Искусство России во второй половине XVIII века

     Подобные  особенности свойственны и другим работам художника. При написании  портрета Петра III, несмотря на требуемую от подобного произведения «живописную оду», художник изображает «душевно развинченного, неуверенного» человека. Таким образом, творчество Антропова являет примеры правдивого трезвого взгляда на образы портретируемых особ. Художника интересует частный человек с его положительными и отрицательными характеристиками.

     Следующим объектом нашего рассмотрения должен с необходимостью стать Иван Петрович Аргунов (1729-1802). Портреты Аргунова всегда декоративны, как и у Антропова. Художник продолжает развивать чисто национальную концепцию портрета. Особняком в творчестве художника стоят так называемые «ретроспективные портреты» предков П. Б. Шереметева, крепостным которых он являлся. Известно, что для                                                                                                                                                      парадных ретроспективных портретов Аргунов использовал сохранившиеся прижизненные изображения. Исторические, ретроспективные портреты не случайно появились именно в творчестве Аргунова: это было связано с гибкостью таланта художника, способностью к легкому усвоению чужой манеры. Аргунов быстрее Антропова преодолел «архаизмы» старой русской живописи и усвоил язык европейского искусства. В его творчестве есть произведения, которые представляются предвосхощением живописи будущего столетия. Парные портреты Хрипуновых, мелкопоместных дворян, живших в доходном доме Шереметевых. В женском портрете художник подчеркивает «интеллектуальное начало». Портрет написан изысканно, в голубовато-серой гамме тонов с ярким пятном голубого в банте на груди. Лицо героини немолодо и некрасиво, но полно высокой одухотворенности. Подобные камерные портреты, где модели представлены в непритязательной обстановке, как бы наедине с собой – будут характерны уже для первой половины XIX века. Поэтому можно сказать, что художник фактически создает новый для России тип интимного (камерного) портрета.

     Если  творчество Антропова и Аргунова еще относится все-таки к середине XVIII века и стоит в одном ряду с достижениями исторической живописи, то применительно ко второй половине столетия можно сказать следующее.

     Портрет во второй половине XVIII века предстает во всей многогранности своих разновидностей: парадный, в котором при обычном внимании к богатствам материального мира и блестящей передаче фактуры материалов не теряется индивидуальная характеристика; полупарадный; камерный и интимный, отражающие все богатство и сложность душевной жизни. С развитием разных жанров обогащается изобразительный язык, большое значение приобретает сложная нюансировка цвета. На портретном жанре можно наблюдать, кроме того, выразительную смену стилей – от рококо через барокко к классицизму.

     Одним из крупнейших мастеров-портретистов 60-70-х годов XVIII столетия стал Федор Степанович Рокотов (1735/36-1808).  Самые ранние работы Рокотова даже по сравнению со зрелыми работами Антропова показывают, что русское искусство вступило совсем в иную, новую фазу развития: характеристики портретируемых, полные лиризма и глубокой человечности, становятся многогранными, выразительный язык необыкновенно усложняется. 

     Слава к художнику приходит с парадным, или так называемым полупарадным портретом – репрезентативным изображением поясного образа на архитектурном или  пейзажном фоне: портрет Петра III; портрет Григория Орлова, написанный до 1763 года. Портрет графа Орлова выполнен по всем законам подобного жанра: наряден, декоративен, многокрасочен. Золотое шитье синего бархатного кафтана, блеск лат, красная орденская лента прекрасно сочетаются с синеглазым румяным лицом и все вместе создают горделивый образ полководца. В дальнейшем черты рокотовской манеры можно выявить на примере портрета великого князя Павла Петровича в семилетнем возрасте и княжны Евдокии Борисовны Юсуповой (конец 1750-х – начало 1760-х). Обе работы имеют рокайльные черты: вписанность фигур в овал при сохранении прямоугольной формы самого холста, легкие наклоны голов, едва намеченные улыбки – то есть с ощущением чувственности рококо. Но одновременно с этим, совсем детское лицо великого князя миловидно, но и капризно, изменчиво в настроении. Эта подвижность, изменчивость – одна из удивительных черт живописи Рокотова, которую он усовершенствует в будущем.

     В лучших из портретов Рокотова 60-х  годов модели предстают совершенно естественными. Во второй половине 60-х годов художник переезжает в Москву. Здесь, как считают исследователи начинается «истинный Рокотов». В Москве он трудится около 40 лет и создает портреты почти всей передовой дворянской ее элиты. Благодаря творчеству Рокотова, писал Н. Врангель, русское дворянство имеет свою «историю в портретах».

     Здесь он создал некий портрет-тип, соответствующий  гуманистическим представлениям передовой  дворянской интеллигенции о чести, достоинстве, «душевном изяществе». В эти годы в творчестве Рокотова складывается определенный тип камерного (и его разновидности – интимного) портрета и определенная манера письма, определенный строй художественных средств. Обычно для портретов этого времени Рокотова свойственно погрудное изображение. Фигура повернута по отношению к зрителю в ¾, объемы создаются сложнейшей светотеневой лепкой, тонко сочетающимися тонами. Как будто неуловимыми средствами Рокотов умеет передать изменчивый облик модели.

     В портрете «Неизвестного в треуголке» золотистые и серебристые тона вспыхивают и как бы освещают изнутри черно-коричневый фон. Все пронизано светом, как бы выхватывающим из полутьмы это пухлое, вялое, милое в своей неправильности лицо с выражением довольства и юности. В другом портрете Александры Петровны Струйской – сложность душевной жизни, женственность и грацию модели Рокотов передает тонкими цветовыми нюансами пепельно-розовых, жемчужных, лимонно-желтых тонов ощущение недосказанности, очарования.

     Одним из важнейших средств Рокотова в  характеристике модели является колорит. Колористическими средствами художник передает определенные душевные состояния. Особенно удаются мастеру женские и юношеские образы. Из серии портретов семейства Воронцовых одним из самых пленительных образов представляется портрет Артемия Воронцова. В портрете передано обаяние цветущей юности. Горячий коричневый грунт просвечивает сквозь темно-серый фон, коричневое и серо-жемчужное смешивается в волосах, на лице, красное и золотисто-коричневое  - в жилете и камзоле; жидкие как бы струящиеся мазки белил и коричневые и розовые краски, сливаясь, создают мерцание красочного слоя, придают неуловимую зыбкость образу. Это ощущение также усиливает особое использование  света. Художник как бы выхватывает лицо из тьмы, оставляя все в тени или полутени. В итоге перед нами не столько портрет индивидуума, сколько некое идеальное представление о человеке, соответствующее нравственным представлениям и самого мастера, и его эпохи в целом.

     Одухотворенность  и хрупкость образов, очарование затаенности подлинных душевных переживаний, зыбкость настроения, недосказанность чувств – являются чертами интимного портрета. Этим характеристикам соответствует портрет Ивана Илларионовича Воронцова. Задумчивость, в которой пребывает портретируемый, поэтична и отражает хрупкий душевный склад модели, которую художник передает динамичностью живописной фактуры – серо-голубой кафтан, белый шейный платок, кружево жабо лишь угадывается на картине, так же как награды.

     На  рубеже 70-80-х годов под воздействием новых эстетических воззрений заметны новые качества и рокотовской манеры. Открытость и прямота в портретируемых лицах сменяется выражением непроницаемости и сдержанности душевных переживаний, осознанием духовной исключительности. Декоративная сторона приобретает теперь особое значение. Лицо по-прежнему выхватывается из мрака, но уже, как правило, лишено дружелюбности, теплоты, которыми веяло от работ художника предыдущего десятилетия.

     С 80-х годов можно говорить о  «рокотовском женском типе»: гордо  посаженная голова, удлиненный разрез чуть прищуренных глаз, рассеянная полуулыбка. Фигуры по большей части вписаны в овал. Эти черты наблюдаются уже в портрете Е. Н. Зиновьевой (1779). Она изображена в белом атласном платье с горностаевой мантией, с лентой святой Екатерины. Явная принадлежность портретируемой к сословию, тем не менее, не мешает художнику сделать изображение интимным: здесь самоуверенность уживается с задумчивостью и грустью во взгляде. Новые черты, новый подход к модели явственны в портретах В. Е. Новосильцевой (1780), Е. В. Санти, В. Н. Суровцевой.

     В целом, говоря о творчестве Рокотова, можно сказать, что он создал портрет, построенный на игре чувств, изменчивости, непостоянстве человеческого характера. Если у Антропова и Аргунова образы еще статичны, то в живописи Рокотова превалирует динамическое изображение. Разнообразна и живописная палитра. Эти и другие особенности рокотовской портретной живописи позволяют говорить об особой одухотворенности видения мира Рокотовым.

     Продолжая экскурс по страницам портретной живописи второй половины XVIII века, мы с необходимостью приходим к творчеству Дмитрия Григорьевича Левицкого (1735-1822). Считается, что в парадных портретах Левицкого запечатлен весь «екатеринин век», в камерных же портреты художника пронизывает тонкий психологизм. В каждом портрете чувствуется, что Левицкий тонко и глубоко понимает национальные черты своих моделей, независимо от того, чей образ воспроизводит.

     Взяв  от своих предшественников или современников  уже, казалось бы, готовую форму портрета, но в том то и заслуга – художник наполнил эту форму новым содержанием.

     В портрете А. Ф. Кокоринова, несмотря на его парадность, нет холодной официальности. Левицкий вносит сюда душевную интимность и теплоту. Лицо портретируемого  немного утомленное, мечтательное и  приветливое, тонко вылепленное светом и тенью. В этом портрете есть черты, характерные для лучших работ зрелого Левицкого: свободная уверенная постановка фигуры в пространстве – человек как будто окружен воздухом, в его позе нет никакой неловкости и самое главное – никто до Левицкого не выписывал с такой подробностью руки. Этот портрет прославил художника.

     Большим лиризмом проникнута серия портретов, известная под названием «Смолянки». Все семь полотен изображают воспитанниц  первого в России привилегированного женского учебного заведения, открытого в 1764 году по инициативе Екатерины II и официально названного императорским Воспитательным обществом благородных девиц. Все портреты написаны виртуозно. Хотелось бы остановиться на портрете Е.  И. Нелидовой (1773). Маленькая брюнетка с блестящими черными глазами, с выразительным лицом – танцует. Портрет этой девушки – один из самых жизнерадостных и светлых портретов Левицкого, как по колориту, так и по настроению. Из- под кисти художника вышла маленькая девушка-подросток, беспечно наслаждающаяся игрой в театр. Ее фигура словно движется под музыку. Художник с тщательностью выписывает светло-серое платье, отделанное розовыми лентами, передавая фактуру упругого шелка с помощью тончайших оттенков. Здесь, также, несмотря на парадность – налицо глубокая задушевность. Левицкий стремился к раскрытию потаенной, глубоко закрытой от поверхностного взгляда жизни.

     В целом можно сказать, что излюбленной  моделью Левицкого на протяжении всего его творческого пути –  становится молодая жизнь – та, у которой все еще впереди. На портрете М. А. Дьяковой (1778) мы также видим прославление жизни, восхищение молодым существом. Дьякова представлена наедине со своими чувствами. Ясность и чистота образа овеяны легкой грустью. Несмотря на то, что перед нами здоровая молодая девушка с румяными щеками плотным телосложением, у художника она словно в каком-то элегическом настроении.

     Таким образом, в уже упомянутых произведениях  Левицкого (а это будет характерно и для следующих его полотен) можно проследить как бы участие художника в жизни модели, он словно «сопереживает». Это качество он приносит на смену изменчивости и динамике настроения в портретах Рокотова.

     1780-е  годы – годы наибольшей славы  Левицкого. Именно в этот период  ему удается наиболее объективное  отношение к модели. Левицкий остается большим психологом, но по отношению к модели становится, словно сторонним наблюдателем. Среди портретов 80-х годов есть большие творческие удачи художника. Таков, например, портрет дочери художника, Агафьи Дмитриевны («Портрет Агаши», 1783). Портрет – поколенный, обстановка и праздничность народного костюма делают портрет парадным.

     Другой  выдающейся работой  этой периода  является портрет Фавста Петровича  Маркеровского в маскарадном  костюме (1789). На портрете изображен  девятилетний мальчик, у которого впереди военная карьера. Портрет Левицкого – костюмированное изображение. Мальчик одет в бархатный кафтан, перетянутый широким шелковым поясом с огромным бантом. Контрастными пятнами несколько раз повторен в одежде красный цвет.

     «Агаша» и «Маркеровский» появляются в творчестве Левицкого не случайно. Именно в  эти годы художник вводит тип портрета, который называют промежуточным  между камерным и парадным. В таком  портрете много виртуозности в передаче всегда праздничного костюма, он представляет модели определенного социального статуса. Вместе с тем, у портретов этого времени есть отличительная черта – отсутствие поэтизации модели, стремления проникнуть в ее духовную жизнь.

     Итак, Левицкого можно считать вполне вписавшимся в свое время. Он выражает образы своей эпохи, «говорит ее стилем»: он наиболее  выразительный ее мастер.

     Наконец, последний живописец в нашем  экскурсе  – Владимир Лукич Боровиковский (1757-1825). Боровиковский входит в художественную атмосферу Петербурга в пору развития сентиментализма. Ему было суждено стать в живописи 1790-х создателем сентименталистского портрета. Сентиментализм в искусстве вывел на первый план не рассудочность и нормативность, а именно эмоциональность человека, неповторимость индивидуальной внутренней жизни.