Источники права древнерусского государства

     После принятия Русью христианства византийское влияние усилилось не только в сфере религиозно-культурной, но и собственно правовой.

     Особенно  сильным было воздействие византийского  церковного права.

     Русская церковь приняла кодексы церковного права, принципы и нормы которых были реципированы, восприняты не только в области собственно церковной жизни, но и в сферах государственного законодательства, судебной и административной практики.

     В Своде законов патриарха Иоания Схоластика (6 в.) систематизировались церковные правила, установленные вселенскими и поместными Соборами церкви, а также государственные царские законы, касающиеся Церкви. Церковные и гражданские постановления во многих сборниках объединялись между собой по сходству содержания — такие книги получили название Номоканонов.

     В конце 9 в. наиболее известным стал Номоканон патриарха Фотия, в котором параллельно церковным правилам были подобраны статьи и комментарии к ним из Кодекса и Новелл императора Юстиниана.

     Оба сборника (Свод и Номоканон) появились на Руси в 11-12 вв., получив название Кормчей книги. Перевод Номоканона был сделан Святым Мефодием, просветителем славян в 9 в.

     Значительное  влияние на усвоение церковного законодательства Русью оказал также болгарский Закон судный людем, компилированный из различных византийских источников.

     В 12-13 вв. к основному тексту Номоканона постепенно прибавляются положения русского права (Русская Правда) и новых источников канонического, церковного права.

     В 13 в. формируется путем компиляции многочисленных источников церковного права, новая Кормчая книга митрополита Кирилла 2.

     Наряду  с церковными правилами Книга содержала императорские законы и новеллы.

     Как церковные, так и гражданские законы, содержавшиеся в византийских церковных книгах воспринимались русским правом избирательно, с оговорками, применительно к местным национальным условиям  [1, с. 38]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     3 ГОСУДАРСТВО И ПРАВО ДРЕВНЕЙ РУСИ. КИЕВСКАЯ РУСЬ

     Содержавшиеся в русских Кормчих книгах отрывки  из Эклоги (свода семейного и гражданского, отчасти — уголовного права 18 в.) и Прохирона (свода законов 9 в., созданного на материалах кодификации Юстиниана), интерпретированы применительно к русским условиям (замена членовредительных наказаний денежными взысканиями, а уголовных — церковными).

     Как влияние византийского права, так  и факты его приспособления, адаптации к местным условиям весьма заметны в содержании Русской Правды и церковных уставов Владимира Святого и Ярослава Мудрого (конец 10 — начало 11 в.).

     В Уставе Владимира говорится о пожаловании Церкви «десятины» (одной десятой части всех княжеских доходов), возложении на церковные учреждения контроля за мерами и весами, богоугодными заведениями. Устав очерчивал церковную юрисдикцию над всеми христианами по следующим делам:

     преступления  против христианской веры и устоев Церкви (волшебство, нарушение святынь, поругание креста, молитва в неустановленных местах);

     преступления  против христианской нравственности, изнасилование, браки между ближайшими родственниками, оскорблении, необоснованное обвинение в преступлении (блуде, отравлении, ереси), убийство новорожденного, драка между супругами, нанесение побоев родителям;

     по  всем семейным делам (иски о разводе, споры о наследстве и др.).

     Кроме того, Устав Владимира очертил  круг лиц, «людей церковных, богодетельных», на которых юрисдикция церковных судов распространялась по всем делам и вопросам.

     В этот круг включались: духовенство белое (с семьями) и черное (монашеское); миряне, служащие Церкви, врачи и повивальные бабки, люди убогие, получающие от Церкви содержание, вольноотпущенники по духовному завещанию, вдовы, богомольцы и т.п.

     Устав Ярослава, как и Устав Владимира был частной кодификацией норм церковного права [1, с. 39].

     Устав Ярослава отличается от Устава Владимира кругом регламентируемых объектов: некоторые из них (преступления против веры и Церкви, тяжбы братьев о наследстве и т.п.) вовсе не упоминаются, другие же (преступления против нравственности, незаконные браки, разводы, кровосмешения, оскорбления и т.п.) подробно разбираются и оцениваются. Неупомянутые в Уставе Владимира поджоги, убийства и воровство, в Уставе Ярослава передаются в ведение церковных судов.

     В отличие от Устава Владимира, Устав  Ярослава не просто перечисляет преступные деяния, но и определяет за них наказания. Система наказаний и порядок судопроизводства во втором уставе зависят от двух различных понятий: греха и преступления.

     Все церковно-судебные дела подразделялись на три разряда:

     дела  греховные без элементов преступного деяния (развод по согласию супругов). Эти дела разбирал епископ без княжеского судьи и по церковным законам;

     дела  греховно-преступные, в которых нарушен также государственный закон (изнасилование — ст. 1, 2, односторонний развод по инициативе мужа без вины жены — ст. 3, оскорбление женской чести — ст. 22, убийство — ст. 26 и др.). Суд осуществлялся княжеским судьей при участии церковного судьи; все дела духовных лиц, судимые церковной властью.

     Судебная  власть Церкви устанавливалась над  всем христианским населением Руси, но лишь по определенным делам. Над некоторыми группами населения (церковные люди) церковный суд устанавливался по всем делам, так же как суд над населением церковных земель (вотчин). В ряде случаев действие церковных уставов накладывалось на сферу действия государственного законодательства, основным источником которого была Русская Правда.

     4 РУССКАЯ ПРАВДА

     До  наших дней дошло более ста  списков Русской Правды, которые можно представить в трех основных редакциях: Краткая, Пространная и Сокращенная (обозначаемые в литературе как КП, ПП и СП). Древнейшей редакцией (подготовлена не позднее 1054 г.) является Краткая Правда, состоящая из Правды Ярослава (ст. 1—18), Правды Ярославичей (ст. 19—41), Покона вирного (ст. 42), Урока мостников (ст. 43).

     Пространная редакция, возникшая не ранее 1113 г. и  связанная с именем Владимира Мономаха, разделялась на Суд Ярослава (ст. 1—52) и Устав Владимира Мономаха (ст. 53—121). Сокращенная редакция появилась в середине 15 в. из переработанной Пространной редакции. Существующие в литературе две противоположных оценки признают Русскую Правду либо официальным сводом княжеского права действующего на Руси (Погодин, Беляев, Ланге и др.), либо частным сборником юридических обычаев и судебной практики (Сергеевич, Владимирский-Буданов и др.) [1, с. 40].

     По  мнению В.О. Ключевского, Русская Правда представляла собой дополнение к Кормчей книге, а ее текст сформировался в сфере не княжеского, а церковного судопроизводства. В ее основу положен целый ряд церковно-правовых источников византийского происхождения — Номоканон (превращенный в русских условиях в Кормчую книгу), Эклога, Закон судный людем, Прохирон, Закон градский (9 в.). В круг ее источников попали оба церковных устава (Владимира и Ярослава). В.О. Ключевский считал, что Русская Правда использовалась в качестве кодекса церковными судами для разбирательства нецерковных гражданских и уголовных дел.

     Во  многих случаях текст Правды является переложением, пересказом княжеских законов. При этом пересказ отражал идеологическую позицию кодификатора: в тексте опускаются составы преступлений, санкции и процессуальные действия, имевшие место в действительном судопроизводстве; нет раздела о государственных преступлениях, отсутствуют смертная казнь и судебный поединок («поле»), против которых всегда активно выступала Церковь.

     Со  временем действие Русской Правды выходит за пределы церковной юрисдикции и судопроизводства (по нецерковным делам) и распространяется на княжеское судопроизводство. Однако не будучи непосредственным сводом княжеских законов (а сборником обычаев и церковного законодательства), Правда остается руководством, пособием для княжеских судей. (Схожая ситуация складывалась и в Западной Европе, где реципируемое римское право вовсе не воспринималось как свод обязательных норм и законоустановлений, но как пособие для деятельности местных судей.)

     Русская Правда применяет казуальный или формальный способ обработки материала: из реальной жизни или правового источника (обычая, византийского права, судебной практики) брался конкретный казус, решение которого Русская Правда определяла сама. При этом имел место двойной мотив решения: сугубо формальный, догматический (как гласит закон) и религиозно-нравственный (по справедливости).

     Очевидно, что как свод законов Русская  Правда формировалась постепенно: вначале выкристаллизовывались отдельные ее нормы (путем «притирки» заимствованных из византийского права положений к реальной судебной практике), которые затем путем отбора были кодифицированы [1, с. 41].

     Краткая редакция Русской Правды состоит из двух частей: первая, включающая 17 статей, содержит нормы об убийстве, побоях, о нарушении права собственности и способах его восстановления, о вознаграждении за порчу чужих вещей.

     Во  второй части содержатся решения, принятые на княжеском съезде потомков Ярослава, дополняющие уже имеющиеся статьи нормами судебных пошлин и расходов.

     Пространная редакция развивает положения Краткой, выстраивая их в более стройную систему, и добавляет к ним нормы, установленные  законодательством Владимира Мономаха.

     Разделение  Правды на «Суд Ярослава» и «Устав Владимира» довольно условное: с именами этих князей связаны только первые статьи разделов, остальные статьи кодекса заимствованы из разных эпох и источников, ведь в задачу Правды входило собрать и включить в свой состав разные нормы, которые кодификатор считал необходимым закрепить.

     Источниками кодификации были нормы обычного права и княжеская судебная практика. К числу норм обычного права относятся прежде всего положения о кровной мести (ст. 1) и круговой поруке (ст. 19 КП). Законодатель по-разному оценивает эти обычаи: кровную месть он стремится ограничить (сужая круг мстителей) или вовсе отменить, заменив денежным штрафом (вирой). Круговая порука, напротив, сохраняется как политическая мера, связывающая всех членов общины ответственностью за своего члена, совершившего преступление («дикая вира» налагалась на всю общину).

     Нормы, выработанные княжеской судебной практикой, многочисленны в Русской Правде и иногда связываются с именами князей, принимавших их (Ярослава, сыновей Ярослава, Владимира Мономаха).

     Определенное  влияние на эту кодификацию оказало  византийское каноническое право.

     В Русской Правде содержится ряд норм, определяющих правовое положение отдельных групп населения. По ее тексту достаточно трудно разграничить правовой статус правящего слоя и остального населения. Мы находим лишь два юридических критерия, особо выделяющих эти группы в составе общества, — нормы о повышенной (двойной) уголовной ответственности за убийство представителя привилегированного слоя (ст. 1 ПП) и нормы об особом порядке наследования недвижимости (земли) для представителей этого слоя (ст. 91 ПП). Эти юридические привилегии распространялись на субъектов, поименованных в Русской Правде как князья, бояре, княжьи мужи, княжеские тиуны, огнищане [1, с. 42].

     В этом перечне не все лица могут быть названы феодалами, можно говорить лишь об их привилегиях, связанных с особым социальным статусом, приближенностью к княжескому двору и имущественным положением. Основная масса населения разделялась на свободных и зависимых людей, также существовали промежуточные и переходные категории.

     Юридически  и экономически независимыми группами были посадские люди и смерды-общинники (они уплачивали налоги и выполняли повинности только в пользу государства).

     Городское (посадское) население делилось на ряд социальных групп — боярство, духовенство, купечество, «низы» (ремесленники, мелкие торговцы, рабочие и проч.).

     Кроме свободных смердов существовали и другие их категории, о которых Русская Правда упоминает как о зависимых людях. В литературе существует несколько точек зрения на правовое положение этой группы населения, однако следует помнить, что она неоднородна: наряду со свободными были и зависимые («крепостные») смерды, находившиеся в кабале и услужении у феодалов. Свободный смерд-общинник обладал определенным имуществом, которое мог завещать детям (землю — только сыновьям). При отсутствии наследников его имущество переходило общине.