Характеристика Новгородской феодальной республики

      Снаружи масса храма также становится монолитнее и проще. Башни для  входа на хоры заменяются узким щелевидным ходом в толще западной стены. Парадная многокупольность, столь характерная для более раннего зодчества с конца двенадцатого века исчезает совершенно. Фасады становятся лаконичнее.

      Первая  дошедшая до нас постройка нового типа – церковь Благовещения у  деревни Арканжи под Новгородом. Она была построена по заказу архиепископа Ильи в 1179 году в качестве монастырской церкви. Это квадратный четырехстолпный однокупольный храм с тремя полуциркульными апсидами на восточной стороне. Основными строительными материалами для этого храма послужили кирпич и известняковая плита. Простота и отсутствие архитектурных излишеств у этой церкви имеют особый смысл: добродетель, как и красота, не кричит о себе, но выражается, прежде всего, в скромности и смиренномудрии.

      В XIII веке появляется новая техника кладки: из грубоотесанной волховской плиты на растворе из извести с песком. В кладке столбов и  сводов применялся кирпич в форме продолговатых брусков крупного размера. Эта кладка типична для Новгорода  XIII- XV веков. Подобная техника придает поверхности чрезвычайно неровный вид и скульптурную пластичность.

      Такова  церковь Преображения, или, как называлась она в народе, Спаса на Ковалеве.  Эта церковь была построена в 1345 году по заказу боярина Онцифора Жабина.  К трем фасадам здания примыкают разновеликие притворы (южный  притвор - усыпальница Жабиных). Примечательной особенностью церкви Преображения является то, что купол имеет сферическую, а не луковичную форму. Полусфера была основной формой купола в Византии, откуда была унаследована Русью. Однако, по мере развития русского национального самосознания и искусства, сферический купол заменялся куполом в форме луковицы. В форме купола, так же, как и в отсутствии архитектурных излишеств, заключается особый духовный смысл. Сферический купол символически обозначает небесный свод. Но, в то же время, он говорит о некоторой завершенности и самодовольности.  Купол в форме луковицы как бы устремлен вверх особым молитвенным горением: он напоминает пламя свечи (12). 

    Лишена  архитектурных ухищрений, но обладает особой красотой церковь Преображения (Спаса на Ильине улице) в Новгороде, построенная в 1374 году по заказу “боярина Василий Данилович со уличаны Ильины улицы”.

    Церковь Власия на Волосовой улице в Новгороде  была построена в 1407 году. Выполняла функции приходской церкви. Это одна из позднейших церквей Новгородской республики, и в ней отразилась основная особенность церквей последнего периода Великого Новгорода. Храм четырехстолпный, с одной световой главой, но подкупольные столбы придвинуты к стенам. Нижние части столбов округлы.

                                 2.Иконопись. 

    В Новгородской республике сложилась  отдельная и своеобразная школа  иконописных мастеров. Первые новгородские иконы были написаны в XI столетии. Наивысшего расцвета иконопись достигла в XIV-XV веках, после чего, с утратой Новгородом независимости, начинается ее медленное угасание. И хотя в дальнейшем на новгородской почве еще писались отдельные прекрасные иконы, они все же не выдерживают сравнения с тем, что было создано во времена республики. Новгородское искусство, по сравнению с искусством Киевской Руси, Владимиро-Суздальского княжества и великокняжеской Москвы,  отличается особой полнокровностью и почвенностью. Новгородские художники не любят сложных, замысловатых сюжетов, им осталась чуждой головоломная символика как византийских теологов, так и западноевропейских схоластов. Они предпочитают изображать почитаемых местных святых (Флор и Лавр, Илья, Анастасия, Параскева Пятница и другие), от которых они ожидают помощи в своих сельских работах и торговых делах.

    Но  было бы неверным недооценить в новгородской иконе умозрительное начало. В ней, как и во всем средневековом искусстве, очень много отвлеченного, условного, много такого, что переносит все изображаемое в совсем особую среду, в которой события протекают вне времени и вне пространства. В этом своеобразном сочетании почвенности и умозрительности и заключается особенность новгородских икон.

    Рассмотрим  развитие новгородской иконописи на примере нескольких произведений.

    Икона “Спас Нерукотворный” датируется приблизительно рубежом XII-XIII веков. Икона свидетельствует о влиянии византийского искусства на новгородское. Лик Христа с разделанными тонкими золотыми нитями волосами написан в мягкой "сплавленной" манере с помощью неуловимых переходов от света к тени. В подборе красок художник крайне сдержан и лаконичен: его скупая колористическая гамма строится на сочетании оливковых и желтых цветов. Главный акцент поставлен иконописцем на больших глазах, обладающих огромной выразительностью. В совершенстве владея линией, он позволил себе, ради достижения большей экспрессии, дать асимметрическое построение лица, что ярче всего сказывается в по-разному изогнутых бровях. Торжественная "иконность" этого лика наглядно говорит о том, что написавший Спаса художник имел перед глазами хорошие византийские образцы либо прошел выучку у византийского мастера.

    В иконах XIII века новгородские мастера уже проявляли самобытность. К этому периоду относится икона “Николай Чудотворец”. Эта икона сохранила подпись художника (Алекса Петров сын) и дату (1294), что делает ее совершенно уникальным памятником. По сторонам от Николы изображены в гораздо меньшем масштабе фигуры Христа и Богоматери, а поля иконы украшают еще меньшие по размерам фигурки излюбленных новгородцами святых и полуфигуры архангелов и апостолов. В византийском искусстве такое соотношение размеров не допускалось. Святой утратил суровость фанатического отца церкви. Перед нами добрый русский святитель, готовый оказать помощь своему подопечному. Линейная обработка лика упрощена, обнаруживая тягу художника к центрическим, округлым формам, к плавным параболическим линиям. Все это придает образу совсем иное, по сравнению с византийскими иконами, эмоциональное звучание. Необычно для византийских икон и обилие орнаментальных мотивов. Одеяние святителя разукрашено так, как будто художник воспроизводил народные вышивки. И даже нимб декорирован тончайшим орнаментом. В подобной трактовке много от наивной, почти что деревенской непосредственности восприятия.

    И уж совершенно отличается от византийских образцов датируемая XIII веком большая краснофонная икона, на которой представлены в рост фигуры Иоанна Лествичника, Георгия и Власия. Все они даны в неподвижных, застывших позах, напоминая резанные из дерева и раскрашенные истуканы. Иоанн Лествичник в два с лишним раза больше стоящих по его сторонам святых, подбор которых был несомненно продиктован заказчиком или заказчиками иконы. Вся композиция подчинена двум измерениям, в фигурах нет ни малейшего намека на объем. Художник накладывает краски большими, ровными плоскостями, избегая светотеневой моделировки. Типы лиц - чисто русские. Здесь намечается та техника иконного письма, которая сделается в дальнейшем своего рода каноном.

    От  периода начала XIV века осталось мало памятников новгородской иконописи. Но известно, что за это время иконописцы особых успехов не достигли.

    Однако  рубеж XIV-XV столетий можно считать  расцветом иконописания. В иконах этого времени краски приобретают  невиданную до этого чистоту и  насыщенность. Палитра светлеет и  проясняется, из нее исчезают последние пережитки былой сумрачности. Излюбленным становится пламенный киноварный цвет, определяющий радостный, мажорный характер всей палитры. Эта киноварь дается в смелом сочетании с золотом фона и с белыми, зелеными, нежно-розовыми, синими, плотными вишневыми и желтыми красками иконы.

    Нигде так явственно не дает о себе знать  прямая связь иконописного сюжета с  реальными жизненными интересами, как  на одной новгородской иконе, происходящей из Власьевской церкви. Наверху, на фоне скалистого пейзажа, восседают св. Власий и св. Спиридоний, а внизу расположились охраняемые ими коровы, козы, овцы, телята и кабаны, окрашенные в яркие красные, оранжевые, белые, фиолетовые, голубые и зеленые цвета. Власий был популярнейшим в Новгороде святым, покровителем скотоводства. Против него восседает Спиридоний, епископ Тримифунтский. Этот святой был весьма почитаем в Византии. Согласно легенде, он вышел из пастухов. Уже будучи епископом, он продолжал ходить с пастушеским посохом и носить шапку из ивовых прутьев. Само слово "спиридон" означает по-гречески круглую плетеную корзинку. Христианской Церковью Спиридоний был возведен в покровители плодородия земли. Надо отметить, что святые не выступают в новгородской и вообще в древнерусской иконописи самостоятельной силой, вроде языческих богов. Они изображаются как молитвенники, вот поэтому на рассматриваемой иконе присутствуют не только св. Власий и св. Спиридоний, но и Богородица, к которой обращены молитвы святых. Еще одно отличие изображаемых святых от языческих богов – это аскетичность образа, в отличие от вседовольности Перунов, Велесов и прочих (13). 

    Особенно  красива икона “Чудо Георгия  о змие” (поздний XIV в.). Фигура Георгия, восседающего на белом коне четко  выделяющаяся на красном фоне, превосходно  вписана в прямоугольник иконной доски. Художник не боится перерезать поля иконы концом развевающегося плаща, правой рукой Георгия, хвостом и передними ногами коня. Георгий был одним из любимых святых новгородцев: он не только воитель, но и крестьянин. Вышесказанная мысль о том, что святые – это не самостоятельная сила, но молитвенники о нуждах молящихся подтверждается наличием в правом верхнем углу божественной десницы.

    К числу шедевров новгородской иконописи  XV века принадлежит икона “Молящиеся новгородцы”. Она датируется 1467 годом. Это было время упадка государственности Великого Новгорода на фоне возвышения Москвы, и вся мысль иконы обращена к надежде на божественный промысел. Здесь изображены два мира: горний и дольний, новгородцы обращаются к Богу и Его святым с просьбой о заступничестве. Иконописец как бы хочет сказать, что спасение Новгорода – в молитве и благочестии. Между прочим, под  воздействием событий XV века: заключением флорентийской унии и взятием Константинополя турками Новгород, еще прежде Москвы, стал называть себя “новым Римом”. Здесь зародились благочестивые сказания о бегстве святых и святынь из опозоренных центров древнего благочестия и о переселении их в Новгород: об иконе Тихвинской Божьей Матери, чудесно перенесенной из Византии в Новгород, и о столь же чудесном приплытии туда же на камне св. Антония римлянина с мощами (14). 
 

                                  3.Берестяные грамоты. 

    Одна  из главнейших особенностей Великого Новгорода – это повсеместное распространение грамотности. Уровень  грамотности населения Новгорода был невиданным для современных ему европейских государств, где лишь привилегированные сословия имели возможность обучаться письму (15). Предпосылка для такого уровня образованности заключается в доступности нужных материалов. Новгородская земля богата лесом, и, разумеется, изготовить из березовой коры пригодный для письма листок гораздо проще, чем выделывать пергамент из кож. Исследователи установили, что бересту варили в воде, это придавало ей эластичность, снимали с нее наиболее грубые слои и, как правило, обрезали со всех концов, придавая листу прямоугольную форму. В большинстве случаев буквы на бересте нацарапаны острыми предметами, но находились также грамоты с чернильными надписями, конечно, сохранность таких надписей гораздо хуже, чем нацарапанных. 

    Берестяные  грамоты – это особый источник исторических знаний. В летописях  говорится о событиях государственного масштаба, то есть о событиях, которые  кажутся летописцу важными и  достойными внимания потомков. Но не менее  важно для истории знать о жизни простых людей, про их быт, без этого невозможно дать полную картину никакому предмету истории. Государство есть общность его граждан, поэтому, не зная о жизни граждан, невозможно в полной мере знать и о самом государстве. Такие знания нам дают берестяные грамоты.

    И поскольку значение берестяных грамот огромно для исследования  жизни  Новгорода, необходимо остановиться на этом вопросе более подробно.

    Одной из первых найденных новгородских грамот является письмо следующего содержания: ”Поклон от Грихша к Есифу. Прислав Онанья. молви... Яз ему отвечал: На реки ми Есиф варити перевары ни на кого. Он прислал к Федосьи: вари ты пив, седишь на безатьщине, не варишь жито...". Грамота оборвана. У нее нет конца, и из первой строки вырван большой кусок. Но взаимоотношения участников запечатленного в ней события понятны. Есиф, которому послана грамота, - господин, феодал, землевладелец. Грихша, автор письма, - приказчик Есифа. Федосья - зависимая от Есифа крестьянка, она сидит на "безатьщине", то есть пользуется каким-то выморочным участком земли, прежний владелец которого обязан был варить пиво в пользу Онаньи.