Олжас Суйлеменнов

        В  тех  странах, где   распространился  ислам, он  не  оставил  никаких  шансов  другим  письменностям, кроме  арабской. Не  уцелела  ни  одна  из  многочисленных  персидских  систем. Последней  пала  согдийская. Примерно  в  одно  время  с  древнетюркской  руникой. Отдельные  памятники  древнетюркской  письменности  сохранились  на  Енисее  и  в  Монголии, то  есть  там, куда  мусульманство  не  дошло. Все  первое  свое  тысячелетие  христианство  выметало  из  Европы  языческие  письмена. Может  быть, десятки  оригинальных  письменностей  были  принесены  в  жертву. Чудом  на  северных окраинах  континента  уцелели фрагментарные следы древнескандинавской руники, ирландского огамнического письма. В списке  утраченных  можно назвать еще неизвестную разновидность древнетюркской  письменности, применявшуюся на  западе  Евразии в районах расселения  булгаро – кипчаков. Она, скорее  всего, отличалась  от  орхоно-енисейской  (древнеогузской)  письменности  отдельными  буквами или их  значениями.

        … Тюрки – булгары  в   гунское  время  продвинулись  до  Балкан, часть  из  них растворилась  в славянской  среде, внеся в их  словарь значительную  долю  лексики, в том числе и этноним – българ. Этот  факт  наукой  не  отрицается. Кочевники эти пришли  с письмом. Через века, с началом христианизации  славян, алфавит  подвергся  греческой  редакции. Но  следы  древней  системы  сохранились  до  XII века. Кириллица отличилась  от  остальных европейских алфавитов так же, как и орхоно-енисейский. То  есть  оппозицией  букв  «твердая – мягкая», созданной для выражения  сингармонического  языка, каковым  славянский  язык  не  является.

        Олжас  Сулейменов  все  эти   годы  задавался  вопросом, что   неужели  никто  из  специалистов  не  заметил  очевидного  родства   тюркских  и  древнеарамейских  букв? Не  обратил  внимания  на  буквенно-иероглифический  характер  графем, делающий  уникальной  древнетюркскую  рунику. Отсюда  становится  ясно, что  все, кто  занимался  проблемой  генезиса  рун, видел  то, что  не  удалось  постичь. Но  выводы, которые  неизбежно  следовали  из  такого  наблюдения, рушат  напрочь  все  здание  устоявшихся  представлений  о  времени  и  месте  происхождения  тюркского  суперэтноса, о  его  роли  в  истории  цивилизаций. А  с  этим  академии  не  согласятся. Пока  не  пересмотрена концепция и содержание  «Историко – культурных  соображений», специалисты будут продолжать  игнорировать  результаты  этимографии. Когда весь  мир помнит  о зверствах янычар, невозможно  доказать, что алфавит древних тюрков  родился в Ассирии  в VII в.  до  н.э. – раньше  чем латинское письмо  и классический  греческий алфавит. Раньше, чем записаны  Библия  и Тора. Кто же  с этим  может согласиться?

        На  основе  последних  исследований  уже  невозможно  укрывательство  фактов, свидетельствующих о том, наши  предки  были  древнеписьменным  народом, сотворившим свой  алфавит на  базе  иероглифической традиции  в Ассиро-Вавилоне  середины  I тысячелетия до  н.э.

        Совместив  сведения  огузского   эпоса, ассирийских  хроник, «Историй»  Геродота  и  данных  этимографического  анализа  можно  и  нужно  внести  существенные  коррективы  в  «Историко – культурные  соображения», касающееся  древних  тюрков. В  этом  Олжас  Сулейменов  видит  одну  из  главных  задач  тюркологии  на  ближайшие  годы. И  с  ним  начинают  соглашаться.

         Большинство  ученых  тюркологов  склонны  считать, что  культуру  древнетюркской  рунической  письменности  можно  рассматривать  не  только  как   появившуюся   синхронно  надписями  на  сохранившихся  и  дошедших  до  нашего  времени  стелах, но  как  сложившуюся  в  первые  века  нашей  эры  в  особое  и  уникальное  мировоззренческое  явление.  

         Бильге-каган  повествует  о   создании  и  упадке  первого   Тюркского  каганата: «Когда  вверху  возникло  голубое  небо, а  внизу – бурая  земля, между  ними  обоими  возникли  сыны  человеческие. Над  сынами  человеческими  воссели  мои  предки… Они  были  мудрые  каганы, они  были  мужественные  каганы…

         Так  как  младшие  братья  не  были  подобны  старшим, а  сыновья  не  были  подобны  отцам, то  сели  на  царство  неразумные…

         Вследствие  неверности  бегов   и  народа, вследствие  обмана   и  подстрекательства  тюркский  народ  привел  в  расстройство  свое  до  того  времени существовавшее  государство и навлек  гибель  на  царствовавшего  кагана.»⁵

          Пафос  этих  надписей –  в  государствообразующей   мотивации  как  отдельной   личности, так  и  народа  в  целом. Ибо  в  определенных  обстоятельствах  здесь  роль  личности  может быть  значительно повышена, доходя  до  уровня  трансцендентского обожествления, а иногда  берет верх  корпоративизм, исключающий всякие  личностные  мотивы  в интересах всего государства – Тюркского эля. В итоге кочевник  превращается  в  некоего  «кентавра» - чудное  переплетение   индивидуализма  и  корпоративизма, берущее  свое  начало  от  внутренне  присущего  ему  личностно-родового  самосознания. Именно  здесь  заключена  тайна  государственного  организма  номадов, особенно  подвижного  в  экстремальных  условиях.

         Все  это  говорит  о   том, что  древнетюркское  письмо  обладало  политическим, государствообразующим   признаком, традиции  которого  достигли  своего  совершенства  в  последующих  веках.   

                                              ІV. ГЛАВА  ІІІ.

                          КОРНИ  ЕВРАЗИЙСТВА

         Важное  место  в  языковых  исследованиях  Олжаса  Сулейменова   отведено  Великому  Шелковому   пути. Исследователя  интересовали  вопросы  организации  этого  торгового  пути: ведь  он  функционировал  без  малого  полтора  тысячелетия. На  этом  же  примере  показано, как  средствами  торговли  происходило  взаимообогащение  и  развитие  языка  и  культур  народов, по  территории  которых  проходил  Великий  Шелковый  путь. Эта  многогранная работа  проделана  в  цикле  очерков  «Пути  шелка».

         Каждый  континентальный  этнос   пережил  длительные  периоды   «островного»  существования. Это   состояние  относительной   или  полной  изоляции  было  для многих  первобытных обществ необходимым условием  выживания. Племена забирались  в недоступные горы, прятались в непроходимых  лесах, болотах, пустынях.

         Только  самые  сильные  не  скрывались, обитали  на  равнинах  полноводных  рек, используя  плодородные  почвы  и  обильные  травами  пастбища. В  таких  социумах, не  избегавших  контактов  с  другими, и  развивалась  цивилизация.

         Тюрки  из  очередного  островного  состояния (в  пустынях  Монголии) вышли  верхом  на  коне. Табуноводство  потребовало  расширения  пастбищных  территорий. В  борьбе  за  них  тюрки  обрели  силу  и  расселились  от  Гоби  до  Балкан. Римский  историк  Тацит (I в. н.э.) упоминает о кочевниках, обитавших от  Черного моря  до  Дуная. Историки  их  называют  языги (меняя  лат. Показатель  мн.числа –es  на  русское окончание).

          В  древнетюркском  язык, язы  – «степь», «равнина», отглагольное  существительное  от  яз –  «расправь», «разгладь». Степняка-нехристя  древнерусская  церковь  назовет  язычник, первоначально – «степняк». Хотя  источником  может  быть  омоним  язык – «речь», «орган  речи». И  это  слово  не этимологизируется  без  помощи  тюркского  омонима  язык, язы – «надпись», «писание», «текст», происходящего  от  глагола  яз – «пиши» Читатель  нехристианских  текстов – язычник.

          Тацитовские  языги – первое  упоминание  о  кочевых  степняках  – тюрках  в  европейских   источниках. Первое  тюркское  слово   столь  значительной  древности,  обнаруживаемое  в  письменности. Языги  помогали  Шелковому  пути  стать  Великим  и  функционировать  более  полутора  тысячелетий, обеспечивая  взаимодействие  островных  культур  Востока  и  Запада.

          О  вкладе  китайского  интеллекта  в  мировую  цивилизацию   знает  каждый  школьник – шелк, фарфор, бумага, компас, порох, принцип  реактивного  двигателя… Даже  бумажные  деньги, игральные  карты  были  изобретены  и  опробованы  на  практике  в  древнем  Китае. Мы  привыкли  не  задумываться  над  вопросом: какими  путями  распространились  по  миру  все  эти  важные  и  не  столь  важные, на  первый  взгляд, ноу-хау? Китайские  императоры  позволяли  выходить  за  пределы  страны  лишь  готовой  продукции, но  не  технологиям. Благодаря  тому, что  секрет  производства  новых  материалов  строжайшим  образом  соблюдался, их  цена  оправдывала  расходы  на  самую  дальнюю  транспортировку. Шелк  стал  первым  дальневосточным  товаром, востребованным  в  конце  I тысячелетия до  н.э.  европейским рынком. Имя этой  блестящей, скользкой ткани, которую ценили  не  только  за  красоту, но  и за  другие  качества, дало  название  первому маршруту – Великий шелковый  путь. Он  просуществовал  до  13-го  несчастливого для Евразии столетия: монгольское нашествие разрушило развитую  к  тому  времени  инфраструктуру  Шелкового  пути.

        Насколько  четко  была  отработана  технология  эксплуатации  дороги  на  всем  ее  протяжении? Организатором   такой  работы  поначалу, скорее  всего, был  Китай. Могучая   Срединная  империя  В  пору  расцвета  имела  достаточно  политических  и  материальных  возможностей, чтобы  своих  исконных  врагов – кочевых  тюрков, от  набегов  которых  не  спасала  и  Великая  стена, постепенно  превратить  в  союзников  и  даже  в  служащих  «на зарплате», которая выплачивалась за  сохранность караванов от  границ  Срединной до  границ  Римской империи.

         Китайские  экономисты  помогли   тюркским  правителям  понять  истину: мирное  сотрудничество  приносит  надежный  доход, чем   война. Десятая  часть  от  каждого  тюка  транзитного  товара – оптимальная  пошлина, не  разоряющая  торговца  и  удовлетворяющая  хозяина  территории, принимающего  не  себя  обязанности  гаранта  жизни  и  собственности  китайских  коммерсантов. Экономика  побеждала  войну. Прежде  всего – в  сознании. Воистину  тогдашние  китайские  политики  поступали  по  принципу  «Лучший  способ  уничтожить  врага – это  сделать  его  другом».

         В  процессе  становления   трансконтинентального  торгового   маршрута  должна  была  выявиться нерентабельность  «десятины»  при чрезмерной  раздробленности территорий. Невозможно  было  платить десятую часть каждому племени, через земли которого  приходилось проводить караваны. Для сохранения  торгового пути  требовалось  укрупнение  транзитных  территорий. Возможно, именно  это  и  стало  причиной  «гуннского  нашествия» - экспансии  тюрков, вызвавшей  большие  перемещения  этносов  в  Северной  Евразии  II – IV вв.  н.э. В историографии это явление названо  Великим перемещением  народов. Первый, возможно, санкционированный великими  державами передел мира  в Северной  Евразии. В этот  период  многие  тюркские  племена, вовлекаясь  в новые племенные союзы, перемещаются  в западном  направлении – огузы, карлуки  и  др. (Например, часть  тюрков-булгар  приходит  с  берегов  Волги  на  Балканы  и, покорив  тамошних  славян, со  временем  растворяются  в  них, передав  им  свое  имя (българ) и  сделав  значительный  вклад  в  язык  и  культуру. Отчетливые  следы  булгаро-кипчакского  письма  сохраняются  в  кириллице. Их  не  смогла  окончательно  затушевать  даже  поздняя, византийская  редакция, осуществленная  миссионерами  православия  Кириллом  и  Мефодием  в  IX веке.)

         Гунны  дощли  до  Рима. Если  их  целью  и  было  взять  под  свой  контроль  все  территории, по  которым  проходил  Великий  шелковый  путь, они  этого  добились.

         В  те  времена, вероятно, и   формируется  его  структура,  состоящая  по  меньшей  мере, из  четырех  крупных участков: от  границ  Западного Китая через Среднюю Азию  до  Каспия – от  западного берега  Каспия  через все Закавказье  до  Византии – от  Балкан  до  севера  Аппенинского  полуострова – оттуда  по  меридиану до  Рима  и в широтном  направлении – до  Испании.

         Караваны  возвращались  не  порожними:  везли  на  восточные  рынки   западные  товары.

        В  исследованиях  Олжаса  Сулейменова  приводится  факт, свидетельствующий  о  четко   установленной  законности  прохождения   товаров. Об  этом  в  цикле  статей  «Дороги  Шелка»  Олжас  Сулейменов  пишет  так: «Торговые  караваны  пользовались  неприкосновенностью  даже  во  время  междоусобных  войн. В  древнерусской  летописи  описан  удивительный, с  точки  зрения  сегодняшнего  читателя, случай. В  разгар  сражения  войск  князя  Игоря  и  Кончака (1185г.) вблизи  степной  речкм  Каялы (бассейн  Дона) мимо  проходил  караван  из  Бухары. Хозяин  его – купец  Беловолод  Просович  видел  исход  битвы  и, благополучно  доведя  караван  до  Киева, сообщил  великому  князю  Святославу  о  поражении  Игоря.»¹