История русской геополитической мысли

     В теории Савицкого важнейшую роль играет концепция «месторазвития». Так, он пишет: «...широкое общежитие живых существ, взаимно приспособленных друг к другу и к окружающей среде и ее к себе приспособивших, понимается нами под категорией «месторазвития». Социально-политическая среда и ее территория должны слиться для нас в единое целое, в географический индивидум или ландшафт. Необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую среду и на занятую ею территорию».

     Очень важным аспектом теории Савицкого является принцип «идеократии». «Евразийцы конструируют понятие новой формы государственного строя, в которой принадлежность к ведущему отбору связана с исповеданием и служением определенной идее. Эту форму они называют идеократической. Элементы подобного рода имеются при любом государственном порядке: их можно обнаружить и в аристократии, и геронтократии, и даже в плутократии. Но во всех этих случаях общность мировоззрения есть производная от общности каких-то иных признаков. И только в идеократии названный момент становится самостоятельным и основным началом в формировании ведущего слоя».

     Идеократия - термин, объединяющий все формы не демократического, не либерального правления, основанного на нематериалистических и не утилитаристских мотивациях. Причем П.Н. Савицкий сознательно избегает уточнения этого понятия, которое может воплощаться и в теократической соборности, и в народной монархии, и в национальной диктатуре, и в партийном государстве советского типа. Такая широта термина соответствует чисто геополитическим горизонтам евразийства, которые охватывают огромные исторические и географические объемы. Это попытка наиболее точно выразить интуитивную волю континента.

     Другим  видным представителем геополитической  школы евразийства является князь  Н.С. Трубецкой. Наиболее ценным аспектом его геополитической мысли, фундаментом  всего евразийского мировоззрения  является утверждение радикального дуализма цивилизаций, осмысление исторического процесса как конкуренции альтернативных проектов. Он обосновывает, что нет единого пути развития цивилизации, а за такой претензией скрывается лишь стремление одной конкретной агрессивной формы цивилизации, а именно романо-германской цивилизации к универсальности, единственности, гегемонизму и абсолютности.

     Человечество  с точки зрения Трубецкого является объединенной категорией всех тех народов, культур и цивилизаций, которые  существенно отличаются от европейской модели. Он утверждает, что это отличие не просто констатация факта, а формула цивилизационного исторического противостояния, демаркационная линия, по которой проходит нерв современной истории. Таким образом, человечество должно осознать свое единство через отрицание тоталитарной модели современного Запада, объединив "цветущую сложность" народов и культур в единый лагерь антизападной планетарной освободительной борьбы.

     Он  всячески подчеркивает колоссальную ценность тюркско-монгольского импульса, проницательно указывая на тот важнейший геополитический факт, что все просторы восточной Евразии интегрируются за счет объединения степной зоны, простирающейся от Манчжурии до Трансильвании. Подлинно русское, евразийское государство возникло тогда, когда московские князья взяли на себя татарскую геополитическую миссию. Московский византизм становится доминирующей государственной идеологией уже после краха Византии и в органичном сочетании с государственным строем, полностью заимствованным от монголов. Это и есть Святая Московская Русь, царская и евразийская, континентальная, строго отличная от романо-германского мира, радикально противопоставленная ему.

     Наследником школы классического евразийства  принято считать знаменитого  русского ученого - историка и этнографа Л.Н. Гумилева. В его трудах термин геополитика не употребляется, но его теория этногенеза и этнических циклов явно продолжает линию «органицистского» подхода и отчасти «географического детерминизма», которые составляют сущность геополитики. Особенно важны исследования Гумилева в отношении древних периодов этнической карты Евразии - степи, кочевых народов и их цивилизаций. Он развивает и доводит до логического предела общеевразийскую идею о том, что этнически великороссы, русские представляют собой не просто ветвь восточных славян, но особый этнос, сложившийся на основе тюркско-славянского слияния.

     Великорусская цивилизация сложилась на основе тюркско-славянского этногенеза, который  реализовался на географическом плане  как исторический альянс Леса и Степи, что составляет историческую сущность России, предопределяя характер ее культуры, цивилизации, идеологии, политической судьбы.

     В высшей степени интересна теория Гумилева относительно причин этногенеза, то есть рождения народа или государства. Для описания этого процесса он вводит термины "пассионарность" и "пассионарный толчок". Это необъяснимый синхронный всплеск биологической и духовной энергии, который внезапно приводит в движение вялотекущее историческое существование "старых" народов и культур, захватывая различные сложившиеся этнические и религиозные группы в динамическом порыве пространственной, духовной и технической экспансии, что приводит к завоеваниям и сплавлению разнородных остаточных этносов в новые активные и жизнеспособные формы.

     Высокая и полноценная пассионарность и  динамический процесс этногенеза ведут  в нормальном случае к возникновению  особого суперэтноса, который соответствует  не столько национально-государственной  форме политической организации, сколько империи. Излагая суть своей теории, Л.Н. Гумилев подчеркивал наличие трех существенных параметров, характеризующих динамику исторического процесса: пространства, времени и этноса.

     При всем различии подходов представителей указанных школ к решению геополитических проблем имеется целый ряд характерных черт, разительно отличающих российскую геополитическую традицию от концепций зарубежных «классиков геополитики».

Во-первых, практически все без исключения геополитические воззрения российских философов, историков и географов характеризуются фундаментальностью исследований, четкостью методологических позиций, широтой охвата проблем, высоким уровнем теоретизации эмпирических знаний.

     Во-вторых, в отличие от представителей западных геополитических школ, отечественные  геополитики в подавляющем большинстве не были политически ангажированы и не стремились разрабатывать частные концепции геополитической экспансии России в ущерб объективному научному осмыслению глобальных проблем своего времени.

     В-третьих, отечественной геополитической традиции была чужда идеология национализма, шовинизма и расизма. Свое государство российские геополитики (в частности, евразийцы) понимали не как национальное государство, а как особый тип цивилизации, сложившейся на основе нескольких составляющих - арийско-славянской культуры, тюркского кочевничества, православной традиции, что, по их мнению, создавало некое уникальное «срединное» образование, представляющее собой синтез мировой истории.

     В-четвертых, в российских геополитических концепциях приоритет обычно отдавался духовным, нравственно-религиозным основам, что было прямо противоположно прагматико-коммерческому подходу Х. Маккиндера, А. Мэхена, Н. Спайкмена и других западных классиков геополитики, ставивших превыше всего корыстные материальные интересы. Так, важным аспектом «евразийской теории» П.Н. Савицкого является принцип «идеократии», согласно которому евразийское государство должно строиться, отправляясь от изначального духовного импульса. Идеократия предполагает главенство непрагматического, нематериального и некоммерческого подхода к государственному устройству.

     В-пятых, российские геополитики концентрировали свое внимание на исследованиях, проводимых на стыке наук, понимая геополитику как междисциплинарную синтезирующую метанауку. Так, генерал А.Е. Снесарев достиг наибольших результатов, проводя исследования в области военной географии с привлечением методов статистики, а П.Н. Савицкий считал, что введенная им специальная категория «месторазвитие» « ...обосновывает новую отрасль - геософию как синтез географических и исторических начал» [4,7]. 
 
 
 

     1.2. Современные школы и концепции в российской геополитике 

     В современной дискуссии внутри страны по поводу места России в глобальной геополитике можно выделить три  основных направления:

1. атлантическое, прозападное, европейско-ориентированное;
2. антизападное, трактующее необходимость отхода от прочных связей с Западом и выбор «восточной альтернативы»;
3. неоевразийское, выступающее за баланс между Востоком и Западом, использование преимуществ от связи с теми и другими при сохранении российской самобытности [5].

     Наиболее  основательно разработанной в отечественной науке является концепция неоевразийства. Одним из главных представителей этого направления является А.Г. Дугин, который считает, что сложившийся сегодня однополюсный мир должен измениться в сторону новой биполярности, так как только в этом направлении Евразия смогла бы обрести перспективу подлинной геополитической суверенности. Только новая биполярность сможет впоследствии открыть путь такой многополярности, которая выходила бы за рамки талассократической либерал-демократической системы, т. е. истинной многополярности мира, где каждый народ и каждый геополитический блок смог бы выбирать собственную систему ценностей.

     Россия, которая по мысли Дугина является самобытным ни Востоком, ни Западом, а «синтетическим единением евразийского Запада и евразийского Востока», «Центральной землей» континента. В этом смысле Россия тождественна Евразии. Одновременно Россия, считает он, это «Ось Истории», вокруг которой вращается цивилизация. Следуя за своими предшественниками, Дугин утверждает, что ни одна страна континента не может выступать от его имени. Только Россия имеет на это «полное геополитическое основание».

     Будучи  ни Европой, ни Азией, Россия представляет собой духовно нечто самостоятельное и особенное. Правда, он тут же замечает, что «это не означает полного изоляционизма, но все же ограничивает спектр возможных заимствований». Вывод, к которому он приходит в этой связи, означает ни много ни мало как отрицание «в культурном плане» и Запада, и Востока. Но в геополитическом смысле этот лозунг оценивается им как «политическая диверсия», имеющая целью дезориентацию внешнеполитического курса России. Последний же должен ориентироваться на независимость, суверенность, самостоятельность, автаркию и свободу «Великой России».

     Дугин обрушивается с критикой на российских либералов, которые якобы пытаются создать на российской земле «никогда еще на ней не существовавшее историческое общество», отрицающее такие ценности как народ, нация, история, геополитические интересы, социальная справедливость и т. п. Вместо этих ценностей они имплантируют на русскую почву несвойственные ей индивидуализм, потребление и «свободный рынок».

     Либеральный путь развития, как, впрочем, и «советско-царистский», который выдвигают коммунисты-государственники и сторонники православно-монархической формы государственности, ведут, по его мнению, Россию в тупик. Дугин, не ответив на вопрос, что же такое Россия сегодня, между тем заявляет, что «единственной органичной, естественной, исторически укорененной реальностью в этом вопросе может быть только русский народ».

     Русский народ, который сегодня, по его мнению, и является Россией, принадлежит  к мессианским народам, способным служить осью в «создании не одного, а многих государств». Его цивилизаторская миссия должна быть ориентирована на установление контроля над северо-восточными регионами Евразии. В отношении атлантического мира «стратегические интересы русского народа должны быть ориентированы антизападно, а в перспективе возможна и цивилизационная экспансия» русских. Завершает Дугин эти рассуждения мыслями об общепланетарном значении «русского типа мировоззрения». Тем самым «богоносный народ» скажет свое «последнее слово в земной истории».

     Требование  усиления азиатской составляющей российской геополитики у неоевразийцев  сопровождается признанием возможности стратегического компромисса с Европой. Условием для подобного компромисса они считают переход европейских стран на антиамериканские позиции. В качестве союзной континентальной державы они видят Германию, к которой при определенных условиях может присоединиться Франция. На востоке Евразии они видят в качестве естественного союзника либо Китай, либо Японию, а на юге – Иран.

     В неоевразийских проектах достаточно широко представлена идея так называемого «нового биполяризма». Согласно этой идеи, поскольку heartland объективно является единственной точкой, способной быть плацдармом планетарной альтернативы талассократии, так неоевразийство представляет собой единственную теоретическую платформу, на основе которой может быть разработан целый спектр планетарных стратегий, отрицающих претензии атлантизма и его цивилизационной системы ценностей: рынка, либеральной демократии, светской культуры, философии индивидуализма, на доминирование в современном мире.