Даная Тициана

рисовал полные веки, виски, затемненные упругими колечками  локонов, и ямочку в

самом низу круглой  шеи.»[3]

После того, как  он женился на Саскии (1634), его жизнь  наполнилась безумием,

блеском и радостью, и он рисует ее точно так же, как  до того рисовал самого

себя.

Раньше он страстно любил изображать себя и страстно себя любил, по

утверждению Э. Верхарна. Тогда он чувствовал себя красивым, в цвете лет и

силы. До знакомства с Саскией он изображал себя то принцем, то дворянином, то

воином; он казался  самому себе то историческим, то легендарным  героем. Он

восхищался своей  оригинальностью и необычайностью и во всем стремился

удовлетворить своим  вкусам.

Теперь эта любовь переливается в разнообразные образы его жены. И точно так

же, как себя, он рисует ее с тем же блеском и  сказочной роскошью.

Более того, Саския помогает ему реализовать его истинное искусство –

искусство сверхъестественного, волшебного, чудесного.

Рембрандт писал  Саскию без устали в разные периоды  ее короткой жизни. Она

служила моделью  для Флоры и Далилы, преображается  то в «Вирсавию», то в

«Артемиду». Саския стала царицей его иллюзий и химер.

Рембрандт создал свою «Данаю» в 1636 году, через два  года после женитьбы на

Саскии ван Уйленбург, в том же году, что и «Автопортрет с Саскией», полный

веселья, торжества  и счастья.

Прежде чем Саския родила Титуса (запечатленного своим гениальным отцом на

полотне «Титус с  книгой», и послуживший основой  образа сына в «Блудном сыне»),

она рожала дважды, и ее дети умирали в младенчестве. В книге Гледиса Шмитта

[4] мы находим слова проповедника, сравнивавшего наброски с изображением

Саскии до и  во время беременности, которые наводят  нас на размышления о том,

какой была Саския, позировавшая художнику для «Данаи»: «А знаете ли вы, друг

мой, почему ваша жена не может больше позировать в роли языческой богини или

хананеянки? Да потому, что она знает, хоть и не умеет  выразить это словами, что

готовится принести в мир душу живую».

Если умозаключения  проповедника верны, и эти наброски действительно так

различались, возьмись Рембрандт за полотно чуть позже, и Саския, ожидающая

ребенка, не могла  бы стать прототипом роскошной античной девы Данаи.

В любом случае субъективный фактор играет решающую роль в появлении на свет

этого великого полотна.

Через десять лет после создания полотна «Даная» - в 1646 и 1647 годах картина

была им переработана, после того, как минуло уже несколько  лет со дня смерти

Саскии и потрясения, связанного с ее преждевременной  кончиной.

Долгое время  картина вызывала недоумение. Почему нет золотого дождя? Отчего

плачет амурчик?

Ответы получены благодаря рентгеновским лучам, когда стало понятно, что на

полотне две «Данаи». Рембрандт переделал картину, изменив  овал лица, длину

пальчиков своей  героини, детали интерьера - о чем  только не расскажет

рентгеновский анализ...

Именно Саския была под верхним красочным слоем.  На первом полотне художник

изобразил счастливую, ждущую своей любви женщину. Она  была накрыта белым

покрывалом, ведь Рембрандт не хотел, чтобы чужие  глаза касались наготы

любимой Саскии. Там  амурчик улыбался, и картина дышала радостью, что было в

унисон с душевным состоянием художника. У второй Данаи  амурчик, изображенный

со связанными руками и плачет. Наверно это были слёзы Рембрандта. Перед

реставраторами  стоит соблазнь расчистить нижнюю «Данаю», но пока это только

мечты.

Стоит остановиться на подробностях личной жизни Рембрандта, чтобы понять

причину появления  и особенности этой второй «Данаи». Исследователей удивляла

темноволосая головка  Данаи, ведь Саския была совсем другой.

Единственным утешением  художника был сын Титус, которого воспитывала служанка

Гертье. Потихоньку Гертье заняла место Саскии и завладела  не только ключами,

но и сердцем  художника. Рембрандт изображает Гертье обнаженной и безразлично

отдает зрителю неприкрытое тело служанки. По одной версии, именно с нее он

пишет и вторую картину "Даная". Все чаще видят  Гертье в украшениях и платьях

Саскии - она стала  полновластной хозяйкой дома. Забегая  вперед, скажу, что

Гертье кончила  свою жизнь в тюрьме за мошенничество. .

По другой версии, вторую «Данаю» Рембрандт пишет  с другой своей служанки –

Хендрикье, в которой  Гертье видела соперницу. Гертье заставляет Рембрандта

жениться на себе и, получив отказ, подает жалобу в  камеру семейных ссор, где

его обвиняют в  прелюбодеянии с двумя женщинами. Суд обязывает его выплачивать

Гертье по 200 гульденов  в год, что было огромной суммой по тем временам и

отлучает Хендрикье  от святого причастия.

Преданная Хендрикье  любит Рембрандта. Она готова быть с ним и в горе и в

радости. Вскоре рождается дочь Корнелия, но Хендрикье тает на глазах. И вновь

он теряет любимую, и вновь жизнь окрашивается в  черные тона.

Итак, по одной  версии, вторая Даная написана с  жадной и нехорошей мошенницы,

по другой –  с преданной простой девушки, ненадолго украсившей жизнь

художника.

Но в любом  случае важно, что с разрывом в  десять лет для Данаи позировали две

разные женщины  – "светлая" и "темная", контрастные, как утро и вечер, из коих

первая - Саския, являла собой ухищрения изысканной моды, вторая – простая

девушка с естественнойь  природной грацией.

Таким образом, голова, правая рука и в значительной степени тело Данаи,

ожидающей в своей  темнице возлюбленного, а также  фигура старухи-служанки

оказались написанными  заново, в смелой широкой манере середины и второй

половины 1640-х годов. Почти все остальные детали картины  остались такими,

какими были написаны в 1636 году, характерным для предшествующего  периода

аккуратным, рисующим мазком.

Значительным изменениям подвергся и колорит картины. В первоначальном

варианте господствовали холодные тона, типичные для середины 1630-х годов.

Заменив золотой  дождь первого варианта золотым  светом, как бы предвещающим

появление влюбленного  бога, Рембрандт выполняет теперь центральную часть

картины в теплом тоне с золотистой охрой и красной киноварью в качестве

доминант.

В России «Даная»  Рембрандта появилась благодаря  императрице Екатерине-II.

Пережив историю  о недавно затонувшем корабле  с предметами искусства, она

вновь купила в  Европе самую знаменитую коллекцию  Кроуза, где уже было

несколько работ  Рембрандта.

Судьба картины  была горька. В 1985 году на экспозиции в  зале Рембрандта

мужчина из Литвы  облил полотно серной кислотой из литровой банки и дважды

пырнул его ножом - несравненная женщина Рембрандта была обезображена. Почти

сорок процентов  полотна превратились в бурую  массу. Сверхценная часть -

женская фигура - приняла  на себя главный выплеск агрессии.

...«Увидев ее  впервые в процессе реставрации,  я не мог сдержать слез, -

признается директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. - Во многом потому, что это

была другая «Даная». Но чем дольше наблюдал за ее возвращением к жизни, тем

тверже убеждался: все равно это потрясающая  картина, все равно гениальный

Рембрандт в ней  виден. Вообще картинам свойственно  стареть. «Даная»

изменилась резче прочих. Но для наших потомков именно эта, спасенная «Даная»

будет настоящей, а эпопею спасения они спокойно воспримут, как часть ее

биографии.

Но, к с ожалению, картина далека от прежней. Исчезло  золотое свечение, ведь

художник добавлял в краску толченый янтарь в только ему известной пропорции.

     СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПОЛОТЕН «ДАНАЯ» ТИЦИАНА И РЕМБРАНДТА

    

 

Концептуальные  особенности. Тема и  идея. 

Для Тициана как  художника Ренессанса среда есть то, что как бы обрамляет,

оттеняет безусловное главенство великолепного образа Данаи. Среда по

отношению к самой  Данае есть нечто вспомогательное, второстепенное, служащее

чем-то вроде фона, оправы для прекрасного драгоценного камня.

У Рембрандта среда  есть носитель особой эмоциональной  атмосферы, необычайно

активная по степени  воздействия и играющая, скорее всего, первые роли в

замысле полотна. Среду невозможно исключить, «вырезав»  центральный образ, так

как у Рембрандта она сплавлена с Данаей, Даная  и окружение находятся в

теснейшем взаимодействии. Даная, луч, окружение – все находится в едином

эмоциональном поле, где ощутимы силы притяжения и  отталкивания.

У Тициана же каждый предмет на картине как бы наделен  своей самоценной

значимостью отдельной  величины (и это принцип, который  в определенной степени

характеризует подход ренессансных художников).

Принцип же Рембрандта можно было бы назвать принципом  взаимной производности

этих величин. Обрисовка  Данаи как личности, как характера, как типа невозможна

без определения  ее места в этом пространстве, в этом мире, невозможна, если не

определять ее взаимоотношения со средой. Кстати будет привести слова самого

Рембрандта, определяющего  позицию представителя внестилевой  линии о том

огромном значении, которое имеет для живописца  изучение реальной

действитеьлности во всей ее совокупности, взаимосвязях и внутренней гармонии:

«Учись прежде всего следовать богатой природе  и отображать то, что найдешь в

ней. Небо, земля, море, животные, добрые и злые люди – все  служит для нашего

упражнения. Равнины, холмы, ручьи и деревья дают достаточно работы художнику.

Города, рынки, церкви и тысячи природных богатств взывают  к нам и говорят: иди,

жаждущий знания, созерцай и воспроизводи нас». И  такое отображение не должно

быть пассивным  – оно должно идти рука об руку с  осмыслением увиденного: «Надо.

стараться понять все, что берешь в руки». Ибо воспроизведение  того, что

попадает в поле зрения художника, - это еще не конечный результат, а всего