Сто великих ученых

Шестнадцатилетним юношей Хаббл поступил в Чикагский университет,

входивший тогда в первую десятку лучших учебных заведений США Там

работал астроном Ф.Р. Мультон, автор известной теории происхождения

Солнечной системы. Он оказал большое влияние на дальнейший выбор

 

Хаббла.

 

О том, как протекала студенческая жизнь Эдвина, сведений сохранилось мало. Обычно вспоминают лишь, что он увлекался спортом, играл в

баскетбол, занимался боксом, и тренеры даже прочили ему карьеру профессионального боксера.

 

100 ВЕЛИКИХ УЧЕНІ

 

498

 

После окончания университета Хабблу удалось получить стипендиі

Родса и на три года уехать в Англию для продолжения образования. Однако вместо естественных наук ему пришлось изучать в Кембридже юри(

пруденцию. Здесь, в Колледже Королевы, в среде детей английской элить

сформировались все черты характера Хаббла — сдержанность, чувство со(

стағнного достоинства, проявились гуманитарные интересы, любовь к книге,4

развился дар четко и убедительно излагать свои мысли. Летом 1913 года

Эдвин возвратился на родину, но юристом он не стал. Хаббл стремился к

науке и вернулся в Чикагский университет, где в Йеркской обсерватории

под руководством профессора Фроста подготовил диссертацию на степень

доктора философии. Его работа представляла собой статистическое исследование слабых спиральных туманностей в нескольких участках неба и

особенной оригинальностью не отличалась. Но уже тогда Хаббл разделял

мнение о том, что «спирали — это звездные системы на расстояниях,

часто измеряемых миллионами световых лет».

 

В это время в астрономии должно было произойти большое событие:

 

обсерватория Маунт-Вилсон, которую возглавлял замечательный организатор науки Д.Э. Хейл, готовилась к вводу в строй крупнейшего телескопа, стодюймового рефлектора (250-сантиметрового. — Прим. авт.}.

Приглашение работать в обсерватории среди других получил и Хаббл.

Однако весной 1917 года, когда он заканчивал свою диссертацию, США

вступили в первую мировую войну. Молодой ученый отклонил приглашение, записался добровольцем в армию, получил военное образование

и был назначен командиром пехотного батальона дивизии «Черный ястреб». В составе Американского экспедиционного корпуса майор Хаббл

попал в Европу осенью 1918 года, незадолго до окончания войны, и

в боевых действиях принять участие не успел. Летом 1919 года Хаббл

демобилизовался и поспешил в Пасадену, чтобы принять приглашение

Хейла.

 

В обсерватории Хаббл начал изучать туманности, сосредоточившись

сначала на объектах, видимых в полосе Млечного Пути. Это были объекты нашей Галактики — диффузные и планетарные туманности. Хаббл показал, что источником свечения туманностей являются звезды. Ему принадлежал и вывод о том, что планетарные туманности светятся за счет

переизлучения ультрафиолетовой радиации центральных звезд в оптический диапазон. Проблема свечения галактических туманностей в основном была решена.

 

А далее открывалось неоглядное поле изучения туманностей, видимых вне Млечного Пути. Первое, что сделал Хаббл — это классифицировал их. Все такие туманности, представляющие собой, как затем выяснилось, другие галактики, Хаббл разделил на спиральные, эллиптические и

неправильные. На смену прежним, часто нечетким и сложным классифи

 

499

 

кациям пришла стройная схема. «Я использовал ее 30 лет, — писал впоследствии известный астроном Вальтер Бааде, — и хотя упорно искал объекты, которые нельзя было бы действительно уложить в хаббловскую систему, их число оказалось столь ничтожным, что я могу пересчитать их по

 

пальцам».

 

Классификация Хаббла продолжает служить науке, и все последующие модификации ее существа не затронули. В хрестоматии «Книга первоисточников по астрономии и астрофизике, 1900—1975» К. Ланга и

О. Гингерича (США), где воспроизведены самые выдающиеся исследования за три четверти нашего столетия, помещены три работы Хаббла, и

первая из них — работа по классификации внегалактических туманностей. Две другие относятся к установлению природы этих туманностей и

 

открытию закона красного смещения.

 

Классификация, естественно, не решала вопроса природы туманностей. Со времени их открытия сосуществовали или менялись самые противоположные представления. В туманностях, особенно спиральных, видели и близкие объекты, в которых из диффузного вещества якобы возникают звезды и планеты, и далекие звездные системы — галактики. Решающим бьіло бы определение расстояний до них.

 

В 1923 году Хаббл приступил к наблюдениям туманности в созвездии

Андромеды на шестидесяти и сто дюймовых рефлекторах. На первой же

удачной пластинке 4 октября, сопоставленной с другими, он кроме двух

новых звезд обнаружил слабую переменную. Она оказалась цефеидой,

представителем замечательного класса звезд, период колебания блеска

которых тесно связан с их светимостью. По зависимости «период — светимость», установленной по цефеидам Галактики, можно было оценить

светимость обнаруженной звезды, а тогда видимый блеск сразу же указывал на ее расстояние и тем самым на расстояние до Туманности Андромеды. Ученый сделал вывод, что большая Туманность Андромеды действительно другая звездная система. Такие же результаты Хаббл получил и для

туманности МОС 6822 и туманности в Треугольнике.

 

Хотя об открытии Хаббла вскоре стало известно ряду астрономов,

официальное сообщение последовало лишь 1 января 1925 года, когда на

съезде Американского астрономического общества Г. Рессел зачитал доклад Хаббла. Известный астроном Д. Стеббинс писал, что доклад Хаббла

«во сто крат расширил объем материального мира и с определенностью

решил долгий спор о природе спиралей, доказав, что это гигантские совокупности звезд, почти сравнимые по размерам с нашей собственной Галактикой». Теперь Вселенная предстала перед астрономами пространством,

заполненным звездными островами — галактиками.

 

Задержка в сообщении столь важного результата на год с лишним

была связана с противоречием, в которое вступало открытие Хаббла с

 

500

 

казавшимся тогда убедительным, а на самом деле ошибочным выводом

А. ван Маанена о быстром вращении ряда спиральных галактик.

 

Уже одно установление истинной природы туманностей определило

место Хаббла в истории астрономии. Но на его долю выпало и еще более

выдающееся достижение — открытие закона красного смещения.

 

В середине января 1929 года в «Труды» Национальной академии наук

США Хаббл представил небольшую заметку под названием «О связи между расстоянием и лучевой скоростью внегалактических туманностей»

Простое сопоставление скоростей туманностей с их расстояниями, несомненно, свидетельствовало о том, что искомая связь существует и вводимый в кинематические уравнения К-член должен быть пропорциональным расстоянию. По данным Хаббла, коэффициент в К-члене составлял

около 500 км/с на каждый мегапарсек (впоследствии выяснилось, что

полученное значение завышено примерно на порядок). Это означало, что|

галактики разлетаются друг от друга и их скорости линейно увеличивают-!

ся с расстоянием. Вскоре эта зависимость была названа законом Хабблад

а коэффициент пропорциональности — постоянной Хаббла и в его честь|

стала обозначаться латинской буквой Н.

 

В обсерватории Маунт-Вилсон началось определение лучевых скоре

стей все более удаленных галактик. К 1936 году М. Хьюмасон публикуе

данные для ста туманностей. Рекордную скорость в 42 000 км/с удалое

зарегистрировать у члена далекого скопления галактик в Большой Медве4дице. Но это уже было пределом возможностей стодюймового телескопа.!

Нужны были более мощные инструменты.

 

В 1935 году Хаббл и физик-теоретик Р. Толмен сделали попытку рас-|

смотреть природу красного смещения, исходя из подсчетов галактик. Крас-1

ное смещение ослабляет свет галактик и в измеренные их звездные великі

чины необходимо вводить некоторые поправки. В зависимости от причины красного смещения такие поправки будут различными, а отсюда окажутся разными и результаты подсчетов галактик в зависимости от звездной величины. Однако получить определенный результат исследователям

не удалось. «Окончательный вывод, — указывал Хаббл, — основанный на

наблюдательных критериях, невозможен до тех пор, пока не будут получены результаты с 200-дюймовым рефлектором».

 

Закон Хаббла практически сразу же был признан в науке. Значение

открытия Хаббла высоко оценил Эйнштейн. В январе 1931 года он писал

«Новые наблюдения Хаббла и Хьюмасона относительно красного смещения... делают вероятным предположение, что общая структура Вселенной

не стационарная».

 

Хаббл становится одним из известнейших астрономов мира. Его приглашают с лекциями в университеты Америки и Англии, награждают почетными медалями, избирают в члены академий и научных обществ В

 

ЭДВИН ХАББЛ

 

501

 

Йельском университете он читает курс лекций о галактиках, опубликованный затем в виде книги «Мир туманностей», — сводку знаний, полученных им на крупнейшем приборе того времени. Высокое признание

заслуг не изменило жизни Хаббла. Он по-прежнему упорно работал и, как

ранее, сторонился организационной и всякого рода представительской

деятельности. Но было бы неверным представлять его отшельником, у

него немало интересных друзей и хороших знакомых. Среди них композитор Игорь Стравинский, писатель Олдос Хаксли, художник и режиссер

Уолт Дисней, американские и английские литераторы, актеры. Он глубоко интересовался философией и историей науки, собирал редчайшие книри XVI—XVII веков по астрономии, был тесно связан с известной Хантингтонской библиотекой в Сан-Марино.

 

Есть свидетельства, что Хаббл был достаточно консервативным в вопросах политики. Но это не мешало ему занять четкую гражданскую позицию в развязанной гитлеровской Германией второй мировой войне В

октябре 1940 года Хаббл впервые публично выступил с призывом к немедленной помощи Великобритании, а в ноябре 1941 года за шесть недель до

трагедии Перл-Харбора Хаббл обратился к американским ветеранам, еще

более четко определив свою позицию: «Я не говорю вам, что нам нужно

бороться на стороне Англии или России. Я говорю вам, что это наша

война... Если американские экспедиционные силы нужны для сокрушения нацизма, они должны быть посланы за рубеж Нам не приходится

выбирать — это суровая необходимость».

 

Сразу же после того, как США объявили войну Японии, отставной

майор Хаббл, которому было уже за пятьдесят, сделал безуспешную попытку попасть в армию. Но лишь в августе 1942 года ему удалось включиться в оборонную работу на Абердинском полигоне (восточное побережье Америки). Центром полигона была баллистическая лаборатория, которую и возглавил Хаббл. Работа подразделения Хаббла оказалась, в частности, связанной и с челночными операциями американской бомбардировочной авиации в 1944 году. «Настоящим подвигом, — вспоминал Хаббл

после войны, — было создание таблиц бомбометания для русских бомб,

не располагая какими-либо данными, кроме качественного описания. Эти

таблицы использовали на наших бомбардировщиках, когда они ложились

на обратный курс после приземления на русской территории»

 

Хаббл честно выполнил свой долг и мог быть удовлетворен высокой

оценкой его трудов, его наградили в 1946 году медалью «За заслуги», специально учрежденной для гражданских лиц за выдающийся вклад в военные действия. Такую же награду в тот год получили Ферми, Оппенгеймер

и другие физики — создатели атомного оружия.

 

Хаббл вернулся к мирному труду с твердым убеждением, что войн

больше быть не должно. «Война с применением новых видов оружия, —

 

502

 

говорил он об атомных бомбах и ракетах, — превратит цивилизацию в

руины Сейчас наш мир стал таким маленьким, столь достижимыми стали все его уголки, что никакому народу нельзя сохранить свою безопасность в одиночку Даже если это против наших желаний, чтобы выжить,

 

мы вынуждены сотрудничать друг с другом Война или самоуничтожение — эти понятия мы должны считать синонимами»

 

После войны в обсерватории, куда вернулся Хаббл, возобновились

работы по созданию двухсотдюймового (508-сантиметрового) телескопа

Хаббл возглавил комитет по разработке перспективных планов исследований на новом инструменте, был членом комитета по управлению объединившихся обсерваторий Маунт-Вилсон и Маунт-Паломар Главную задачу обсерватории Хаббл видел в решении космологической проблемы

«Можно с уверенностью предсказать, — убежденно говорил он, — что

200-дюймовик ответит  нам, следует ли красное смещение  считать свидетельством в пользу  быстро расширяющейся Вселенной  или оно обязано ,

некоему новому принципу природы»    f

 

Хаббл не сомневался, что именно ему и предстоит главная работа в ^

этом направлении на новом инструменте Однако его коллеги считали, |

что задуманные Хабблом подсчеты слабых галактик не достаточно эффективное средство решения проблемы, общее значение которой сомнению

никто не подвергал Нужно было укрепить всю базу, на которой строились внегалактические исследования прежде всего, вести фотоэлектрические измерения слабых звезд, как стандартов фотометрии, искать цефеиды и иные индикаторы расстояний в далеких галактиках, решать другие

не менее важные задачи и только потом браться за новое определение

постоянной Хаббла По существу, Хаббл был отстранен от активной работы на двухсотдюймовом рефлекторе, окончательно вступившем в строй в

1949 году Но  все-таки первые снимки на новом  инструменте получил

именно он

 

Летом 1949 года Хаббл перенес тяжелый инфаркт С трудом справившись с недугом, он снова вернулся к работе — искал в галактиках переменные и новые звезды, открывал сверхновые Но активность его заметно