Контрольная работа по "Государству и праву"

В начале своей  деятельности в качестве первого лица в государстве Л.И. Брежнев не только не имел своей программы действий, но даже не стремился ее сформировать, что было достаточно редким случаем не только в мировой, но и в отечественной истории. Его управленческая философия мало чем отличалась от хрущевской, если не считать особенностей его личности. Брежнев был самым типичным представителем третьего поколения советских кадров выдвиженцев 1930-х гг., уцелевших в ходе бесчисленных чисток и репрессий и воспринявших стиль политического исполнительства и проведения в жизнь политической линии вождя. Став первым лицом в государстве, т. е. заняв место вождя, Брежнев мог реально заниматься преимущественно повседневным администрированием, бюрократической перетасовкой кадров при сохранении политического режима. Он как аппаратчик и прагматик-управленец укрепил власть коммунистической политической элиты, именовавшейся официально номенклатурой. Важнейшим элементом системы был сложившийся партийный аппарат ЦК — ревкомов-обкомов — горкомов-райкомов, который традиционно подменял соответствующие выборные партийные и особенно советские органы и руководил всеми остальными общественными организациями. Этот аппарат только при ЦК составил более 4000 человек, работавших более чем в 20 отделах, которые подразделялись на сотню секторов. Параллельно функционировало около 100 министерств и ведомств. Всего управленческим трудом занимались 18 млн. человек, что, однако, значительно меньше количества чиновников в современной России, в которой отсутствует административно-командное управление. Советский депутатский корпус всех уровней формировался исключительно партийными органами, которые предлагали избирателям одобрить в ходе безальтернативных, хотя всеобщих и тайных выборов одного кандидата от “нерушимого блока партии и народа”. Советская власть по-прежнему выполняла функцию ширмы для всевластия аппарата партии — государства. По многим показателям политическая брежневская система “развитого социализма” весьма напоминала сталинскую, но без ее ведущей карательно-репрессивной функции.  

Сам Брежнев  не был вождем или диктатором сталинского  образца. Мнение о том, что он реанимировал сталинизм или проводил в жизнь  неосталинизм, не совсем корректно. Действительно, все, что было апробировано при Сталине  и дало необходимый позитивный результат, возвращалось немедленно в управленческую практику. Но при этом не все хрущевские реформы были полностью перечеркнуты. Для Брежнева гораздо более важно было устранить радикальный дух безудержного авантюрного реформаторства, ввести преобразования в русло продуманности, постепенности, стабильности, и в этом он более чем преуспел. Термин “стабильность”, не “застой” является определяющим при характеристике всего этапа 1970-х — первой половины 1980-х гг., так как застойные тенденции стали явственно фиксироваться в основном в конце этого периода.  

Проведенные еще  в 1965 г. пленумы ЦК КПСС приняли реформаторские решения, подготовленные А.Н. Косыгиным  и его окружением. Председатель Совмина  А.Н. Косыгин, по общему мнению, значительно  превосходил Брежнева по компетентности в экономических вопросах и профессионализму в государственном управлении, и был еще в большей степени, чем Брежнев, прагматик и технократ. Все идеологические и политические кампании он оценивал с позиций полезности для развития производства (особенно легкой промышленности), совершенствования системы управления на основе ограниченной и контролируемой децентрализации, воспитания нового поколения хозяйственных руководителей. До середины 70-х гг. в руководстве существовало скрытое противоборство Косыгина и Брежнева, закончившееся победой последнего. После отхода Косыгина от управленческой деятельности Брежнев предпринимает политические акции, которые закрепляют отказ советского государства от рыночных реформ.  

Экономическая необходимость реформ, в частности введение элементов рыночной политики, была совершенно очевидна, и можно было ожидать, что сама жизнь заставит новое консервативное руководство продолжать хотя бы в урезанном виде преобразования. Однако острота проблемы была неожиданно снята нахождением мощного источника дополнительной валюты в виде экспорта обнаруженных с помощью космических спутников запасов нефти, газа и других энергоносителей. За счет нефтедолларов государство стало закупать западное оборудование и технологии и на этой экстенсивной основе решать назревшие проблемы. Вместо того чтобы добиваться повышения качества продукции, интенсификации производства, получения прибыли на базе внедрения достижений научно-технического прогресса в производство, бюрократия сделала ставку на импортные накачки. Поскольку распределительная функция госаппарата вновь стала главной, управление сосредоточилось в вертикалях власти, а самостоятельность субъектов в горизонтальных структурах была практически ликвидирована.  

Сущность политики Брежнева заключалась в сохранении достигнутых темпов производства и экстенсивном расширении производственных мощностей. В результате СССР фактически “проспал” информационную революцию — компьютеризацию. Второй космический прорыв в науке и производстве не удался. В то время как США, Западная Европа и Япония развивались на постиндустриальных направлениях модернизации, советская экономика традиционно и инерционно развивалась в рамках индустриального этапа. Хотя были отрасли, например космическая, оборонная, которые выпускали конкурентоспособную продукцию, не они определяли погоду в стране. Именно в этом заключается самый, может быть, главный методологический просчет брежневского руководства, ибо все, что не развивается, — останавливается и умирает.  

Буквального застоя в экономике в коне 1960-х — первой половине 1970-х гг. не было и близко, до системного социально-политического кризиса было еще далеко, но негативная тенденция замедления социально-экономического развития уже обозначилась. Это был симптом тяжелой болезни, но настоящих “врачей” рядом с Брежневым в переносном, политическом смысле слова, не было. Правление Брежнева явилось периодом утверждения консервативного традиционалистского, условно говоря, неосталинского политического режима, в деятельности партийно-государственного аппарата господствовал принцип бюрократического централизма. В политической элите доминировали отношения своеобразного вассалитета нижестоящих по отношению к вышестоящим деятелям, отношения личной преданности.  

Новое партийное  руководство последовательно осуществило цикл политических контрреформ. На XXIII съезде КПСС в 1966 г. были отменены ограничения на занятие руководящих должностей в партийной иерархии, восстановлено название “генеральный секретарь ЦК КПСС”. Позднее Брежнев совместил эту должность с постом Председателя Верховного Совета СССР и Председателя Совета Обороны. Первоначально Брежнев проявлял себя как энергичный и достаточно компетентный руководитель, хотя и тяготевший к консерватизму, но осуществлявший грамотное руководство в интересах страны. Но в конце своего правления он потерял здоровье и возможности критического мышления и даже попытался при поддержке своего окружения организовать подобие нового коммунистического культа своей личности. Но несмотря на все усилия предпринятые государственной идеологической машиной, культ в пропаганде не привел к культу в массовом общественном сознании, ибо, во-первых, после столь “великой и страшной” личности, как Сталин, претендовать на культ заурядной фигуре Брежнева было практически невозможно. Если на Хрущева падала тень Сталина как на его ниспровергателя, что создавало ему возможность войти в историю как великому реформатору, то Брежнев пришел к власти как заурядный эпигон третьего порядка и объективно не мог ни на что претендовать. Для культа нужны особые социально-психологические условия, которые отсутствовали в относительно спокойной атмосфере 70-х гг., необходимы крупные управленческие заслуги перед нацией, нужна, наконец, особая харизматическая личность. Всего этого у Брежнева не было и близко, если не считать маниакальной страсти к геройским золотым звездам.  

Начиная с середины 70-х гг. в силу резкого ослабления здоровья Брежнева реальное управление в партии сосредоточилось в Политбюро  ЦК КПСС. В рамках этого органа образовалась узкая группа партийных олигархов в составе Ю.В. Андропова, А.Н. Громыко, Ф. Устинова, М.И. Суслова, в какой-то мере К. У. Черненко, которая вместе с Брежневым фактически решала все принципиальнейшие вопросы. А.Н. Косыгин был оттеснен в сторону и фактически лишен политических полномочий. По-прежнему сохранял свои позиции Секретариат ЦК КПСС, 20 отделов которого все более дублировали и подменяли министерства правительства. Через эти отделы осуществлялось так называемое политическое, а фактически прямое руководство отраслями народного хозяйства. Аналогичное положение сложилось и на местах, где местные ЦК, крайкомы и обкомы монополизировали принятие всех политических решений и контролировали деятельность советских и хозяйственных организаций.  

В управлении экономикой был восстановлен отраслевой принцип и устранена введенная Хрущевым совнархозовская территориальная система. Министерство занималось перспективным и годовым планированием развития соответствующей отрасли, утверждало штаты центрального управления, положения о главках, контролировало их деятельность. Развитие управленческой системы шло замедленным эволюционным путем — через создание новых структур, перераспределение ответственности в рамках министерств и ведомств, изменение системы показателей, адаптации к новым задачам. Все эти годы декларировался, прорабатывался, но плохо осуществлялся курс на интенсификацию производства и повышение его эффективности.  

Структура управляющей  системы, т.е. постоянный состав подразделений, основанный на жестком штатном расписании, где все должности управленческих работников зафиксированы, а их обязанности регламентированы, была рациональна в условиях стабильной номенклатуры изделий и значительных объемов производства. Начиная со второй половины 70-х гг. она все сильнее стала расходиться с потребностями экономики, в частности не давала возможности гибко реагировать на изменяющиеся цели производства.  

С 1973 г. стала  формироваться обновленная система  управления. Главные управления министерств  ликвидировались, и устанавливалась  трехзвенная схема управления: министерство — производственное объединение — предприятие. Поиск решения шел опытным путем организации хозрасчетных объединений путем прямого давления партийных органов на министерства с требованием переходить на эту систему управления. Однако многие предприятия и даже объединения были по-прежнему бесправны в вопросах развития собственной инфраструктуры, материального стимулирования работников, распределения жилья. Централизация управления, позволявшая ранее концентрировать ресурсы на важнейших объектах в период освоения построенных производств, теперь становилась отрицательным фактором, так как способствовала неоперативности, негибкости, бюрократизму в худшем, невеберовском, смысле этого слова.  

Необходимость согласования интересов территорий и ведомств, являющаяся серьезнейшей управленческой проблемой, привела к появлению довольно устойчивых механизмов: создавались советы директоров, штабы по координации и контролю за строительством, практиковалось создание постоянных и временных партийных групп. Все эти структуры создавались по инициативе партийных органов. Государственной структуры, которая могла бы эффективно выполнять функции согласования ведомственных интересов при строительстве и освоении производств, создать не удались. Только через партийные органы шло согласование планов развития.  

К концу 70-х гг. начала все более рельефно проявляться  тенденция стагнации, обостряемая  исчерпанием резерва рабочей  силы. В экономике стали усиливаться  деградация и консервация основных фондов, сверхмилитаризация хозяйства, кризис системы управления, проявлявшийся в затратности производства, монополистинности, немобильности форм собственности, дефицитности внутреннего рынка, нестимулированности труда, внедрения престижных, но нерентабельных программ.  

Развитие производства подошло к качественно новому рубежу — появлению производственно-территориальных комплексов, что потребовало и новых форм управления. С 1979 г. стали формироваться производственные территориальные органы управления. Имевшаяся система оценки деятельности предприятий — по валу — недостаточно стимулировала внедрение новой техники и переход на выпуск новой продукции. Эта проблема осознавалась на всех уровнях управления, и предпринимались попытки ее решить.  

Постановление ЦК КПСС от 12 июля 1979 г. “Об улучшении планирования и усилении эффективности производства и качества работы” предлагало (обязывало) введение более 200 показателей, отражающих все направления хозяйственной деятельности предприятий и подлежащих утверждению вышестоящими органами. Вводился показатель нормативно чистой продукции, который заменял показатель “валовая продукция”, не дававший верного представления о состоянии хозяйственной деятельности. Но новый показатель не получил широкого применения и не оправдал надежд. Продолжились централизация управления экономикой, развитие директивного планирования, всемерное ограничение рыночного ценообразования и методов материального стимулирования производства. В результате темпы прироста экономики упали до нормы западных стран — 3,5% в год, но это было значительно меньше 8,4% в VIII пятилетке. В принципе СССР вступил в развитую индустриальную фазу развития. Для которой, как показал опыт Европы, характерно стабильное развитие без фантастических приростов валового продукта. Но коммунистические идеологи все еще надеялись, что преимущества социализма могут позволить форсированными методами развиваться вопреки всему. Вместо того чтобы научиться правильно распорядиться гигантским экономическим потенциалом страны и подготовить условия для перехода в постиндустриальное общество на основе научно-технической революции, идеологи КПСС стремились создавать иллюзии продолжения коммунистического строительства, о формировании “развитого социализма”, о сохранении прошлых темпов развития.  

Советская экономика при Брежневе представляла собой очень непростой феномен, который недопустимо клеймить однозначно термином “застой”. Ориентация Брежнева на стабильность и отказ от косыгинских управленческих реформ имела под собой определенное обоснование, заключающееся в постепенно развивающемся по нисходящей, экстенсивно, но РОСТЕ экономики. С 1970 по 1988 г. общее промышленное производство в СССР возросло в 2,38 раза против 1,32 раза в Англии, 1,33 — в ФРГ, 1,48 — во Франции, 1,68 — в США, в 2,0 — в Японии. Среднегодовые темпы роста общественного производства постепенно снижались, но это было бесспорно связано с возрастанием его абсолютных объемов. Объем законченного общественного продукта в СССР за 1960 г. был превышен в 1970 г. в 2,1 раза, в 1980 г. — в 3,5 раза, а в 1988 г. — в 4,7 раза. При всех недостатках и пороках политической экономической системы она обеспечивала довольно высокий уровень благосостояния населения, реализацию конституционных прав на труд, отдых, бесплатное образование и здравоохранение, пенсионное обслуживание. Население рассчитывало на последующие успехи и достижения и до определенного времени выражало достаточное политическое согласие с правящей компартией, что проявлялось в итогах различных выборов законодательные органы власти. Хотя выборы были безальтернативные, но тайные, и избиратели все-таки имели реальную возможность выразить своей протест путем вычеркивания предложенной кандидатуры или производства соответствующей надписи на бюллетене. Однако это делали в масштабе всей страны несколько десятков тысяч человек, что относительно 200-миллионного населения составляло десятые доли процента.