История русской геополитической мысли

     Неоевразийцы  считают, что перспективной реалистичной геополитической программой для нашей страны является курс на «независимость, суверенность, самостоятельность, автаркию и свободу Великой России».

     В современной российской политике идеи неоевразийства легли в основу национал-патриотических организаций и движений (ЛДПР В. Жириновского, Партии российских регионов Д. Рогозина, «Народной воли» С. Бабурина и целого ряда других).

     Близкие к неоевразийским взгляды высказывает  лидер КПРФ Г.А. Зюганов. Суть его позиции состоит в необходимости воссоздания единого евразийского государства на пространстве бывшего Советского Союза. Расширение геополитического влияния подобного образования, по его мнению, возможно за счет восстановления прежних связей с традиционными союзниками России на Балканах и в арабском мире, а также с режимами с прямой антиамериканской направленностью.

     Он  считает, что «для выработки оптимальной стратегии государственного развития» определяющее значение имеют неизменные «факторы пространственно-географического положения страны». К ним он относит размещение государства в духе классиков геополитики, «размеры его территории, господствующий тип коммуникаций (морской или сухопутный), преобладающие ландшафты и тому подобные параметры». Что до значимости политических и идеологических факторов, то, считает Зюганов, они носят «кратковременный и быстроменяющийся» характер. Поэтому потенциально перспективной роли для будущего России не играют.

     Взгляды Зюганова на планетарное значение России не оригинальны, поскольку, по существу, являются повторением идеологии евразийцев. Он, в частности, утверждает, что судьба России – «вернуть себе традиционную многовековую роль своеобразного «геополитического балансира» – гаранта мирового геополитического равновесия и справедливого учета взаимных интересов».

     Неоевразийцы  и близкие к ним представители левых политических партий доводят до абсурда действительно имеющие место особенности влияния климата и географического положения на хозяйственную деятельность населения России и связанные с этим его определенные социокультурные традиции. Если эти рассуждения переложить в область практического применения, то расположенная в зоне береговой линии (Rimland) и оторванная от остальной России (Heartland) Калининградская область должна объективно отойти к Западу. Или, наоборот, прибалтийские государства, ставшие уже членами ЕС, вновь должны войти в политическое пространство России. И в том и в другом случае единственным следствием выхода из подобной ситуации будет силовое столкновение России со своими западными соседями [2,3,8].

     Но  не все противники Запада и либеральной идеи примкнули к неоевразийству. Представители русской националистической геополитической школы (В. Аксючиц, Н. Павлов, ряд представителей русской православной церкви), которая носит преимущественно изоляционистский характер, полагают, что геополитический союз с тюрками и мусульманами опасен для русского народа и приведет к его растворению в евразийском «котле». Их геостратегия предполагает:

     – создание русского национального государства с доминированием православной церкви;

     – воссоединение с Украиной и Беларусью, т. е. восстановление славянского геополитического пространства времен Киевской Руси;

     – уход России с Кавказа и из Центральной Азии;

     – сосредоточение на проблемах национального возрождения русского народа и идеологическое противостояние с евразийцами и коммунистами, которые ассоциируются с антинациональными силами, разрушающими русскую идентичность.

     Естественными союзниками России признаются православные и другие восточно-христианские народы, поэтому в геостратегии явственно ощущаются панславистские и панправославные мотивы XIX –начала XX века. Не случайно для этого направления сосредоточение на проблемах национального возрождения русского народа и идеологическое противостояние с евразийцами и коммунистами, которые ассоциируются с антинациональными силами, разрушающими русскую идентичность.

     В геостратегии сторонников этого  направления явственно ощущаются  панславистские и панправославные  мотивы XIX – начала XX века. Не удивительно, что основой их рассуждений являются идеи Н.Я. Данилевского. Классические националисты, как и евразийцы, считают, что Россия не является ни Европой, ни Азией, а есть особый географический мир.

     Другую  крайность представляет так называемая западническая геополитическая школа, которая сформировалась на рубеже 80-х – 90-х гг. XX века. В наиболее концентрированном виде она была представлена и реализована в «доктрине Козырева», тогдашнего министра иностранных дел, ставшего в России преемником капитулянтской геостратегии главы союзного МИДа Э. Шеварднадзе.

     В основу российской геостратегии того времени были положены два мифа: во-первых, что Запад в ответ на уход России из Центральной Европы обеспечит финансирование ее экономического возрождения; во-вторых, что заимствованные западные модели либеральной демократии и свободной рыночной экономики быстро приживутся на российской почве и также поспособствуют этому возрождению.

     Внутри  страны подобная политика привела к «шоковой терапии» и формированию псевдорыночной, и в значительной мере криминализированной экономики, к массовому обнищанию населения. Подобные деформации отразились и на формировавшейся политической системе в виде разросшейся в невиданных размерах коррупции, ослабления правоохранительной системы и прямых нарушений в функционировании представительной демократии.

     Во  внешнеполитической сфере эти тенденции  привели к потере Россией собственной  инициативной политики, к сдаче позиций  в зоне собственных интересов, к  объявлению интересов Запада как  российских национальных. В результате позиции России воспринимались на Западе как государства в качестве «Верхней Вольты с ракетами». Подобное унижение России и стало питательной почвой для неоевразийцев, которые и объявили западную ориентацию отечественной внешней политики предательской.

     В настоящее время в связи с очевидным провалом «доктрины Козырева» представители этого направления эволюционировали в сторону умеренно-патриотических взглядов и сформировали так называемую консенсусную геополитическую модель. Согласно ей, рекомендуется избегать крайних, опасных для будущего России концепций русского национализма, неоевразийства и западничества. Необходимо ориентироваться на геополитическую самостоятельность страны, реализм и прагматизм внешней политики и эффективно использовать имеющиеся в России возможности для влияния на глобальную геополитическую ситуацию.

     В рамках этого подхода предлагается осуществить стратегию балансирующей равноудаленности от мировых лидеров. Такая стратегия предполагает:

     – максимальное использование имеющихся у России рычагов воздействия на мировую политику;

     – недопущение чрезмерного усиления отдельных геополитических центров;

     – использование имеющихся между ведущими мировыми державами противоречий;

     – применения во внешней политике принципа сбалансированных уступок.

     Представители этого направления предлагают также:

     – восстановить лидерские позиции России на постсоветском пространстве;

     – эффективнее использовать геополитические ресурсы, доставшиеся России от СССР;

     – осуществлять дифференцированный подход к Западу, усиливая европейскую ориентацию и реагируя на американские претензии на мировое господство;

     – устранить дисбаланс между западным и азиатским направлением внешней политики посредством развития последнего;

     – активнее использовать геоэкономические транзитные возможности России.

     Сегодня представители этого направления объединяются вокруг Союза правых сил и отчасти «Яблока» Г. Явлинского. Наиболее четко эта позиция изложена А. Чубайсом в конструкции так называемой «либеральной империи», в которой Россия не будет копировать Америку, а в экономической деятельности этические ценности – правда, истина, справедливость – будут выше эгоистических устремлений, которые доминируют, по его мнению, на Западе [4].

     На  фоне этих трех направлений российской геополитической мысли оригинальными  представляются взгляды В.Л. Цымбурского – современного российского философа и культуролога, который определил выбранную им область исследований как «цивилизационную геополитику». В основе его концепции лежит идея Великого Лимитрофа. Для объяснения этого геополитического феномена им были введены понятия: Лимес – неустойчивая окраина имперской или цивилизационной платформы и Лимитроф – промежуточное пространство между империями или цивилизациями. В этом подходе к анализу геополитической ситуации в мире чувствуется влияние цивилизационной теории С. Хантингтона, хотя трактовка В.Л. Цымбурского имеет и существенные отличия.

     Он  выделяет лишь цивилизации, существующие на пространстве Евразии: романо-германскую (Западная Европа), арабо-иранскую (Ближний  и Средний Восток), российскую, китайскую, индийскую. Между этими цивилизациями образовался после распада СССР империи «сквозной пояс суверенных пространств, который протянулся через континент от Польши и Прибалтики до Памира и Тянь-Шаня, охватывая Восточную Европу с Балканами, Кавказ и постсоветскую Центральную Азию». Этот пояс, образованный переходящими друг в друга перифериями всех цивилизаций Евразии, Цымбурский и обозначил как Великий Лимитроф.

     В отличие от «евразийцев» В. Цымбурский считает, что Россия – разрушительница Евразии, а Великий Лимитроф – это все, что от нее осталось. Из этого положения делается вывод, что в отношении лимитрофных государств Россия должна проводить политику, основанную на «прагматизме выгоды», а не на «интернационализме бескорыстия». Поэтому Великий Лимитроф – это сфера жизненных интересов России, но интересов геополитических, а не внутриполитических.

     В то же время, окаймляя Россию по всему  периметру ее сухопутных границ, Лимитроф, состоящий теперь из суверенных государств, отделяет ее от всех евроазиатских цивилизационных ареалов, которые сложились возле незамерзающих океанских акваторий. Эта новая геополитическая ситуация поставила и важнейший для судеб Евразии вопрос: «станут ли отдельные секторы Лимитрофа – Восточная Европа, Кавказ и «новая» Центральная Азия – посредниками между соседствующими с ними цивилизациями, связуя и вместе с тем разделяя их, или же весь Лимитроф окажется насквозь соединен в противостоящую большинству платформ Евро-Азии стратегическую и геоэкономическую целостность с прямым выходом через Восточную Европу на Евро-Атлантику, которая видит себя в роли «всемирной цивилизации»?

     На  пространствах Лимитрофа, считает  Цымбурский, должна проявиться зарождающаяся  сегодня борьба между двумя тенденциями развития мира – к униполярности или к реальной силовой многополярности, что, по-видимому, и составит главное содержание мировой военно-политической истории в ближайшее пятидесятилетие. России неизбежно придется определить свою позицию в складывающейся ситуации.

     Вырабатывать  подобную позицию Цымбурскому приходится, опираясь уже не на цивилизационный, а на геоэкономический фактор. Им предлагается использовать положение России между ЕС (Европейским Союзом) и АТР (Азиатско-Тихоокенским регионом) для образования коммуникационной системы между ними, своего рода «тихоокеанского плацдарма в глубине материка». Смысл подобной геополитической перспективы Цымбурский видит в том, чтобы создать в Евразии новую геоэкономическую ситуацию, «столкнув друг с другом мирохозяйственные Большие Пространства таким образом, чтобы Россия, не разрываясь между ними, стала бы для одного из них необходимым агентом воспроизводства и экспансии». Россия же в свою очередь могла бы включиться в разделение труда внутри АТР.

     Южная часть Лимитрофа могла бы, по его  мнению, в перспективе быть использована Россией для продвижения своих интересов в область Индийского океана и тем самым укрепления своих границ и создания предпосылок для сотрудничества цивилизаций в этом регионе.

     Цымбурский  считает, что такой концептуальный подход позволяет охватить единой геополитической логикой все множество российских интересов в зоне Великого Лимитрофа от Причерноморья до дальневосточного Приморья, и сформулировать прагматические цели. Во-первых, попытаться «геоэкономическими средствами и методами изменить мировой порядок в направлении, повышающем статус России». Во-вторых, «обеспечить безопасность ее урало-сибирского коммуникационного ядра и опереть целостность страны на новые основания, поднять международную геоэкономическую значимость этой российской пятой «скрепы» и прочнее завязать на нее «угловые» приморские регионы с их экспортно-импортными и транзитными выходами в мир».