Финансовая архитектура

     Провал  национальных регуляторов и международных  финансовых организаций в момент старта кризиса летом-осенью 2008 года является одной из причин общего недоверия на рынках. Немедленным результатом стала потеря доверия инвесторов к финансовым властям, учреждениям и большинству инструментов, кроме государственных бумаг США и ряда других стран. Проблема усугубилась на фоне негативных новостей о глобальной промышленной рецессии. Наряду с прочим особенность этого кризиса заключается в его глобальности и отсутствии «безопасных гаваней» для инвесторов.

     Финансовая  глобализация и постепенное снятие регуляторных требований привели к росту концентрации финансового сектора на глобальном уровне. Число финансовых институтов, считающихся слишком крупными, чтобы обанкротиться, стало чересчур велико даже для таких крупнейших экономик, как Соединенные Штаты. В ряде небольших стран (Ирландия, Исландия и др.) финансовые институты могут быть относительно небольшими по мировым масштабам, но значительно превосходить размеры национальной экономики. Как показала практика, выгоды от укрупнения достаточно призрачны, так как эффективное управление столь солидными структурами и осуществление полноценного риск-менеджмента затруднено. Крупные финансовые институты также обладают значительным политическим влиянием и могут изменять правила игры в свою пользу, что оказалось верным не только для развивающихся рынков, но и для развитых рыночных экономик.

     Должно  произойти сокращение объема производных  финансовых инструментов, а также  увеличение прозрачности связанных  с ними обязательств. Рынок кредитных  деривативов (в первую очередь кредитных  свопов – CDS) стал одним из основных факторов дестабилизации работы мировых финансовых рынков. Позиции по этим инструментам привели к банкротству Lehman Brothers и фактической национализации AIG. Основную проблему, связанную с функционированием рынка кредитных деривативов, составляют высокая концентрация по контрагентам (крупнейшие продавцы – узкий круг финансовых институтов) и асимметрия информации, порождаемая сложными схемами взаимосвязей и перекрестного хеджирования между участниками.

     Хотя  к основной функции кредитных деривативов относится снижение уровня риска, в целом уровень системного риска повысился. Более того, спекулятивное изменение стоимости CDS, имевшее место вследствие особенностей функционирования этого рынка, может рассматриваться рынками как ухудшение кредитоспособности и стать самостоятельной причиной финансовой паники.

     Рынки деривативов превратились в объекты  наиболее резких нападок, и поэтому  их нерегулируемый характер уже канул  в Лету. Дополнительные залоговые  требования, а также централизованный характер торговли снижают привлекательность этих инструментов как объекта вложения средств, что приведет к сокращению объемов этих рынков. Несмотря на то что в целом производные инструменты повышают эффективность финансовой системы, они должны подлежать отдельному регулированию и контролю. Это снижает риски и отвечает интересам мировой финансовой системы в целом.

     Негативный  вклад в текущий кризис внесла практика т. н. секьюритизации и «структуризации» финансовых продуктов в целом. «Структурированная секьюритизация» рассматривалась как универсальная схема для «уничтожения» риска, ускорения финансового оборота и быстрого извлечения прибыли. Бурное расширение секьюритизации привело к снижению стимулов по мониторингу исходных кредитных рисков и снижению фактического качества бумаг с высокими рейтингами.

     Требуется изменение критериев регулирования  банковской деятельности, поскольку  базельские стандарты перестали  отражать изменившийся характер активности крупнейших банков. Глобализация стерла границы между различными типами банковских операций. В дополнение к традиционным функциям финансовых посредников банки всё чаще выступают в качестве операторов на фондовых и валютных рынках как в собственных интересах, так и по поручению клиентов. Базельские стандарты имеют также явный проциклический характер: в период экономического бума фиксированный норматив по достаточности капитала способствует наращиванию и капитала, и активов. В период экономического спада он способствует углублению кризиса за счет необходимости сокращать активы, чтобы выполнять надзорные требования.

     Темой года стало снижение зависимости  финансовых рынков от рейтингов и  оценок международных рейтинговых  агентств (МРА). Опыт последних лет  выявил, что практика деятельности МРА и присвоения ими рейтингов  не учитывает значительно возросшие масштабы использования и диверсификацию финансовых инструментов. Поскольку на оценки МРА ориентируются инвесторы и регуляторы во всем мире, необходимо добиться значительного улучшения качества рейтингов.

     Создание  международного регулятора активно обсуждается, но окажется, видимо, невозможным по политическим соображениям. Американская программа (июнь 2009 г.) предусматривает «координацию», но Соединенные Штаты не собираются подчинять свои финансовые рынки и институты внешнему органу. По сути, деятельность финансовых учреждений связана с повышенным риском, так как срочность активов и пассивов финансового учреждения всегда отличается. Деятельность центральных банков на национальном уровне имеет целью снизить степень риска за счет того, что центральный банк, имеющий право эмиссии, выступает «кредитором последней инстанции». Отсутствие такого кредитора на наднациональном уровне является одним из факторов роста системного риска. Финансовые рынки играют всё большую роль и могут стать источником паники, предотвратить которую может только такой кредитор.

     Пока  реально не существует системы международного регулирования финансового сектора, гармонизированной хотя бы между  основными странами. В разных финансовых секторах есть целая группа стандартов и кодексов, разработанных международными организациями и поддержанных МВФ и Всемирным банком. На них ориентируются национальные регуляторы и три международных рейтинговых агентства. Однако сложившаяся система не обеспечивает реального регулирования финансового рынка и институтов на глобальном уровне, быстрого реагирования на кризисные процессы. Деятельность таких организаций, как Базельский комитет по банковскому надзору, Международная организация комиссий по ценным бумагам, Международная ассоциация надзорных страховых инстанций, Комитет по платежным и расчетным системам, Совет по международным стандартам финансовой отчетности и ряд других, разрозненна.

     Необходим орган, наделенный наднациональными функциями, который вырабатывал бы единые подходы к регулированию разных сегментов мирового финансового рынка. Об этом много говорилось в последнее время, и такая цель закреплена в решениях G20. По иронии судьбы лидерами новых тенденций стали американцы, чью финансовую систему критиковали сильнее всего. При этом уже видно, что ведущие страны не готовы отдать часть регулирующих, надзорных и контролирующих функций и полномочий наднациональному органу.

     Неизбежным  следствием кризиса мировой финансовой системы станет снижение роли Соединенных Штатов как финансового центра. Кризис показывает, что чрезвычайно концентрированная схема функционирования, когда одна страна потребляет большую часть свободных сбережений (то есть не инвестированных в собственной экономике), сделанных в остальном мире, является по определению нестабильной.

     Это не означает, что начинают сбываться  прогнозы о быстром закате эпохи  доллара. Роль доллара в мире базируется прежде всего на огромном предложении  надежных долларовых активов частным и государственным инвесторам. Как резервная валюта доллар вышел за пределы своей страны, обеспечив не только ценные бумаги для частных инвесторов или наличные средства расчетов для стран с неустойчивыми валютами, но и огромные объемы официальных резервов. Даже сокращение в последние годы доли доллара в резервах центральных банков до 40 % (от пика в 56 % в начале 2000-х) оставляет держателей с растущей массой более чем в два с половиной триллиона долларовых авуаров (приложение 3).

     Американская  финансовая система оказала остальному миру «большую швейцарскую услугу», дав ему возможность хранить свои сбережения в надежных активах. Тем самым страна привлекла достаточно дешевые ресурсы для своего развития на вполне разумных основах надежности. Это положительно влияло на устойчивость мировой системы, поскольку обеспечивало перенос рисков в пространстве и во времени. Привлечение иностранных капиталов в США сыграло серьезную роль в экономическом развитии страны как в далеком, так и в недавнем прошлом. Те, кто надеется на «похороны доллара», могут, видимо, рассчитывать на снижение роли американской валюты в международных расчетах и в резервах центральных банков в среднесрочной перспективе. Но трудно представить себе реализацию радикальных сценариев потери долларом его ключевой роли, как минимум, в ближайшее десятилетие. Бегство от доллара может приобрести черты долгосрочного тренда, но останется чрезвычайно подвержено конъюнктуре валютных рынков, тем более что общие интересы держателей долларовых активов препятствуют «катастрофам», которые так модно предрекать в СМИ.

     Дееспособна ли «Большая двадцатка»? Такой формат был придуман десять лет назад  именно для обсуждения реформы финансовой архитектуры. Легитимность деятельности этой группы недостаточна, поскольку  мировые проблемы должны решаться либо в ООН, либо на основе принятия суммы мер, одобренных национальными парламентами (скорее обоими путями).

     Фактически  происходит неформальная координация  политических векторов с их последующей  реализацией поодиночке или в  группах наподобие БРИК либо франко-германской связки. В условиях уже действующей рецессии можно сказать, что лидеры справились со знаменитой максимой медиков «Не навреди!». Даже если (что вероятно) позитивная динамика индекса «Standard and Poor’s» после саммитов все же стала результатом иных, более глубоких экономических тенденций, ничто не мешает приписать этим встречам терапевтическое влияние. Сама по себе дискуссия о реформе финансовой архитектуры мира выступает сейчас как фактор стабилизации. Встречи лидеров стран «Группы двадцати», по крайней мере, посылают правильные сигналы о неконфронтационности и важности борьбы с протекционизмом.

     И тем не менее в результате кризиса  вместо единого плана реформы  мировой финансовой архитектуры  появилось два варианта ответа на вопрос о том, как ее осуществлять, – «американский» и «европейский».

     Американский  план, представленный в докладе Казначейства «Реформа финансового регулирования. Новое основание: переустройство финансового  регулирования и надзора», преследует решение пяти ключевых проблем.

     Во-первых, традиционное регулирование направлено на деятельность отдельных институтов, а не системы в целом. Регуляторы недостаточно занимались системным  риском. Решение – более высокие  нормативные требования по всей системе, а также дополнительные требования к выполнению нормативов для крупных участников, на долю которых приходится системный риск. Также предлагается усилить ответственность Федеральной резервной системы (ФРС) за выявление системных рисков. Наше мнение: основная проблема, которая привела к кризису, заключалась не в том, что банки не выполняли нормативов, а в том, что их выполнение, как правило, не свидетельствует о способности финансового учреждения выстоять в кризисной ситуации.

     Во-вторых, секьюритизация и искажение стимулов при большей секьюритизации выданных банками кредитов. Решение – требования по раскрытию информации, повышение уровня запросов, предъявляемых к сохранению части займов на балансе эмитента, а также перевод большей части производных финансовых инструментов на биржевые площадки для учета риска по ним. Наше мнение: многие банки и без того держали бЧльшую часть активов в «токсичных» бумагах, а раскрытие информации трудно оценить на качественном уровне.

     В-третьих, низкая степень защиты прав инвесторов и потребителей. Решение – создание Агентства по защите прав потребителей, которое будет регулировать финансовый сектор на розничном уровне. Наше мнение: это политически наиболее понятная и привлекательная часть плана, которая должна быть четко реализована.

     В-четвертых, отсутствие необходимых инструментов у регуляторов для действий в кризисных ситуациях. Решение – уполномочить ФРС оказывать поддержку любой финансовой компании (не только кредитным учреждениям), если ее падение способно подвергнуть рискам стабильность финансовой системы. Наше мнение: по сути, произойдет оформление тех решений, которые фактически и так воплощались в жизнь административным порядком.

     В-пятых, наличие международного регуляторного  арбитража позволяет финансовым компаниям оперировать в наиболее удобных для них юрисдикциях, что понижает эффективность любых мер на национальном уровне. Решение – необходимость скоординированных действий на международном уровне. Наше мнение: практически это будет означать усиление давления США на офшоры и юрисдикции с низкими налогами и регулированием. Особой координации на более существенном уровне пока не наблюдается.

     Цель  плана – сделать регулирование  более изощренным и точным, то есть усложнить его. На наш взгляд, необходимо укреплять регуляторов (у них  есть необходимые инструменты, но они ими не пользуются) и упростить регулирование. Чем сложнее система регулирования, тем больше существует способов обойти ее.

     Инициативы  же Европейского союза носят пока половинчатый характер. «Европейский ответ» отстает и отличается эклектичным характером, так как связан с наличием огромных и на данный момент непреодолимых противоречий внутри самого Евросоюза, которые стороны не могут преодолеть. Заметно желание ограничить свободу действий и налоговые гавани в офшорах. Ключевые вопросы для ЕС, связанные с регулированием банков, работающих в нескольких странах, также не решены.

     Прогресс  в области общеевропейского регулирования  еще очень незначителен. К примеру, несмотря на наличие планов по формированию нового Европейского совета по системным рискам, его решения будут иметь рекомендательный характер. Речь идет о структуре Европейского центрального банка (ЕЦБ), то есть практически ничего не меняется. Запланировано также создание Европейской системы финансового надзора, которая будет регулировать институты, работающие в нескольких странах. Но, по сути, это пул национальных регуляторов, пытающихся регулировать крупные институты на единых и пока еще не сформулированных принципах.