Австрийская империя в 1815 г.

1. Австрийская империя в 1815 г.

  Из  многолетней борьбы сначала с  революционной, а затем с наполеоновской Францией империя Габсбургов вышла  расширившейся и внешне окрепшей. На Венском конгрессе Меттерниху удалось добиться присоединения  к австрийским владениям Ломбардо-Венецианской области и тем обеспечить господство Габсбургов в Северной Италии. За Австрией было закреплено преобладающее место среди государств Германского союза. Недавно еще разгромленная и униженная. Австрийская империя вернула себе Тироль, Каринтию и Зальцбург. Она простиралась теперь на юге вплоть до Адриатического моря и могла оказывать политическое давление на государства как Апеннинского, так и Балканского полуострова. Вместе с тем нигде временное торжество политической реакции не было столь полным. На престоле находился ограниченный и злопамятный император Франц I, брат казненной Марии-Антуанетты, ко времени Венского конгресса успевший целиком подпасть под влияние своего канцлера Меттерниха. Хотя последний и ведал формально лишь иностранными делами, именно он держал в цепких руках Австрийскую империю, стремясь в то же время навязать Европе реакционную политическую систему, получившую вскоре название «системы Меттерниха».

  Система эта была самым тесным образом  связана с господствующим положением австрийского дворянства и династии Габсбургов и с их политикой. Габсбургская монархия и после 1815 г. продолжала оставаться все тем же конгломератом чуждых друг другу народов, давно уже тяготившихся австрийским игом и в начале XIX в. пробуждавшихся к новой жизни. При этих условиях даже ничтожные изменения существующих порядков могли дать толчок к распаду многонациональной империи. Поэтому принцип «не трогать того, что находится в покое» и стал девизом императора Франца.

  Земли, находившиеся под властью австрийских Габсбургов, состояли из владений, населенных различными народами. В наследственные земли Габсбургского дома входило 10 провинций. В верхней и Нижней Австрии, Тироле, Штирии и Каринтии преобладали австрийцы. В южных провинциях Австрии — Крайне, Истрии, Далмации — большинство населения составляли словенцы и хорваты, причем в городах Адриатики и на юге Тироля жило также много итальянцев.

  Чехия, Моравия и австрийская Силезия  были населены в основном чехами. В чешских городах и в районах, прилегающих к Германии, особенно в Судетских горах, насчитывалось много австрийцев.

  Западная  Галиция до реки Сан была в значительной степени заселена поляками, а Восточная—украинцами (русинами); украинцы населяли и Буковину.

  В обширных землях венгерской Короны св. Стефана господствующей нацией были венгры (мадьяры). Но они преобладали, однако, только в собственно Венгрии — в долине среднего течения Дуная и Тисы. В северо-западной части Венгерского королевства, примыкавшей к Моравии, большинство населения составляли словаки. На юге — в Хорватии и Славонии — преобладали хорваты, а в Воеводине (Банате) жило много сербов, немдев, валахов, в Закарпатской Украине — русины. Венгры (мадьяры) составляли лишь около ² /5 населения земель венгерской короны.

  Наконец, на правах автономного княжества в Габсбургскую империю входила богатая Трансильвания, отнятая у Турции еще в конце XVII в. Здесь издавна проживали валахи, венгры и немцы. Феодально-помещичью верхушку составляли преимущественно помещики-мадьяры, основную часть крестьян — валахи.

  Всего к концу 40-х годов XIX в. в Австрийской  империи проживало 34 млн. человек. Из них около половины— 16 млн.—принадлежало к славянам. Венгров, итальянцев, валахов и других национальностей насчитывалось до 11 млн. человек, и около 7 млн. составляли австрийские, судетские и прочие немцы.

  При наличии большого числа столь  различных национальностей основную задачу австрийского правительства составляло насильственное поддержание установленного порядка и, следовательно, постоянное противодействие освободительным устремлениям отдельных народов империи. Использование национальной розни и натравливание одного народа на другой являлись поэтому неотъемлемой частью «системы Меттерниха». Ловко маневрируя, австрийское правительство настойчиво диктовало из Вены свою волю неавстрийским землям многонациональной империи, опираясь при этом на землевладельческую аристократию и дворянство, сохранивших в Австрийской империи почти целиком свои феодальные привилегии.

  Национальный  гнет обычно сочетался с классовым. В Чехии и Моравии крупная буржуазия и аристократия были сильно онемечены. В землях Венгерского королевства, населенных сербами и румынами, помещики были обычно венграми, а крестьяне принадлежали к угнетенной нации. Австрийское правительство использовало в своей политике это переплетение классовых и национальных противоречий.

  С помощью разветвленного бюрократического аппарата, подобранного почти исключительно из немцев или онемеченных представителей других национальностей, Габсбурги добивались покорности от своих разноязычных и не похожих друг на друга подданных. Политический и духовный гнет в Австрийской империи был тяжелее, чем где бы то ни было в Западной Европе. Слежка полиции, мракобесие в школах, произвол цензуры—все это достигало в Австрии невиданных размеров.

2. Аграрные  отношения.

  Ко  времени окончания наполеоновских войн хозяйственная жизнь Австрии  повсеместно сохраняла по преимуществу аграрный характер. Еще в 1846 г. больше трех четвертей населения империи занято было в сельском хозяйстве. Несмотря на реформы Иосифа II, имевшие целью в интересах укрепления империи несколько ослабить крепостнический гнет, поземельная зависимость крестьян от помещиков продолжала существовать в Австрии повсюду. Помещики-дворяне по-прежнему сохраняли за собой право на получение феодальных повинностей и оброков и, кроме того, владели лучшими землями в качестве господского домена. Им же принадлежала значительная доля полицейской и судебной власти над своими крестьянами. Барщинная повинность — «робот», особенно в земледельческих районах, достигала 3—4 дней в неделю. Помимо этого, крестьяне задавлены были разнообразнейшими государственными и местными налогами и сборами, общее число которых в Моравии, например, достигало 242. В результате до двух третей урожая крестьянских полей в том или ином виде переходило в жадные руки австрийско-немецких или венгерских помещиков и государства..

  В восточных областях империи помещики часто расширяли свое барщинное  рыночное хозяйство и сгоняли  крестьян с их наделов. Гнет феодальных повинностей усиливался здесь, особенно в Венгрии, растущим крестьянским малоземельем. В 1846 г. в собственно Венгрии, Хорватии и Славонии на 620 тыс. обеспеченных землей крестьянских семей приходилось 912 тыс. семей безземельных. Судьба этих феодальнозависимых батраков была особенно плачевной.

  Такое перерождение старых феодально-крепостнических  отношений — феодальная экспроприация крестьянина — само было уродливым следствием влияния капиталистической экономики более передовых стран и областей, втягивания помещичьего хозяйства в рыночный оборот. В Австрии росло число помещичьих винокуренных и свеклосахарных заводов, а в горных районах — лесопилен. Трехполье на помещичьих полях вытеснялось более современными системами землепользования с посевом клевера и других кормовых трав; появились агрономические общества, организованные помещиками. Последние все сильнее тяготились малопроизводительным принудительным трудом и открыто обсуждали способы его замены вольнонаемным с помощью выкупа повинностей крестьянами.

  К указанным экономическим мотивам  дворянского либерализма прибавлялись еще и политические: растущий страх перед восстаниями крестьян. Уже с конца XVIII в. крестьяне не раз поднимались против своих угнетателей, особенно в Чехии, Моравии и Словакии. В 1821 г. в Моравии вспыхнуло большое крестьянское движение, приведшее к поджогам и разрушениям помещичьих замков и подавленное войсками лишь спустя четыре месяца. Летом 1831 г. под влиянием известий о польском восстании крестьянство поднялось на борьбу против помещиков и в северных округах Венгрии. Крестьяне начали с отказа от выполнения «робота» и других повинностей и затем стали громить помещичьи усадьбы. Движение было подавлено.

  3.Развитие  промышленности.

  Более значительные ростки капиталистического способа производства пробивались на полуфеодальней австрийской почве в области промышленности. Несмотря на серьезные препятствия — скудость капиталов, отсутствие достаточного количества квалифицированной рабочей силы и, главное, малую емкость внутреннего рынка,— в отдельных провинциях империи, в особенности в Штирии, Каринтии, Чехии и Моравии, механическое бумагопрядение уже со времен континентальной блокады стало быстро вытеснять ручной труд. К началу 40-х годов в Австрийской империи имелись уже 172 прядильные фабрики, располагавшие почти миллионом механических веретен. Накануне революции 1848 г. общее число фабрик достигло 209, а веретен — 1356 тыс.

  Другие  отрасли текстильного производства, особенно ткачество, заметно отставали от бумагопрядения, и здесь технический переворот начался позднее. Зато машины для печатания тканей уже к концу 30-х годов получили значительное распространение в Нижней Австрии и особенно в районе Праги. Среди других отраслей легкой промышленности быстро развивалось производство бумаги.

  Столица империи Вена была крупным центром  развивающейся легкой промышленности: в ней и ее окрестностях в 40-х годах насчитывалось 37 бумагопрядильных фабрик. Здесь производились, кроме того, разнообразные предметы роскоши, готовое платье, различные виды шелковых тканей. В одном только производстве бархата, атласа и тафты занято было до 10 000 рабочих.

  Промышленный  переворот начался в Австрии  в 30-х годах. Но наряду с новыми фабриками, особенно в производстве готового платья, еще широко была развита работа на дому и в то же время далеко не изжиты мелкие, чисто ремесленные мастерские.

  Относительная отсталость промышленного развития Австрии сказывалась прежде всего в более медленном, чем в других передовых странах Европы, внедрении паровых двигателей.

  Хотя  в империи не было недостатка в  каменном угле и железной руде, тяжелая промышленность также развивалась весьма медленно. До 1848 г. большинство машин ввозилось в Австрию из-за границы. Угольные шахты и металлургические заводы в огромном большинстве были мелкими и отсталыми в техническом отношении предприятиями, принадлежавшими главным образом помещикам-дворянам. Тем не менее производство угля и железа увеличивалось с каждым новым десятилетием.

  4.Таможенная  политика.

  Отсталость австрийской промышленности в значительной мере объяснялась реакционной политикой феодально-абсолютистского правительства, далекой от того, чтобы действительно помочь молодой австрийской буржуазии встать на ноги, хотя Габсбурги и старались в чисто податных целях поощрять развитие отечественной промышленности в немецкой Австрии и Чехии. В империи продолжали еще существовать различные цеховые ограничения и регламенты, за которые упорно цеплялись австрийские чиновники, воспитанные на идеях отжившего свой век меркантилизма. Таможенная политика задерживала экономический прогресс, поскольку барьер из высоких ввозных пошлин, введенных для пополнения казны, фактически лишал австрийских фабрикантов необходимого им заграничного сырья, не давал укреплять необходимые торговые связи с соседними государствами и способствовал чудовищному развитию контрабанды. Австрийская империя не вошла в созданный Пруссией Таможенный союз из боязни конкуренции со стороны более передовой германской промышленности, и это сильно ослабляло деловые связи Австрии даже с соседними южногерманскими государствами.

  Особенно  губительна была запретительная политика правительства для Венгрии и Словакии, превращенных в аграрный придаток к западным частям Габсбургской империи и почти совершенно отрезанных от внешнего рынка. Больше половины промышленной продукции западных, областей империи сбывалось в городах и селах Венгрии и Словакии, почти лишенных вследствие политики австрийского правительства собственной национальной индустрии.

  Высокие пошлины на ввоз в Австрию металла и металлических изделий, введенные с явной целью сохранения плохо оборудованных казенных или дворянских рудников и железоделательных заводов, могут служить неплохим примером того огромного вреда, который наносился всей австрийской промышленности в целом таможенной политикой правительства: изделия из металла стоили в Австрии примерно в пять раз дороже, чем в Англии.

  Австрийское правительство вплоть до конца 30-х  годов не поощряло и строительства  железных дорог. Император Франц даже признавался, что он боится, как бы при посредстве этих дорог «революция не была занесена в страну», и упорно отказывался утверждать представляемые ему проекты. Вследствие этого даже к 1850 г. длина железнодорожной сети в Австрийской империи лишь немногим превышала полторы тысячи километров.

  5. Начало рабочего  движения.

  Таким образом, до полного завершения в  Австрии промышленного переворота, начавшегося значительно позднее, чем в Англии или Франции, было еще далеко. Это сказывалось на степени развития здесь классовых противоречий между буржуазией и пролетариатом — той пропасти, которая разделяла оба эти класса в Лондоне или Париже, в Габсбургской империи еще не существовало.