Жизнь и творчество Платона

сущего, утверждает Платон, чувственные вещи обязаны  причинам. Эти

причины – формы  вещей, не воспринимаемые чувствами, постигаемые  только

умом, бестелесные  и нечувственные. Платон называет их видами и – гораздо

реже – идеями. Виды, идеи – зримые умом формы вещей. Каждому классу

     предметов чувственного мира, например классу коней, соответствует в

     бестелесном мире некоторый вид, или идея, - вид  коня, идея коня. Этот

     вид уже не может быть созерцаем чувствами, как обычный конь, но может

     быть  лишь созерцаем умом, к тому же умом, хорошо подготовленным к такому

     постижению. 

            Многие современники Платона не понимали, что, по учению Платона, виды

     может созерцать только ум, и потому возражали  против платоновской

     гипотезы  идей. Например, глава школы киников  Антисфен вступил с

     философом в спор: «Этого коня перед собой  я вижу, а вот «идеи» коня,

     «конности», «лошадности», о которой ты, Платон, твердишь, я не вижу».

     Платон  отвечал ему, и смысл его возражений был таков: «Да, «идеи» коня

     ты  не видишь, но это происходит только оттого, что ты хочешь и надеешься

     увидеть ее обычными глазами. Я же утверждаю, что ее можно увидеть только

     «глазами  ума», с помощью «интуиции ума» ». 

            Платон думал, что  идея – бестелесна, что ее нельзя видеть при помощи

     чувственного  зрения, потому, что идея – общее  для всех обнимаемых ею

     предметов. Коней в чувственном мире множество, а идея коня в

     умопостигаемом  мире – некоторая целостность, и, как такая целостность,

     она – только одна. Эта идея – то, что всякого чувственно воспринимаемого

     коня  делает именно конем, и ничем другим. Но общее для многих предметов

     не  может открыться чувствам. По своей  природе оно бестелесно,

     запредельно по отношению ко всему чувственному. Оно доступно только уму. 
 

            Таким образом, Платон отделил созерцаемое чувствами от созерцаемого

     умом, перенес «умопостигаемые» предметы в какую-то «занебесную», по его

     собственному  выражению, область. В результате этого  термин «идея»,

     который первоначально обозначал лишь созерцаемую  умом форму или причину

     чувственных вещей, стал обозначать бытие идеальное, нечувственное и даже

     сверхчувственное. Гипотеза постигаемых умом форм, или  идей, стала

     учением философского идеализма. 

            Ход мыслей Платона  был таков. По отношению к чувственным  вещем их идеи –

     одновременно  и их причины и образцы, по которым  эти вещи были созданы, и

     цели, к которым стремятся существа чувственного мира, и, наконец,

     понятия об общей основе вещей каждого  класса, или разряда. Только идеи,

     по  Платону, составляют истинное бытие. 

            Однако, по мнению Платона, для объяснения наблюдаемых явлений  и

     воспринимаемых  вещей недостаточно предположить существование  одних лишь

     видов, или идей. Ведь чувственные вещи преходящи, изменчивы, лишены

     истинного существования. Их качества должны быть обусловлены уже не

     только  бытием, но и каким-то небытием. Это  небытие Платон отождествляет

     с материей. Благодаря существованию  материи возникает множество

     чувственных вещей. Материя, которую Платон уподобляет «матери»,

     принимает в свое лоно идею и превращает единство и целостность каждого

     постигаемого  умом вида во множество чувственных  вещей, обособленных друг

     от  друга в пространстве. При этом для Платона идеи первее материи;

     понятием  небытия уже предполагается –  как его условие – бытие; небытие

     тоже  есть бытие, только бытие иное по отношению к данному. 

            По воззрению, изложенному  в «Федре», местопребывание идей – «занебесную

     область» - «…занимает бесцветная, бесформенная, неосязаемая сущность,

     подлинно  существующая, зримая лишь кормчему души – разуму…». 

            Только несовершенство нашего способа мышления, как думает Платон,

     внушает нам представление, будто идеи пребывают  в каком-то пространстве

     – наподобие того, как чувственные  вещи представляются нам обособленными

     друг  от друга и находящимися в пространстве. Такой взгляд на

     пространственную  локализацию идей – иллюзия, а  источник иллюзии –

     материя, под которой Платон понимает едва вероятный, постигаемый

     каким-то «незаконным» рассуждением род пространства, или причину

     обособления, отдаления друг от друга единичных  вещей чувственного мира.

     Взирая  на этот род пространства, мы впадаем  в иллюзию: мы «точно грезим

     и полагаем, будто все существующее должно неизбежно находиться в

     каком-нибудь месте и занимать какое-нибудь пространство, а то, что не

     находится ни на земле, ни на небе, то будто не существует». 

            Но это взгляд, по мнению Платона, ошибочен. Именно вследствие этого

     ошибочного  взгляда мы «и по пробуждении не можем определенно выражать

     правду, отличая все эти и сродные  им представления от негрезящей,

     действительно существующей природы». 

            Таким образом, только в несобственном, и притом в чрезвычайно  неточном,

     смысле  к идеям Платона могут быть прилагаемы определения пространства,

     времени и числа. В строгом значении платоновские идеи совершенно

     запредельны, не выразимы ни в каких образах  чувственного опыта, ни в

     каких категориях числа, пространства и времени. 

            Учение это очевидно идеализм, так как в нем истинной сущностью

     чувственных вещей объявляются причины, лишенные чувственных свойств,

     неподвластные чувственным условиям, постигаемые  только умом, - словом,

     идеальные. Вместе с тем это не субъективный, а объективный идеализм.

     Идеи  Платона прежде всего бытие, а  не понятия нашего ума, и существуют

     они сами по себе, независимо от субъекта, от его сознания и познания. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  3.2. Теория  познания Платона 

  Всё, доступное  познанию, Платон в VI книге «Государства»  делит на два рода: постигаемое  ощущением и познаваемое умом. Отношение между сферами ощущаемого и умопостигаемого определяет и отношение разных познавательных способностей: ощущения позволяют понимать (хоть и недостоверно) мир вещей, разум позволяют узреть истину.

   Ощущаемое вновь делится на два рода —  сами предметы и их тени и изображения. С первым родом соотносится вера, со вторым — уподобление. Под верой имеется в виду способность обладать непосредственным опытом. Взятые вместе, эти способности составляют мнение. Мнение не есть знание в подлинном смысле этого слова, поскольку касается изменчивых предметов, а также их изображений.

   Сфера умопостигаемого также делится  на два рода — это идеи вещей  и их умопостигаемые подобия. Идеи для  своего познания не нуждаются ни в  каких предпосылках, представляя  собой вечные и неизменные сущности, доступные одному лишь разуму. Ко второму роду относятся математические объекты. Согласно мысли Платона, математикам лишь «снится» бытие, поскольку они используют выводные понятия, нуждающиеся в системе аксиом, принимаемых бездоказательно. Способность производить такие понятия есть рассудок. Разум и рассудок вместе составляют мышление, и лишь оно способно на познание сущности.

 Платон вводит следующую пропорцию: как сущность относится к становлению, так  мышление относится к мнению; и  так же относятся познание к вере и рассуждение к уподоблению. 

Особую известность  в теории познания имеет аллегория  Платона «Миф о пещере»,

в которой образно представляет тот мир, в котором мы живем как пещеру, а всех людей – как узников, крепко скованных цепями и сидящих в этой пещере. Узники смотрят на глухую стену, на которую падают отблески света, падающего в пещеру сверху, где находится выход из нее. Глядя на тени, люди устанавливают причины и следствия явлений и таким образом полагают, что познают мир. Но если увидеть истинные причины этих явлений, то окажется, что все познанное на основании отображений не имеет почти никакого отношения к действительности, ведь тени представляют свои первообразы в сильно искаженном виде. Кроме того, сам выход из пещеры (то есть начало истинного познания) физически труден, глаза не привыкли к настоящему освещению, а на само солнце как источник света и вовсе смотреть невозможно. Наконец, трудно не только восхождение, но и возвращение обратно (трансляция истинного знания) – люди не верят речам об истинном бытии, они высмеивают того, кто говорит не о том, что видят глаза, а о том, что познал разум. Поэтому в одиночку философией заниматься крайне сложно, требуется поддержка со стороны человеческого сообщества, в рамках которого и формируется представление о ценностях и методах воспитания. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

4.Социальная  утопия Платона 

     Платону рисовалось идеальное государство во главе с философами, созерцателями чистых и вечных идей, которых защищают воины и которым все жизненные ресурсы доставляют свободные земледельцы и ремесленники.

     Основным принципом идеального государственного устройства Платон считает справедливость. Это понятие наполнено у Платона экономическим, политическим и социальным содержанием.

     По разъяснению Платона, каждому гражданину справедливость отводит особое занятие и положение. Господство справедливости сплачивает разнообразные и даже разнородные части государства в гармоническое целое.

     Наилучшая государственная система должна обладать рядом черт нравственной, экономической и политической организации, которые в своем соединительном действии обеспечивают решение самых важных задач. Такое государство должно обладать силой собственной организации и средствами ее зашиты, достаточными для сдерживания и отражения враждебного окружения, во-вторых, оно должно осуществлять систематическое и достаточное снабжение всех членов общества необходимыми для них материальными благами. В-третьих, оно должно руководить духовной деятельностью и творчеством. Выполнение всех этих трех задач означало бы осуществление «идеи блага» как высшей идеи, правящей миром.

     В утопическом государстве Платона  необходимые для общества виды работ  разделены между специальными разрядами  граждан, но в целом образуют гармоничное  сочетание.

    За  основу для распределения граждан  государства по разрядам Платон взял различия между отдельными группами людей соответственно их нравственным задаткам и свойствам. Однако рассматривал Платон эти различия по аналогии с разделением производительного труда. Именно в разделении труда Платон видит фундамент всего современного ему общественного и государственного строя.

     При этом основная мысль Платона состоит  в утверждении, что потребности  граждан, составляющих общество, разнообразны, но способности каждого лица к  удовлетворению этих потребностей ограничены. «Каждый из нас сам для себя бывает недостаточен и имеет нужду во многих». Отсюда прямо выводится необходимость возникновения общежития, или города.

     Для Платона характерно, что значение разделения труда он рассматривает  не с точки зрения работника, производящего продукт, а исключительно с точки зрения потребителей, принадлежащих к классу рабовладельцев.