Особенности правового развития лизинга в России

крайне важен  для правоприменительной практики, в том числе и для применения

Закона о лизинге. Поэтому ограничимся изложением взглядов на эту проблему и

аргументов, которые  приводятся в их обоснование, сосредоточив основное

внимание на полемике вокруг абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК.

Позиция тех, кто  считает, что ГК должен иметь более  высокую юридическую силу

по сравнению  с другими гражданскими законами, проникнута прежде всего идеей

целесообразности. ГК, считают они, продукт труда  многих цивилистов и

заслуживает того, чтобы иметь приоритет по отношению  к другим гражданским

законам, которые  порой весьма несовершенны, представляют собой плоды

сиюминутных компромиссов между различными политическими и финансовыми

группировками и потому живут недолго.

Но помимо тезиса о целесообразности сторонники привилегированного положения

ГК используют и другие аргументы. Во-первых, с  общеправовых позиций акты

кодифицированные всегда имеют преимущество по сравнению с обыкновенными. Во-

вторых, в России большинство теоретиков права традиционно  придавали кодексам

большее значение по сравнению с иными законами. Наконец, в-третьих, прежние

Конституции закрепляли особую роль основ законодательства в правовой системе

страны. Таким  образом, примат норм ГК основан не только на соображениях

целесообразности, но и на правовой традиции.

Однако правоприменительная  практика далека от такого «романтического»

подхода и продолжает применять гражданские законы, которые  противоречат

нормам ГК. Например, правила транспортных уставов и  кодексов, ущемлявшие

права грузоотправителей  и получателей, продолжали применяться как ни в чем

не бывало, хотя они и вступали в противоречие с ГК. Продолжают приниматься

законы, содержащие правовые нормы, противоречащие ГК. Под это подводится

даже теоретическая  база.

Взгляды тех, кто  отрицает более высокую юридическую  силу ГК, опираются на

формально-догматический  подход. Раз Конституция не закрепила приоритета

одних законов  над другими, это означает, что  все они обладают одинаковой

юридической силой  и должны подчиняться стандартным  правилам: lex posterior

derogat priori и lex specialis derogat generali. Иное решение, мол, будет

означать нарушение  конституционных норм и потому недопустимо.

Следование этой формально-догматической позиции  открывает широкую дорогу для

«ползучей» ревизии  норм ГК. В результате такое достоинство ГК, как

непротиворечивость  содержащихся в нем норм, будет  основатель но подорвано.

Это неблагоприятно скажется на правоприменительной практике и через некоторое

время потребует  подготовки новой редакции ГК. Есть все основания считать

подобную перспективу  развития нашего гражданского права неприемлемой'. Она

приведет к  разрушению единства этой отрасли.

Но как же быть? Очевидно, искать дополнительные аргументы в поддержку

привилегированного  положения ГК и добиваться принятия Конституционным Судом

РФ приемлемого  для цивилистов решения.

И здесь уместно  воспользоваться следующими соображениями. Законодатель может

установить определенные правила законотворчества, признать их обязательными и

тем самым ограничить себя. В чем суть подобных ограничений? В том, что новые

законы, принятые в нарушение установленного порядка, считаются непринятыми. А

непринятый закон, по общему правилу, ничьих прав не устанавливает. В этом

смысле абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК представляет собой своеобразную норму

«регламента»  работы законодателя, сознательно перенесенную в ГК.

Законодательная власть вправе сама устанавливать порядок  принятия и введения

в действие законов. Закрепляя правило о том, что  один закон имеет большую

юридическую силу по сравнению с другими, законодатель тем самым возлагает на

себя обязанность  принимать новые законы только в  соответствии с нормами

старого. А на случай, если такое соответствие не будет достигнуто, в одном

законе может быть сделано указание на то, что он будет пользоваться

преимуществом по сравнению с нормами иных законов. Последние тем самым

просто лишаются юридической силы (полностью или  частично), ибо нарушен

порядок их принятия. Именно это и происходит с нормами  гражданских законов,

которые противоречат ГК. Они должны считаться не принятыми, нельзя на них

ссылаться и  использовать их в правоприменительной практике.

Правда, о наличии  особых норм «регламента», содержащихся в тех или иных

законах, уместно  вести речь прежде всего применительно к тем актам, которые

требуют внесения изменений в них самих (УК и  НК РФ). ГК не требует вносить в

него какие-либо изменения. Однако «процедурный» момент в норме абз. 2 п. 2

ст. 3 ГК косвенно все-таки присутствует. Законодатель исходит из того, что

любой гражданский  закон должен быть приведен в соответствие ГК, в противном

случае действует ГК.

Правило о том, что общий закон может быть отменен специальным, во все времена

знало исключения. Не новость они и для российского  права.

Ведь Конституция  тоже закон, хотя она и пользуется большей юридической силой.

То же самое  можно сказать о федеральных  конституционных законах. Все они,

будучи законами, одинаковы, однако законодатель придает  некоторым из них

особое значение. Иными словами, здесь используется такой прием, как фикция.

Обладающие более  высокой юридической силой законы считаются как бы принятыми

позже всех остальных.

Руководствуясь  этими соображениями, следует признать, что Закон о лизинге не

может противоречить  нормам ГК, причем как тем, которые  специально посвящены

лизингу, так  и всем остальным. Но какими бы правильными ни казались те или

иные теоретические  суждения, они требуют подтверждения  на практике. А без

решения Конституционного Суда по данной проблеме практика всегда будет

испытывать колебания. Поэтому там, где нормы Закона о лизинге вступают в

противоречие  с ГК, в качестве действующих должны быть изложены правила ГК,

но с оговоркой  о том, что Закон стоит на иной позиции.

От ситуаций, когда нормы Закона о лизинге  противоречат ГК, следует отличать

случаи, когда  эти нормы развивают те или  иные положения, содержащиеся в ГК.

В ряде случаев' ГК разрешает отступать от установленных  в нем правил, и, если

Закон о лизинге  делает это, проблем не возникает. Например, существенные

условия договора лизинга могут быть расширены  по сравнению с тем, как они

определены в  ГК (в том числе и для договоров  аренды).

2. Проблемы налогообложения при лизинге.

Они являются тем  ключевым моментом, который уже в  ближайшее время потребует

внесения изменений  в Закон о лизинге. На первый взгляд интересы

налогоплательщиков  защищены в достаточной мере. Лизингополучатель относит

лизинговые платежи  на себестоимость. Лизингодатель может  включить в состав

инвестиционных  затрат любые расходы, в том числе  на страхование, получение

гарантий и  поручительств и т. д. Доходом  лизингополучателя считается только

его вознаграждение (а не все лизинговые платежи). Лизинговые платежи могут

быть выкупными. Допустимо применение ускоренной амортизации. Для

международного  лизинга сняты многие валютные ограничения. Одним словом,

налоговый рай. И все-таки что-то пугает. Слишком  расплывчато и противоречиво

определено понятие  лизинга. А это открывает широкий простор для

произвольного толкования Закона со стороны не только участников лизинговых

операций, но и  налоговых органов.

Не секрет, что  серьезные налоговые льготы, даваемые лизингом, приведут к

тому, что он будет использоваться для уклонения  от налогообложения. Вспомним,

что приобретение основных средств в полном объеме не относится на

себестоимость, а лизинговые платежи — относятся. Поэтому, если договор купли-

продажи (поставки) облечь в форму лизинга, можно  сэкономить на налоге на

прибыль. Добавим  к этому ускоренную амортизацию, которую может производить

любая сторона  договора лизинга, и более обширный, по сравнению с обычным,

круг затрат, относимых на себестоимость.

С договорами «лжелизинга» начнется ожесточенная борьба, причем налоговые

органы будут  вынуждены взять на себя решение  гражданско-правовых проблем. Они

будут стремиться к ограничительному толкованию лизинга. И в этом стремлении

им поможет  нечеткость самого понятия лизинга. Направление главного удара —

выкуп предмета лизинга лизингополучателем. Уклонение от уплаты налога на

прибыль окажется невозможным, если выкупной платеж должен быть произведен

отдельно от лизинговых платежей и причем в размере рыночной стоимости

предмета лизинга (пусть с учетом износа). Скорее всего, именно такое

толкование покажется налоговикам оптимальным. Другая проблема

—неравномерность лизинговых платежей. Первые платежи могут почти полностью

покрыть стоимость  предмета лизинга, и далее он может  еще долго числиться за

лизингодателем, уже окупившим его. Между тем  лизингополучатель отнесет все

лизинговые платежи  на себестоимость и de facto купит вещь. Перечисление

механизмов использования  лизинговых льгот для экономии по налогам можно

продолжить и  далее. Но главное то, что между  налоговыми органами и

налогоплательщиками начнется «перетягивание каната» по проблемам не

налоговым, а  гражданско-правовым.

Это крайне осложнит применение Закона о лизинге и  тем самым сведет на нет

установленные им льготы.

Так, может быть, отменить все налоговые льготы, связанные  с лизингом? В чем

экономический смысл такой поддержки лизинга? Участникам лизинговых операций

повсеместно предоставляют  налоговые льготы потому, что результате их

применения в  ускоренном порядке обновляются  основные производственные фонды

(которые в нашей стране изношены до предела). Эти льготы и нужны для того,