Мюнхен

Бенеша:  «Немецкая  армия  займет  Богемию,  и  ни  государство,  ни  группа

государств не смогут ничего сделать  для  спасения  Вашего  народа  и  Вашей

страны... Такова правда, каков бы ни был результат мировой войны».

      Таким образом, Чемберлен возлагал  ответственность за начало войны   уже

не на Гитлера, а на Бенеша. Бенеш еще не ответил  на  эту  телеграмму,  когда

пришла следующая, в которой Чемберлен уже советовал чешскому  правительству,

как поступить. Он  рекомендовал  Чехословакии  согласиться  на  ограниченную

оккупацию немецкими  войсками 1 октября района по берегам  рек Эгер и  Аш.  Он

предлагал  также  создать  германо-чешско-британскую  пограничную  комиссию,

которая быстро установит, какие территории отойдут  в дальнейшем к  Германии. 

      Таким образом,  друзья  предупредили  чешское  правительство  (Франция

согласилась с  последними предложениями), что, даже если союзники  и  одержат

победу в войне с Германией,  Чехословакии  придется  передать  ей  Судетскую

область. Зачем  втягивать Европу в войну, если Судетская  область для вас  все

равно потеряна?

      Гитлер получил «почти все,  что требовал». Британия гарантировала,  что

Чехословакия  примет предложения и выполнит их.

      Прослушав  это  выступление,  большинство  англичан  легли   спать   с

уверенностью, что  в  течение  двадцати  четырех  часов  Германия  и  Англия

объявят друг другу  войну. Однако они не знали, что происходило  на  Даунинг-

стрит в то время, когда  они  спали.  В  10.30  было  доставлено  письмо  от

Гитлера.  За  эту  соломинку  премьер-министр  радостно  уцепился.  Вот  что

ответил он Гитлеру: «Прочитав  Ваше  письмо,  я  пришел  к  выводу,  что  Вы

сможете достичь  всего очень быстро и  не  прибегая  к  войне.  Я  готов  сам

немедленно  прибыть  в  Берлин,  чтобы  обсудить   вместе   с   вами   и   с

правительством  Чехословакии подготовительные меры по передаче  территорий  в

присутствии представителей Франции и  Италии,  если  Вы  того  пожелаете.  Я

убежден, что  в течение недели мы придем к соглашению. Я не поверю,  что  из-

за задержки  на несколько дней решения давно  возникшей проблемы Вы  возьмете

на себя ответственность  начать  мировую  войну,  которая  может  привести  к

гибели цивилизации».

      Была также отправлена  телеграмма  Муссолини,  в  которой  содержалась

просьба склонить фюрера принять изложенный план и  согласиться  прислать  на

планируемую встречу  своего представителя.

      Премьер-министр давно вынашивал  идею  этой  конференции.  Он  выражал

надежду, что  четыре державы —  Германия,  Италия,  Англия  и  Франция  решат

судетский вопрос. Но министерство иностранных дел  напомнило послу и премьер-

министру, что  будет трудно исключить «другие  державы»  из  числа участников

конференции. «Другие  державы» — это Россия, у которой  с  Чехословакией  был

заключен пакт  о  взаимопомощи.  Вернувшийся  из  Годесберга  Чемберлен  был

убежден, причем вполне обоснованно, что  Гитлер  никогда  не  согласится  на

встречу, в которой будет принимать участие Советский Союз. Да и сам премьер-

министр не жаждал встречаться с русскими, хотя любой  мало-мальски  грамотный

человек в Англии понимал, что участие Советского Союза на  стороне  западных

держав в войне  против Германии необычайно важно.

       Но до среды 28 сентября он  еще не думал о  том,  чтобы   исключить  из

состава участников конференции и Чехословакию. 25 сентября, после  того  как

Прага  отклонила  требования  Годесбергского  меморандума,   премьер-министр

предложил Чехословакии согласиться на  переговоры  в  рамках  «международной

конференции, в  которой  смогут  принять  участие  Германия,  Чехословакия  и

другие страны». На следующий день чешское правительство  согласилось  с  этим

предложением. Как  мы знаем, в своем послании  Гитлеру,  отправленном  поздно

вечером 27 сентября,  Чемберлен  указывал,  что  представители  Чехословакии

должны быть включены в число  участников  конференции  наряду  с  Германией,

Италией, Францией и Великобританией. 
 
 

      3.5 Капитуляция в Мюнхене: 29-30 сентября 1938 года. 

      12.30 29 сентября Гитлер отправился  встретить Муссолини и договориться

о  совместных  действиях  во  время  конференции.  Чемберлен  не  предпринял

аналогичной попытки  — не искал встречи с Даладье, чтобы выработать  политику

противостояния  двух  западных  демократий   двум   фашистским   диктаторам.

Чемберлен прибыл в Мюнхен в  полной уверенности, что  никто  —  ни  чехи,  ни

даже  фашисты  не  будут  препятствовать  его  скорейшей  договоренности   с

Гитлером[8].

      Переговоры,  начавшиеся  в  12.45  в  так  называемом  Фюрерхаусе   на

Кёнигплац,  проходили  спокойно  и  скорее  напоминали  формальную  передачу

Гитлеру того, что  он хотел получить  в  назначенные  им  сроки.  Собравшиеся

перешли к делу после того, как выступил Муссолини.  Муссолини  сказал,  что,

«чтобы способствовать практическому решению проблемы»,  он  привез  с  собой

четкие предложения  в письменном виде.

      То, что Муссолини от своего  имени выдвинул в  качестве  компромиссного

решения,  на  самом  деле  было  в  спешном  порядке  составлено  в  Берлине

Герингом, Нейратом и Вайцзекером.  Геринг  показал  проект  Гитлеру,  и  тот

решил, что он может сработать, после чего он был  передан итальянскому  послу

Аттолико, который  на следующий  день  передал его итальянскому  диктатору,

незадолго до того, как тот отравиться в Мюнхен. Вот  что  представляли  собой

«итальянские  предложения», которые не  только  предопределили  повестку  дня

переговоров, но и легли  в  основу  Мюнхенского  соглашения.  Все  это  было

заранее подготовлено в Берлине.

      Это  было  видно  из  текста,  который  очень  напоминал   отвергнутый

Годесбергский ультиматум. Но этого не поняли ни Даладье  с  Чемберленом,  ни

их послы, присутствовавшие на  переговорах.  Муссолини  «тактично  выдал  за

свое сочетание  англо-французских предложений и  предложений Гитлера».

      Теперь, когда  «итальянские»   предложения  были  так  тепло   встречены

собравшимися, оставалось уточнить незначительные детали.  Чемберлен  захотел

узнать,   кто   выплатит   Чехословакии    компенсацию    за    общественную

собственность, которая перейдет к  Германии  вместе  с  Судетской  областью.

Гитлер резко  ответил, что  никакой  компенсации  не  будет.  Когда  премьер-

министр,  ссылаясь  на  положение,  согласно   которому   чехи,   покидающие

Судетскую  область,  не  могли  брать  с  собой  скот  (это  было  одно   из

годесбергских требований), воскликнул: «Значит ли это, что фермеров  вышлют,

а их скот оставят?»  — Гитлер  взорвался  и  закричал  на  Чемберлена:  «Наше

время слишком  дорого, чтобы тратить его на  такие  мелочи!»  Далее  премьер-

министр эту  тему не развивал.

      Сначала он настаивал на том,  чтобы чешский представитель  присутствовал

на переговорах. Его страна, заявил он, «не может  дать полной  гарантии,  что

эвакуация с  территории  Судетской  области  будет  закончена  к  10  октября

(такой срок  был указан в предложениях  Муссолини), если  не  будет   заявлений

об  этом  со  стороны  правительства  Чехословакии».  Даладье  неохотно  его

поддержал. Он полагал, что «было бы  желательно  присутствие  представителей

Чехословакии,   с    которыми    можно    было    бы    при    необходимости

проконсультироваться».

      Однако Гитлер был непреклонен.  Он заявил, что не потерпит  присутствия

чехов. Даладье  постепенно  сдался,  но  Чемберлен  выиграл  в  конце  концов

мелкую уступку. Договорились, что чешские  представители  смогут  находиться

«в соседней комнате», как выразился премьер-министр.

      И  действительно,   во   время   вечернего   заседания   прибыли   два

представителя Чехословакии — доктор  Войтех  Маетны,  посол  Чехословакии  в

Берлине, и доктор Хуберт Масарик из министерства  иностранных  дел.  Холодно

встретив, их проводили  в прилегающую к помещению  переговоров  комнату.  Там

они просидели  в томительном ожидании с двух  до  семи,  после  чего   к  ним

вошел  человек  из  свиты  Чемберлена,  и  обрушил  на  них  дурные   вести:

достигнуто общее  соглашение, о деталях которого он  ничего  сказать  еще  не

может, но ясно одно — условия его гораздо жестче,  чем франко-британские

предложения.  Когда  Масарик  спросил,  получат  ли  возможность   выступить

представители  Чехословакии,  англичанин,  заметил,  что  он,  вероятно,  не

представляет, насколько  тяжелое положение великих  держав,  и  не  понимает,

как трудно вести  переговоры с Гитлером.

      В десять часов вечера двух  несчастных чехов проводили к   сэру  Горацию

Вильсону, верному  советнику премьер-министра. Вильсон  от  имени  Чемберлена

ознакомил их с  основными  пунктами  четырехстороннего  соглашения  и  вручил

карту Судетской  области, на которой были отмечены территории  с  населением,

подлежащим  немедленной  эвакуации.  Когда  чехи  попытались   протестовать,

англичанин резко  оборвал их, заметив,  что  ему  больше  нечего  сказать,  и

быстро вышел  из комнаты.  «Если вы не примете  условий, — уговаривал  он  их,

— то вам придется улаживать свои дела с Германией  один на один. Может  быть,

французы изложат  вам то же самое в более мягкой  форме,  но,  поверьте  мне,

они разделяют  нашу точку зрения. Они — незаинтересованная сторона».

      Это было правдой, какой бы горькой она ни оказалась для представителей

Чехословакии.  Во  втором  часу  ночи  30  сентября[9]  Гитлер,   Чемберлен,

Муссолини и  Даладье (именно в таком  порядке)  поставили  свои  подписи  под

Мюнхенским соглашением, позволявшим немецкой армии  вступить  на  территорию