале очень малочисленный – отряд рабочего класса".

   С самого начала Ленин был практиком русской революции, чья революционная теория сформировалась на основе анализа российских потребностей и российских потенциальных возможностей. Сделать интеллигенцию передовым отрядом пролетарской революции было в российских условиях даже более целесообразно, чем в условиях Германии. Не только потому, что слабый и отсталый российский пролетариат больше нуждался в таком руководстве, чем германский и тем более западноевропейский, но и потому, что российская интеллигенция, в отличие от западной, не имела социальных корней в среде торговой буржуазии и не отличалась преданностью буржуазным интересам. Российская интеллигенция, не имевшая экономических корней, уже показала, как ее способность к абстрактному революционному мышлению может быть применена в политической действительности социальной революции. "Хождение в народ" – движение 70-х годов, целиком, посвятившее себя крестьянству, самой отсталой части населения, – потерпело неудачу. Но оно осталось в истории как первая благородная и отчаянная попытка преодолеть разрыв между массами и революционной интеллигенцией. Теперь можно было то же предпринять в отношении пролетарских масс. Однако условия российской действительности наиболее явно повлияли на эволюцию ленинской мысли тогда, когда Ленин перешел к разработке деталей организации партии.

Сама природа  Российского государства препятствовала формированию любого типа социалистической или даже демократической партии по западному образцу и заставляла любое демократическое или социалистическое движение действовать тайно, конспиративно. Отдельные революционные группы рабочих и студентов, сформированные самодеятельными революционерами с самыми лучшими намерениями, легко становились жертвами царской полиции. Такие подвиги нельзя не сравнить "с походом вооруженных дубинами шаек крестьян против современного войска". В то время Ленин писал:

"...Против  маленьких групп социалистов, ютящихся по широкому русскому "подполью", стоит гигантский механизм могущественнейшего современного государства, напрягающего все силы, чтобы задавить социализм и демократию. Мы убеждены, что мы сломим в конце концов это полицейское государство... но чтобы вести систематическую борьбу против правительства, мы должны довести революционную организацию... до высшей степени совершенства"⁷.

Ленин, которому едва минуло 30 лет, был в расцвете сил. Три года, прошедшие после  его освобождения из Сибири, были годами неудержимой и непрерывной интеллектуальной деятельности. Именно в эти годы были заложены основы большевизма "как течения политической мысли и как политической партии". В большевизме, этом инструменте, запечатлена неповторимая самобытность Ленина: в нем нашли отражение ленинская простота, несгибаемое мужество и прежде всего его устремленность к единой цели. В известном отрывке из мемуаров Крупской говорится об исключительной сосредоточенности на одной главной задаче, что было отличительной чертой характера Ленина. В школьные годы ему нравилось кататься на коньках, но он слишком уставал, после этого хотелось спать, "мешало заниматься, бросил". После возвращения из Сибири он перестал играть в шахматы, потому что "...шахматы чересчур захватывают, что мешает работе". Однажды он увлекся изучением латинского языка, но "мешать стало другим занятиям, бросил". После революции он говорил Горькому:

"Но часто слушать музыку не могу, действует на нервы, хочется милые глупости говорить и гладить по головкам людей, которые, живя в грязном аду, могут создавать такую красоту. А сегодня гладить по голове никого нельзя – руку откусят"⁸.

Искренность, простота и прямолинейность Ленина-человека наложили отпечаток и на деятельность Ленина-мыслителя. Его исключительная образованность, искусство анализа, его выдающаяся способность выстраивать в определенном порядке факты и доводы проявлялись независимо от тонких нюансов в чередовании света и тени: все у него было выражено ясно, четко, блестяще, решительно. В последний год жизни Ленина Бухарин говорил:

"...Ленин – гениальный страте г. Он знает, что нужно бить главного врага, а не эклектически нанизывать оттеночки на оттеночки"⁹.

И все же, хотя Ленин был великим – быть может, величайшим во все времена – революционером, в основе его гения лежало созидательное, а не разрушительное начало. Участие Ленина и большевиков в деле свержения царизма было незначительным. Они не сыграли существенной роли в свержении Временного правительства. С июля 1917 г. падение Временного правительства стало неизбежным; ждали лишь появления его преемника. Большевики вступили на освободившийся престол. Наиболее важными событиями переходного периода между Февральской и Октябрьской революциями были: заявление Ленина, сделанное в июне, на I Всероссийском съезде Советов, о готовности большевиков взять власть и принятое в сентябре Лениным решение о том, что время захвата власти наступило. То главное, чего Ленин достиг, осуществилось после бескровной победы революции в октябре 1917 г. и свидетельствует о великой созидательной роли этого государственного деятеля. Однако все им созданное – при всех достоинствах и недостатках – строилось на тех основах, которые были заложены задолго до этого, и не может быть полностью осознано без понимания этих основ. Первая из них была заложена в так называемый искровский период, до того как сторонникам Ленина дано было новое название на II съезде партии.