Жизнь в философии Фридриха Ницше

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Ницше и гуманизм

           3.1 Классический гуманизм

 

Первоначально гуманистами называли образованных людей, состоявших в переписке друг с другом .Отсюда гуманизм можно  определить как дружеское общение при помощи писем. Уже во времена Цицерона гуманистами называли людей, умеющих пользоваться алфавитом, использующих язык для воздействия на людей с целью их облагораживания. С тех пор как философия сформировалась как писательство, они тоже стала идентифицировать любовь и дружбу не только мудростью, но и посредством текстов. Благодаря чему и сегодня спустя две с половиной тысячи лет сохраняется философия, это её способность писать тексты для друзей и о дружбе.  Её можно рассматривать как непрерывную цепь посланий от поколения к поколению .

Первым важным посланием была греческая литература, а её первыми получателями и читателями – римляне. Усилиями римских гуманистов содержание греческой культуры оказалось  открытием для империи и позже  для всего европейского мира. Они  ещё не осознавали, что правило  игры в письменную культуру не предполагает личного знакомства отправителя  и адресата.  Кажется авантюрой  посылать тексты неизвестным получателям . Так и было бы, если бы не существовало кода, благодаря которому греческая  философия могла транспортироваться в форме письма, ставшего способом передачи традиции. Дружба на расстоянии  предполагает не только тексты, но истолкователей. Без готовности римлян дружить с  греческими писателями, без способности  воспринять соответствующие правила  игры, предполагаемые письмом, их произведения никогда бы не проникли в европейское  культурное пространство. Во многом благодаря  способности читать античные  тексты, мы сегодня можем вести речь на своем языке о гуманных вещах .

Оценивая  эпохальное значение греко-римской  письменной коммуникации, следует учитывать  особенности отправки и получения  философских текстов. Прежде всего  отправитель не знает его получателя. Даже если  речь идет о письме к  далекому. Но знакомому другу, философский  текст пишется с расчетом на большое  количество безымянных и даже не родившихся читателей. С  эротологической точки  зрения гипотетическая дружба автора и читателя, отправителя и получателя послания является любовью на расстоянии, любовью к дальнему,  о которой  критически писал Ф.Ницше.

Он указывал, что письмо -  не просто коммуникативный мост между  друзьями, разделенными  расстояниями, а сама операция разделения. В европейской  магии письма оно  и есть «действие  на расстоянии», целью которого является включение другого в круг дружеского общения . Письмо или книга – это  приглашение к дружбе.

Первоначально гуманисты были  не более чем  сектой грамматиков, которой в отличие  от других удалось сделать свой проект универсальным. Это произошло при  государственной поддержке специальных  дисциплинарных учреждений, развивающих  письменную культуру в определенных рамках. Это прежде всего школы, гимназии и университеты, где грамматические, логические, научные и литературные стандарты согласуются с политическими. Благодаря им возникает некая  принудительная дружба, организованная каноном лекций. Теперь уже не только античные и христианские, но и национальные авторы образуют круг чтения публики, которая формируется на основе литературы и театра, музыки и живопи

 

3. 2 «Физиология» гуманизма  Ницше

 

На первый взгляд Ницше выглядит духовным аристократом, ненавидевшим толпу, радикальным индивидуалистом, противопоставлявшим свободу социальным нормам, литературным романтиком. Тяготевшим к древним трагедиям и темным сторонам человеческого бытия. Он также противник буржуазной морали и социологии, предметом которой стал « последний человек», придерживавшийся эгалитарных нивелированных ценностей. Формулу «смысл жизни» Ницше модифицировал как вопрос : что есть ценного в жизни, чем она вообще ценна ? Он полагал, что ответить на этот вопрос нужно не умозрительно, а жизненно, т.е. не теорией, а экзистенцией. Поэтому следует обратить внимание не только на то, как люди теоретизируют или морализируют, а и на то, как живут. Отсюда вытекает требование « переоценки всех ценностей».

 Понятие  ценности замыкается на человеке, но своим основание имеет не  его удовольствие, благополучие, счастье,  но прежде всего такие абсолютные  идеалы, которые не выполняются  в условиях земного существования  и поэтому ц3енностно ориентированный  человек постоянно недоволен  собой. Ценность это не то, что  можно иметь как «добро» в  смысле материально ценных предметов.  Ценность как значимость указывает  на отсутствие чего-то; она связана  не с предметами, а выступает  как знак потребности, т.е. различитель  того, что нужно и не нужно.  Если вопрос о ценности замыкается  на человека, который верит в  необходимость и ценность жизни,  то это приводит к вопросу  о смысле  человека, о смысле  жизни.

Традиции  самопознания Сократа и Платона  Ницше противопоставлял «психологию»

и даже « физиологию» культуры. Он описывал познание как « очеловечивание»  сущего, т.е.

 восприятие мира с точки  зрения потребностей. Множество  афоризмов Ницше указывает на  то, что человек смотрит на  вещи сквозь призму собственных  потребностей и познает не  мир, а себя самого. Закономерности, приписываемые миру, есть законы  человеческого бытия в мире, который   есть не что иное, как  «инвентарь  человеческого опыта».Однако антропоморфизация  оборачивается у Ницше чем-то  странным, если учесть, что он  описывает человека как животное. Он характеризует человека как  «патетическое», «неполноценное», «больное»  животное. «Человек – это обезьяна  Бога», то «плачущее», то «смеющееся»,  то «счастливое», то «несчастное»  животное. Еще более интригующе  выглядит определение человека  как «интерпретирующего существа»  : он везде ищет смысл, даже  там, где его нет, - в событиях  и явлениях. Он вкладывает смысл  «инстинктивно» в вещи, события,  тексты ; из всего делает знаки,  везде ищет значение, и это  относится прежде всего к ценностям  и целям. Так происходит отчуждение  от собственно животной природы.  Человек становится то выше, то  ниже животного. Способный не  только познавать, но и действовать,  он не ограничивается конструированием  образа мира и преобразует  его для своих нужд, изменяя  при этом самого себя. Человек  -  само себя  создающее существо, творящее не только «вторую  природу», но также третью, четвертую  и т.д. Становясь более искусственным,  он при этом остается природным  существом. Ницше нервически относится  к социальному контексту. Не  в силах отрицать факт социальности, он описывает становление человека  на основе общения с другими  людьми. Человек создается культурой  в качестве экземпляра рода. Человек  – это «социальное животное»,для  которого даже разговор с Богом  выступает  частью  социального  общения. Социальность бытия оказывается  констатирующим фактором генеалогии  ценностей и смысла. Мир возникает  как продукт отношения по меньшей  мере двоих человек . При этом интерпретация собственного положения в бытии определяется взглядом другого.

Ницше раскрывает общественный характер человеческой  души, в которой имеется то, что  вложено в человека обществом. Конечно, социальность человека – это не то, что интересует Ницше. Предмет  его внимания может быть назван «физиологией»  или антропологией культуры. При  этом речь идет о сильных, твердых  характерах, о верности, честности, добре и  зле, государственном  инстинкте и солидарности людей. Об этом много говорили античные философы, ибо воплощение философских идей предполагает определенные человеческие качества. Сегодня воспитание человека понимается как процесс познания самого себя, как управление «страстями души» на основе разума. Вместе с  тем один из родоначальников этой программы- Спиноза – понимал, что  разум бессилен перед аффектами, и Ницше подхватывает его учение, согласно которому управление человеком  осуществляется как игра аффектов. Поведение людей определяется не понятиями, а борьбой, где одна сила ограничивает другую силу. Отсюда развитие культуры он описывает не в терминах производства идей, а как волю к  власти. В поздних сочинениях Ницше  кроме душевного пафоса и страстей учитывает изменение страстишек, мелких чувств, он говорит об изменении  слуха и оптики, о деформации телесных органов. Их измельчение он усматривает  даже в ритмах сердца и работе кишечника. Возможно, он увлекся психологической  риторикой и, исчерпав её взялся за «физиологические» аргументы, но то, что получилось, вышло за уровень  метафорики и стиля.

Современный человек болеет не так как древний, страдавший в основном от ран.

Наши болезни – следствие  дурного образа жизни, а он – продукт  способа мышления. Таким образом, подлинная критика нашей культуры написана языком тела. Мысль идет своей  дорогой и все дальше уходит от жизни или, точнее, порождает свою действительность. Но расплата приходит откуда не ждали. За мысль приходится расчитываться  усыханием плоти. Только болезнь и смерть заставляют одуматься . Отсюда как болезнь, так  и некоторую моральную неустойчивость Ницше оценивает положительно. Инновация  происходит первоначально как аномалия. И новое творится не красивыми  гениями, а болезненными безумцами. Сила общества в порядке, который  требует сильного характера, надежности, честности, логичности и последовательности . На воспитание такого характера государство  тратит значительные средства, но в  результате люди, замечает Ницше, глупеют, они не видят новых возможностей и застывают в безжизненной стагнации. Он указывает на то, что человек  с одним глазом лучше развивает  свою способность видеть чем тот, кто наделен двумя глазами.

Важно в ходе мысли Ницше то, что он при обсуждении исторического  прогресса переходит от анализа  идей или технологий к анализу  «физиологий». Условием новой плодотворной идеи оказывается не столько усердное размышление за письменным столом, сколько телесная аномалия или болезнь. Вспомним, как Ницше отвечал на вопросы : как я пишу хорошие книги, почему я такой умный ? На эти вопросы  пишущие обычно отвечают, что книги  пишутся из книг, для создания хорошей  книги надо много знать и пережить, а главное, отказаться от прелестей  жизни и вести крайне аскетический духовный образ жизни. Ницше расценивает  свои молодые годы учения как аскезу, подрывающую физическое здоровье : день проходит в библиотеке за книгами, а вечер – в театре. Экзальтация духа сушит тело. Автор обладает телом без органов. Как паук, он плетет паутину из головы. В её сети попадают далекие незнакомые читатели, которые становятся жертвами духа. Он предает жизнь и питается мертвечиной. Ницше излагает историю своей болезни как результат нездорового образа жизни европейского  интеллектуала. При этом он меняет представление о болезни и здоровье. Болезнь расценивается нами как несчастье и каждый больной мечтает как можно скорее выздороветь, чтобы вести прежний образ жизни. Напротив, Ницше расценивает свою физическую болезнь как выздоровление духа: «Рассматривать с точки зрения больного более здоровые понятия и ценности, и наоборот, с точки зрения полноты и самоуверенности более богатой жизни смотреть на таинственную работу инстинкта декаданса – таково моё длительное упражнение, мой единственный опыт» - пишет Ницше в своей работе «человеческое, слишком человеческое». Захватывающая прелесть и ценность жизни раскрывается по мере угасания витальности, и Ницше превращается из пессимиста в оптимиста, более того ощущает себя сверхчеловеком – обитателем горных вершин. Неверно понимать его как очередного романтического героя, ибо сверхчеловек Ницше – это, возможно, самое умеренное существо, избегающее крайностей. Так, в третьей части «Генеалогии морали», где предлагается  «физиологическая» критика морального аскетизма. Который приводит к господству слабых над сильными, он отмечал, что физиология сильных состоит не в том, что они обладают «сверхчеловеческой» силой и мужеством, а в том, что они имеют чувство меры.

Ницше не ограничивался  критикой современного общества как  источника психических и органических  заболеваний составляющих его людей. В первом разделе «Человеческое, слишком человеческое» Ницше  ставит задачу исследования «химий понятий  и чувств» : « В чём мы нуждаемся  и что лишь при современном  уровне отдельных наук может быть нам дано- есть химия моральных, религиозных, эстетических представлений и чувств, равно как всех душевных движений, которые мы испытываем в крупных  и мелких отношениях культурной и  общественной жизни и  даже в одиночестве».

Эту задачу Ницше решает как генеалогическую  и указывает на необходимость  преодоления «вечного человека», который, будучи неизменным, открывает новые  идеи. На самом деле с ним происходят постоянные изменения, о которых  Ницше писал, что они важнее великих  истин, на проверку оказывающихся великими заблуждениями. Прогресс культуры Ницше  связывает с определенными психологическими характеристиками. Жизнь не состоит  только из больших идей и не сводится к их провозглашению. На самом деле главным капиталом культуры являются люди, чувствующие ответственность  как перед прошлым, так и перед  настоящим, люди, способные принять  судьбу и осуществить волю к власти.

Человек духа- интеллектуал, в описаниях Ницше  он  напоминает жителя Поднебесной, это надутый, самодовольный мандарин, которому вовсе не чуждо «человеческое». Изображая из себя аскета, отрекаясь  от пива и пирогов, он непрерывно о  них думает. « Философа узнают по тому, что он чурается трёх блистательных  и громких вещей : славы, царей  и женщин, - чем отнюдь не сказано, что последние не приходят к нему». ³Ницше разоблачает « целомудрие» философов. Оно проявляется как страсть к производству идей. Воздержание от жизни оказывается всего лишь условием траты себя на поприще духа. Размышляя об аскетическом идеале, Ницше различает, с одной стороны, его высокопарное выражение : манифестацию бедности, смирения, целомудрия, любви к истине, отказ от чувственных удовольствий и иных радостей существования, а с другой стороны, его реальное « физиологическое»  протекание. Аскетизм, таким образом, становится у него не отречением от существования, а способом протекания индивидуальной  экзистенции.

Вместо интерпретации, оценки и критики аскетического  идеала, Ницше предпринимает физиологическое  исследование аскетов. Он изучает телесность «представителей серьезности», и  перед ним открывается как  некогда перед изобретателем  микроскопа, захватывающая картина  борьбы за существование, в рамках которой  аскетизм

И воздержание становятся формами  выживания. Аскетический идеал разоблачается  как выражение воли к власти, как  попытка господствовать над самой  жизнью: «позеленевший и злобный  взгляд устремляется здесь на самое  физиологическое процветание, в  особенности на то, что его выражает, - красоту и радость; между тем, как удовольствие ощущается и  ищется в неудавшемся, чахлом, в боли, злополучии, безобразном, самодовольном  ущербе, обезличивании, самобичевании, самопожертвовании».⁴ «Торжество при последнем издыхании» – так характеризует Ницше результат реализации аскетической этики. Такая «физиологическая» критика аскетизма, как жизни, направленной против жизни, является более эффективной, чем поиски теоретических аргументов, тем более, что они бессильны.