Западники и славянофилы

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 03 Января 2011 в 11:55, реферат

Описание работы

Целью моей работы является исследование различий мировоззрения западников и славянофилов. Исследуя материал по данной теме, я попробовала решить следующую задачу: оценить философскую позицию обоих направлений.

Файлы: 1 файл

основной.doc

— 67.50 Кб (Скачать файл)

Введение

«Да, мы были противниками их, но очень странными. У нас была одна любовь, но не одинаковая. У них  и у нас запало с ранних лет  одно сильное, безотчётное, физиологическое, страстное чувство, которое они  принимали за воспоминание, а мы — за пророчество: чувство безграничной, обхватывающей всё существование любви к русскому народу, русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый орёл, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно».[8]

Герцен  «Былое и думы»

Рассказывая о двух течениях западников и славянофилов, не могу не заметить, насколько эта тема актуальна сейчас. По сей день существуют как их сторонники, так и их противники. Вопрос о том куда больше тяготеет Россия к Западу или Востоку не потерял значение и в наши дни. Спор, начатый славянофилами и западниками, то затихал, то вновь возникал, вовлекая в свою орбиту новых идеологов.

Поставленные  ими вопросы до сих пор остаются актуальными. Почему?  

Целью моей работы является исследование различий мировоззрения  западников и славянофилов. Исследуя материал по данной теме, я попробовала решить следующую задачу: оценить философскую позицию обоих направлений. 
 
 
 
 
 
 

История зарождения разногласий

Раскол русской  мысли на западников и славянофилов произошел на рубеже 30-х и 40-х годов ХIX века. Это было время, когда русская политическая и философская мысль только-только зарождалась. Так вот, в определенном смысле можно сказать, что идейный спор западников и славянофилов, случившийся в самом начале русской мысли, предопределил все ее дальнейшее развитие. Если о славянофилах можно говорить как о более или менее целостном явлении, то западники — это пестрый конгломерат. Славянофилов, при всех их различиях, можно представить как единую компанию, но западников — совершенно невозможно. Это зачастую абсолютно несовместимые люди. Например, Тимофей Грановский, благостный, верующий московский профессор — и Михаил Бакунин, анархист и атеист. Можно и другие имена назвать: Герцен, Белинский, Сергей Соловьев, Кавелин, Чичерин... это же совершенно разношерстная компания! [7]

По сути, западники  — это все те, кто не славянофилы. Несмотря на все различия в среде  западников, было нечто единое, что  разделило их со славянофилами. Что  же это? Любовь к Западу или нелюбовь к России? Ничего подобного! Славянофилы — это то направление русской мысли, которое вернуло ей теоцентричный тип мышления. То есть мышление, основа которого — представление о бытии Божием и о Его Промысле. Все происходящее в земной жизни рассматривается с позиций Жизни Вечной. Для западников же, при всех их колоссальных различиях, было характерно антропоцентричное мышление. То есть в основе всего — человек, причем не в вечной, а в земной перспективе.    

В Средние века и русская цивилизация, и европейская  были теоцентричными. Тема богообщения, спасения была смысловым стержнем их существования. Однако, начиная с какого-то этапа — историки называют этот момент Новым временем — стержень европейской цивилизации изменился. Запад из теоцентричного становится антропоцентричным. Гуманизм, Ренессанс, «человек — мера всех вещей», политика, интерес к собственному телу, медицина, естествознание, обустройство земной жизни — вот что вышло на первый план. Бог не был изгнан из этой цивилизации, но Он стал лишь «одним из», то есть важным, но не единственным и даже не самым главным фактором, обусловливающим эту культуру. В России, начиная со времен Петра I, тоже разрушается теоцентричная цивилизация, но на смену ей приходит цивилизация не антропоцентричная, а властецентричная. Власть, могущество государства становится предельной ценностью. Затем, особенно начиная со второй половины XVIII века, находясь в тесном контакте с мыслью европейского Просвещения, русская культура (вернее, культура русской интеллектуальной элиты) становится западноподобной, то есть антропоцентричной.  
И тут на рубеже 30–40-х годов XIX века группа молодых и знатных русских дворян говорит: нет, возможно, и по-другому. Они стали возвращать русской культуре религиозное измерение. Строго говоря, еще до них это начали Карамзин и Сперанский (мыслитель глубочайший и до сих пор недооцененный), но в полной мере это сделало поколение славянофилов — Константин Аксаков, братья Киреевские, Юрий Самарин и другие. [7]

Фактически именно с этого момента начинается русская  религиозная философия. Кстати сказать, вся русская философия — религиозная, другой философии русские не сумели создать. Независимо от того, как к этому относиться, это — факт. Магистральный поток русской мысли после славянофилов — мысль религиозная, теоцентричная. В каких-то аспектах, особенно в социальных, со славянофилами не согласная, но, тем не менее, именно от славянофилов получившая свое развитие. Что же касается социальных аспектов, то славянофилы сделали очень важную вещь — они сказали: господа, мы не какая-то отсталая часть Европы, у нас нет задержки в развитии. Мы самоценные, у нас есть свой национальный характер, своя историческая миссия. У других она тоже есть, но она есть и у нас. Не надо смотреть на нас сверху вниз, и мы на вас не будем. При этом мы относимся к себе, к своему прошлому и настоящему предельно жестко, критично, у нас много неправильного, и мы хотим это исправить.                                                    Всех западников объединяло то, что во главу угла ставился человек, причем вне связи с Богом. Человек — как некое социокультурное или же психологическое явление — то есть человек исключительно в земной перспективе, но не человек, чья судьба обусловлена спасением. При этом не надо думать, будто они считали человека лишь винтиком в общественном механизме — нет, они (Кавелин, Герцен) подчеркивали сложность и глубину человеческой психологии, говорили и о душе, но вне религиозной проблематики.  
В этом их основное отличие от славянофилов. Они ведь в основном не о том спорили, хороша или плоха крестьянская община, не о том, считать ли Россию Европой или Азией, самобытны мы или нет. Все эти темы вторичны по отношению к главному — к смысловому стержню цивилизации.  
Более того, если брать именно круг социально-исторических вопросов (а именно такие вопросы всего важнее и интереснее тем, кто в наши дни рассуждает о западниках и славянофилах), то многие западники в итоге перешли на славянофильские позиции, например тот же Герцен. Тут и критическое отношение к Петру I, и отказ от тотальной критики допетровской Руси, и понимание того, что крестьянская община — это не случайность, что не случайно не складывается в России институт частной собственности, что парламентаризм, партии, конституция — это не русский путь социально-исторического развития, и так далее, и тому подобное.

Различие  взглядов двух течений.

«И те и другие любили свободу. И те и другие любили Россию, славянофилы как мать, западники как дитя...» (Н. Бердяев, «Русская идея»).[4]

Западники сочли  Россию «дитем» в сравнении с  «передовой Европой», которую они  хотели «догонять». Главной русской особенностью, по их мнению, была социально-правовая отсталость. В то же время первое поколение западников (Чаадаев, Герцен, Грановский) в 1830-е гг. не отрицало своеобразия России и ее особой миссии в истории. Даже «неистовый Виссарион» Белинский писал: «Каждый народ играет в великом семействе человеческого рода свою особую, назначенную ему Провидением, роль»; «только живя самобытной жизнью, каждый народ может принести долю в сокровищницу человечества» («Литературные мечтания»). И даже антипатриотичность провоцирующих философических писем Чаадаева не помешала ему позже написать, что «придет день, когда мы станем умственным средоточием Европы» (1835 г, письмо Тургеневу) А в «Апологии сумасшедшего» (1837) Чаадаев утверждал: «Я полагаю, что мы пришли после других, для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения и суеверия». И еще: «...мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество». Тогдашние западники еще не были оторваны от религии, для многих из них она была волнующим вопросом, правда, скорее личного, а не историософского порядка. В отходе от религиозного (православного) понимания истории и образовалась развилка, отделявшая их от славянофилов. [4]

Западничество созревало как русский плод самоуверенного европейского Просвещения, упрощавшего  сложность бытия до материального  уровня, и их взгляд на российскую судьбу, как видно из цитат, исходил из развивавшегося тогда в Европе секулярного «пророчества» о прогрессе, в русле которого они и надеялись на ведущую роль «юной» России. Славянофилы же, предвидя разрушительность этого «прогресса», искали понимание своеобразия российского пути не в секулярном европейском будущем, а в русском христианском прошлом. Пример этого различия: отношение к крестьянской общине, в которой западники видели готовую «социалистическую» форму (А. Герцен), а славянофилы - религиозно-нравственный «хор» (К. Аксаков).                                                             Славянофилы верили в мировоззренческое отличие русского пути от рационального западного, ощущали Православие как определяющую координату российского жизненного уклада, призывали развивать свои дары, а не копировать чужие. Однако Европа отталкивала их взоры лишь в своем обмельчавшем виде, тогда как в ее глубине они видели «страну святых чудес» (А.С. Хомяков) и свой первый журнал назвали «Европеец». То есть они не отрывали себя от западной христианской культуры, а лишь брали для ее оценки более крупный исторический масштаб, более требовательно относились к ней, острее видели ее недостатки и верили, что призвание России облагородить европейскую цивилизацию, преодолеть ее противоречия в высшем синтезе.                                                                              Как писал И.В. Киреевский: «Мы возвратим права истинной религии, изящное согласим с нравственностью, возбудим любовь к правде, глупый либерализм заменим уважением законов и чистоту жизни возвысим над чистотой слога» (1827 г., письмо Кошелеву). В то же время он считал, что в отрыве друг от друга ставки на «чисто русское» или на «чисто западное» - ложны и односторонни. В частности, «оторвавшись от Европы, мы перестаем быть общечеловеческой национальностью».

Западники противопоставляли  реальной России идеализированную Европу, славянофилы же реальной Европе - свой идеал России. При кажущемся равенстве  этих формул в идеале славянофильства-почвенничества содержится все же нечто большее: в нем есть духовное усилие к преображению, к преодолению греховности человека - русская идея. Это импульс к самосовершенствованию не только на индивидуальном, но и на общенациональном уровне, задаваемый христианством. Капиталистический же Запад - плод рационалистического снижения христианского идеала; он приспособился под греховность человеческой природы, отказавшись от попыток восхождения вверх.

Единство  и разногласие на пути к социальному и нравственному идеалу.

При всем отличии  западников и славянофилов, у них было много общего. И этим общим у них была любовь к свободе, любовь к России, гуманизм. На первое место по шкале ценностей они ставили духовные ценности, были глубоко озабочены проблемой нравственного роста личности, ненавидели мещанство.

Из всей системы  западноевропейских ценностей, западники  по существу хотели взять только ориентацию на разум, науку, рациональное осмысление мира. Западники также считали, что  Россия не станет, не должна слепо копировать западноевропейский опыт. Взяв у Западной Европы ее основные достижения, Россия не повторит отрицательных сторон западноевропейской практики и явит миру более высокие, более совершенные образцы социальной и духовной жизни. Идеал нравственной личности у западников и славянофилов имеет ряд общих основных черт: нравственной признается личность, ориентированная на высокие моральные ценности и нормы, подчиняющая им свое поведение на основе свободного волеизъявления, без какого-либо внешнего принуждения.                                                                                                        Но как только от общих, абстрактных характеристик идеальных общества и личности переходили к их конкретным социальным, политическим и культурным характеристикам различия между западниками и славянофилами становились резкими, порой превращались в противоположность.

Различия взглядов относились, прежде всего, к таким  вопросам: какой должна быть форма  правления, законы; нужны ли правовые гарантии свободы личности; каковы оптимальные пределы автономии личности; какое место должна занимать религия; каково значение национальных элементов культуры, традиций, обычаев, обрядов.                                                                     Главное принципиальное различие между западниками и славянофилами проходило по вопросу о том, на какой основе можно и нужно следовать к социальному и нравственному идеалу: религии и веры, опоры на исторический опыт народа, его сложившуюся психологию, или опоры на разум, логику, науку, на преобразование в соответствии с ними социальной реальности.

      В ХХ в были свои представители западников и славянофилов. Ими были А.И Солженицын и А.Д. Сахаров. Лидия Чуковская записала в дневнике в мае 1982 года: «Думала о Сахарове и Солженицыне. Очень странные у нас представители нации. Сахаров объявляет себя западником. Между тем по характеру он – русский Иванушка Дурачок. Иван Царевич. Одно благородство, одни несчастья и абсолютная неспособность чего-нибудь добиться, при изумительной правоте. <...> Наш Иванушка Дурачок – западник (это весьма по-русски, между прочим). Солженицын – наш славянофил. Между тем он с головы до ног – немец; он Штольц среди Обломовых. Точность распорядка по минутам; работа, работа, работа; цель, цель, цель; расчет, расчет, расчет – во всем этом ничего русского, напротив: он славянофил. А на самом деле все его славянофильство – любовь художника к своему художническому материалу, т. е. к языку. (В этом смысле и я славянофил.)

Все это славянофильство  и западничество – “одно недоразумение”…  это еще Достоевский сказал в речи о Пушкине. Насчет недоразумения – это и Герцен почувствовал. “У нас была одна любовь, но не одинаковая”. <…>движение за права человека никогда у нас не будет массовым, потому что у нас люди бывают возмущены неравенством пайков и жилья, но не более того. Общее сознание – не социалистическое, не буржуазное, а феодальное: ограбить сюзерена им хотелось бы, но необходимость сюзеренства они вполне признают. Никакого чувства чести и чувства собственного достоинства». [3]                                                                                                  

Заключение

Различные теории и течения, постоянно охватывающие Россию, так и не привели страну к определенному решению, по какому пути идти. Россия движется по инерции. Споры западников и славянофилов стали частью истории, но актуальность их просвечивает сквозь века. Можно отыскать множество источников противоречий между этими двумя философскими направлениями: возможность политического обустройства, и ход исторического развития, и положение религии в государстве, образование, ценность народного наследия и т.д. Главная причина кроется в обширности территории страны, которая производила на свет личностей с совершенно противоположными взглядами на жизнь и на собственное положение в ней. Россия велика. Увлечь одной идеологией ее народ очень сложно. Один из самых сложных вопросов русской философской мысли является вычленение русской народности. Россию населяют сотни народностей, и все они самобытны: кто-то ближе к Востоку, а кто-то к Западу. Разногласия в поисках лучшего пути для России возникали не случайно. Всегда надо было  найти  крайнего и отвечать на вопросы “Кто виноват?” и “Что делать?”. Эти вопросы вечны. Спор славянофилов с западниками XIX век разрешил в пользу последних. Причем проиграли не только славянофилы (в середине века), проиграли и народники (к концу столетия).  Россия пошла тогда по западному, т.е. капиталистическому пути развития. XX век этот приговор можно сказать пересмотрел. Российский «эксперимент», основанный на западноевропейской модели прогресса, потерпел тяжелое поражение. Потому что уничтожили святая святых - общину, назвав это «великим переломом», - по сравнению с которым «перелом», пережитый страной в эпоху Петра, был не более чем легкой коррекцией ее естественного развития.

Информация о работе Западники и славянофилы