Судебный прецедент и судебная практика

Курсовая работа по Теории государства и права на тему: Судебный прецедент и судебная практика

 

        Содержание:

 

Введение

 

1. Понятие и характеристика  правового прецедента

 

2. Судебная практика

 

3. Решения Конституционного  суда как источник  права

 

Заключение

 

Используемая литература

 

Введение

 

Судебный прецедент и, как следствие, судебная практика являют собой основу для одной из наиболее распространённых правовых семей –  англосаксонской. На данный момент, по мнению наших учёных-теоретиков, Россия принадлежит к так называемой континентальной, или романо-германской  правовой семье. Это подразумевает  использование писаных законов, и где исследуемый предмет  – прецедент – не имеет такой  силы как в странах англосаксонской  системы права. Тем не менее, и  у нас решения высшего суда федерации, Конституционного Суда, имеют  руководящую силу. Что, фактически, является отголоском прецедентного  права. Наблюдается своего рода проникновение  и частичное смешение двух правовых систем. На ряду с отсутствием у  нас прецедентного права, в той  степени, в которой оно понимается в Англии и США, нельзя отрицать существование  и немаловажное значение судебной практики при отправлении правосудия.

 

Исходя из вышесказанного, основной задачей своей работы я  решил поставить выявление значения судебного прецедента и судебный практики при отправлении правосудия в Российской Федерации и, для сравнения, в странах  англо-саксонской системы права, взяв Англию и США, как классический пример.

 

 

 

1.    Понятие и характеристика  правового прецедента 

 

 

 

С латыни  прецедент  переводится  как  «предшествующий».  Сейчас  прецедентом называется решение  суда по конкретному  делу,  причем  обоснование  данного  решения  становиться правилом,  обязательным  для  всех  судов  той  же  или  более  низкой инстанции или  при рассмотрении аналогичных дел.  Как уже было  сказано выше,   судебный  прецедент  является  основой  всей  англо-саксонской правовой системы.  При создании судебного прецедента судья не  создаёт новую  правовую  норму,  он обобщает то,  что "вытекает из общих начал права,  заложенных в человеческой природе".  На самом  деле судья имеет право  не  применять  судебный прецедент из-за каких-либо особенностей рассматриваемого дела,  также он может вывести  новое  правило  или  по своему  усмотрению  выбрать  прецедент  из их огромного количества и по своему  его  объяснить.  Следовательно,  судья  имеет  весьма  широкие  полномочия.   В  юридической  литературе  право  государства,  которое основывается на судебном прецеденте называется не иначе,  как  "право, создаваемое судьями".

 

Прецедентное право родилось в  Англии.  Здесь  законы  хотя  и  не регулируют отдельные области  общественных отношений, но не соединены  в одну систему. Те области, которые  не урегулированы законом, толкование и применение законов определены в общем праве.

 

Фундаментом для становления  общего права стали  местные  обычаи  и обобщения  практики королевских  судов.  Даже в настоящее время  в общем праве  сохранились  многие  элементы  (институты,  термины)   права, сложившиеся  еще в период его формирования. Использование древних форм, особого  "юридического  языка",  умение   находить   нужный   судебный прецедент,  исключат  возможность  работы  в  судебных органах лиц  без специальной  юридической  подготовки. Ф. Энгельс характеризовал английское  общее  право  так: «Адвокат  здесь все:  кто достаточно основательно потратил свое время на эту юридическую путаницу,  на этот хаос  противоречий,  тот  в английском суде всемогущ.  Неопределенность закона повела,  естественно, к вере в авторитет решений прежних  суде в аналогичных  случаях:  этим  она  только усиливается,  ибо эти решения точно также, взаимно противоречат друг другу»[1]. 

 

         Следует,  однако, подчеркнуть, что в разных  странах даже одной правовой  семьи судебный прецедент применяется  по-разному. Правило прецедента  в Англии, например, связано следующими  положениями: 1) решения, вынееные  палатой лордов, обязательны для  всех судов; 2) решения, принятые  апелляционным судом, обязательны  для всех нижестоящих судов,  так и для самого этого суда (кроме уголовного права). В США  правило прецедента не действует  так жёстко, в силу особенностей  федеративного устройства страны. Во-первых Верховный суд США  и верховные суды штатов не  обязаны следовать собственным  решениям и могут таким образом  изменить свою практику. Во-вторых, штаты независимы, и правило прецедента  относится к компетенции штатов  лишь в пределах судебной системы  конкретного штата[2].

 

         Признание  прецедента источником права  даёт возможность суду выполнять  правотворческие функции как  в случае отсутствия соответствующего  закона, так и при его наличии.  Этот постулат характерен для  всей системы общего права. 

 

         В  странах романо-германской и примыкающих  к ней систем права судебные  решения обладают известным авторитетом.  Однако, кроме чрезвычайных случаев,  они не рассматриваются как  фиксация норм права.[3]

 

Что касается нашей страны, то тут судебный прецедент в силу некоторых причин не прижился, хотя, на мой взгляд, имея силу и значимость для судов, он (прецедент) значительно  облегчил бы работу судей и сэкономил  их время. Хотя, с другой стороны, судебный прецедент имеет и негативную сторону, а именно: общественная жизнь  многогранна и в силу этого  прецедентное право не всегда будет  поспевать за ее динамикой. Справедливости радли стоит отметить, что и  нормы права не всегда успевают за реальной жизненной ситуацией. Слишком  усложненный законотворческий процесс, который до сих пор подразумевает  двойное вето (хотя уже во многих странах применяется либо вето главы  государства, либо соответствующей  палаты парламента), препятствует оперативному выходу актуальной нормы в свет.

 

Судебная практика видит  в воздействии правоприменителя (суда) на правотворческий орган  гарантию защиты субъектов права  от устаревшей нормы. Но суд не обладает правотворческой функцией и, следовательно, не может заниматься подобной деятельностью. А ведь именно он может и способен устранить так часто встречающуюся  в судебной практике проблему противоречия между нормами права и нормами  морали, пробелы в праве и законе.

 

Судебный прецедент, конечно, не может заменить глубокий объективный  подход судьи к каждому конкретному  делу. Но явиться основой, руководящим  началом, а также способствовать более быстрому реагированию на ту или иную ситуацию прецедент вполне способен.

 

Хотя судебный прецедент  и не признается в России источником права, тем не менее он играет немаловажную роль. Например, Верховный Суд РФ изучает, обобщает судебную практику и  дает руководящие разъяснения по вопросам применения законодательства. Эти руководящие разъяснения  обязательны для судов и иных органов и лиц, применяющих, например, уголовный и уголовно-процессуальный закон. Постановления издаются в  целях единообразного понимания  и применения норм права. В частности  в Уголовном кодексе нигде  не раскрывается определение некоторых  понятий, как то «особая жестокость», которое дано в Постановлении  Пленума Верховного Суда РФ. В данном случае, в отсутствии указанного постановления  представлялось бы невозможным квалифицировать  деяния, как совершённые с особой жестокостью.

 

Немало дискуссий ведется  по поводу того, что судебный прецедент  неэффективен, прежде всего потому, что не способствует объективному (всестороннему  и полному) исследованию обстоятельств  по конкретному делу, следствием чего может стать несправедливое решение  или приговор суда. Но, на мой взгляд, судьям было бы намного легче, когда  под рукой у них имелись  бы руководящие начала, а именно основа разрешения конкретного дела, представленная в виде источника  права - судебного прецедента. "Омоложение кадров идет стремительно, - пишет заместитель  Председателя Верховного суда Республики Коми О.Марков, - нередко суды состоят  только из членов, которые не имеют  опыта судейской работы, им не с  кем посоветоваться, не с кого взять  пример"[4].

 

Напрашивается вывод, что  появление и закрепление судебного  прецедента в России как источника  права вполне оправданно, а главное  – нужно для еще пока не наработавших необходимый объём практики судей. Но закрепить за судами правотворческую  функцию - значило бы нарушить конституционный  принцип разделения властей[5]. Опять  очередное препятствие.

 

Если же рассмотреть внедрение  прецедента в идеале, то для того, чтобы он смог прижиться в нашей  стране, надо: законодательно закрепить  за судами правотворческую функцию; создать и утвердить определенную процедуру, способствующую быстрому закреплению  судебных решений в качестве прецедента; создать орган-фильтр, который бы отменял прецеденты, которые не соответствуют (или перестали соответствовать) реалиям общественной жизни.

 

 

 

2.    Судебная практика 

 

Актуальность изучения возможностей судебной практики выступать источником права в рамках российской правовой системы обусловлена, прежде всего, сменой приоритетов государственной  политики, ее целевой направленности. Изменение официальной идеологии  публичной власти, провозглашение в качестве высшей ценности человека, его прав и свобод, а главной задачей государства - их признание, соблюдение и защиту (ст.2 Конституции Российской Федерации) обуславливают необходимость научного поиска путей достижения указанных целей. При этом одной из важнейших граней проблемы является поиск ответа на вопрос: может ли нормативистская концепция права, признающая в качестве единственного источника права нормативно-правовой акт, послужить теоретическим фундаментом деятельности государства и всего общества по обеспечению неотъемлемых прав и свобод человека, приоритета его интересов?

 

Другой актуальный вопрос: соответствует ли природе права  признание множественности его  источников, в том числе судебной практики, отвечает ли это потребностям реализации сущностных свойств правовой материи - свободы, равенства, справедливости в конкретных общественных отношениях?

 

В целом отечественная  юридическая наука признает деятельность судов в качестве источника права. Общепризнанно, что бытие правовой материи проявляет себя в разных формах, в том числе и в судебных прецедентах, обычаях, на основе которых  органы правосудия рассматривают конкретные дела. Но данные формы не характерны для России и наиболее распространены, как уже было не раз сказано  выше, в странах англосаксонской  и традиционных правовых семей.

 

Вместе с тем анализ национальных правовых систем показывает, что в мире усиливаются процессы конвергенции (теория конвергенции –  одна из концепций западного обществоведения, считающая определяющей особенностью современного общественного развития тенденцию к сближению двух социально-политических систем, сглаживанию экономических, политических, идеологических различий между капитализмом и социализмом  их последующему синтезу в некое  «смешанное общество». Основные представители: Дж. Гелбрейт, У. Ростоу, Я. Тинберген  и др.[6]). В странах с англосаксонской  правовой системой, наряду с судебным прецедентом, все большую роль приобретают  статуты, законы. В последнее столетие, особенно после Второй мировой войны, в Англии происходит интенсивное  развитие законодательства. Появляется все больше законов, существенно  модифицирующих старое право[7]. В правовой системе США эффективно применяются  в качестве источников права и  судебные прецеденты, и нормативные  акты.

 

Зеркальные процессы отмечаются многими авторами в странах романо-германской правовой системы. Так, во Франции вопрос о признании судебной практики в  качестве источника права всегда вызывал оживленную дискуссию. Причем некоторые ученые считают источником права только решения Кассационного  суда, а другие обращают внимание на то, что французское гражданское  право почти незаметно перестает  быть писаным правом, становясь общим[8].

 

Признание правотворческой  функции судов в качестве источника  российского права отвечает существующим тенденциям его развития, будет способствовать обеспечению основных прав и свобод человека и гражданина. По мнению Л. В. Смирнова, отражённому им в третьем номере журнала российского права за этот год, это обусловливается рядом причин.

 

Отказ от идеи тоталитаризма  выдвигает задачу создания правового  механизма, отвечающего объективным  закономерностям функционирования социума, обеспечивающего создание саморазвивающейся и саморегулируемой системы гражданского общества. Соответственно и право должно отвечать данным требованиям, "чутко" откликаться на потребности  общественной жизни, отторгать дефектные, субъективистские нормы, адекватно  обновляться. Образно охарактеризовал  эти свойства права известный  английский историк Ф.У. Мейтленд, заметивший, что институты права напоминают живые существа. Некоторые из них - мертворожденные, другие - бесплодны  от рождения, а остальные доживают до того, чтобы увидеть высокое  положение своих детей и детей  своих детей. Среди них происходит острая борьба за жизнь, и выживают только самые приспособленные[9]. Представляется, что обеспечить данные качества может  именно сочетание в рамках одной  правовой системы различных форм права, в том числе и нормативно-правовых документов и актов судебных органов.

 

Особенности места, занимаемого  судами в системе общественного  разделения труда, обусловливают их возможности наиболее объективно и  в короткий срок выявлять пробелы, коллизии действующего законодательства. Судьи, находясь в самой гуще жизненных  проблем, могут быстро и эффективно принять необходимое решение, восстанавливающее  справедливость, создающее "замиренную" среду в обществе. Поэтому придание судебным органам правотворческой  функции способно обеспечить "самонастройку" права, его качественное совершенствование  и "очищение" от груза дефектов.

 

Анализ российской правовой системы позволяет сделать вывод  о том, что судебная практика уже  является источником права. Так, к числу  судебных актов, содержащих нормативные  предписания, могут быть отнесены: 1) правовые позиции и некоторые  решения Конституционного Суда Российской Федерации; 2) нормативное толкование Пленума Верховного Суда и Высшего  Арбитражного Суда Российской Федерации; 3) решения судов общей юрисдикции, отменяющие нормативные акты (законы и др.) субъектов Федерации в  случае их противоречия федеральному законодательству; 4) решения судов  по аналогии закона и права, а также  на основе норм права, содержащих некоторые  оценочные понятия; 5) решения Европейского суда по правам человека.