Является ли философия наукой?

В новейшей истории  взаимодействие, взаимопревращение  этих двух групп фундаментальных  исследований лежит на поверхности, но стоит взглянуть немного дальше, и это прослеживается не всегда. В течение веков фундаментальная  наука развивалась отдельно от прикладной, не решая никаких практических задач. Шло, таким образом, чистое удовлетворение абстрактной любознательности.

Величайшие достижения науки Нового времени были никоим образом не связаны с практикой  в точном смысле этого слова. Скорее наоборот, наука шла позади практики, объясняя уже работающие вещи а, не предсказывая, не предвидя ничего нового и не толкая к изобретению, созданию нового.

В качестве примера  отношений прикладной и фундаментальной  науки рассмотрим самую, пожалуй, фундаментальную  науку - физику.

Редко кто сможет отрицать значимость энергетики для  современной цивилизации, поэтому  работа, проведенная следующими изобретателями, может быть названа неоценимой: Дени Папен (1680), Томас Ньюкомен (1717), Джеймс Уатт (1720), наш русский изобретатель И.И. Ползунов (1761), Роберт Фултон (1805), Джордж Стефенсон (1815),- они сделали доступной тепловую энергию для производства механической работы, научились использовать энергию сжатого пара. При этом характерно, что все они - самоучки, талантливые изобретатели, за исключением первого, нашедшие технически осуществимые и экономически выгодные решения актуальных проблем, которые затем дали “зеленый свет” научно-технической революции.

Следует отметить, что их открытия были совершены до создания термодинамики, до того, как  был сформулирован закон сохранения энергии.

И только вслед  за тем, как был совершен технико-технологический  прорыв, в ходе фундаментальных исследований были сформулированы и первое и второе начала термодинамики, открыт КПД идеальной  тепловой машины, Карно открыл свой цикл.

Любое государство, которое хоть сколько-нибудь претендует даже и не на лидирующую роль, а просто на достойное место в мировом  сообществе, должно быть заинтересовано в развитии фундаментальной науки  как основы новой, прежде всего военной  техники. Но техники не для ведения  войны, а для поддержания мира, как бы это ни казалось парадоксальным.

Руководители  государств, не только авторитарно-тоталитарных и милитаристических, но и демократически-пацифистских понимают это (если они, конечно, находятся  на своем месте, не являются случайными людьми “у руля”). Таким образом, и  авторитарно-тоталитарные системы  власти любят науку и все остальные  системы любят ее также и по тем же причинам, что и первые.

Возвращаясь к  властвующей элите, хочется задать вопрос: понимают ли они, что наука  имеет свои собственные законы развития, что она самодостаточна и сама себе ставит задачи? И что делают науку ученые - люди довольно-таки своеобразные. Прежде всего, ученый (я говорю сейчас о настоящих ученых, а не о паразитах  в науке) не может быть человеком  предвзятой идеи, предписанного образа мыслей и поведения. Это и приводят к трудностям во взаимопонимании  и взаимодействии ученых с корпусом общественного мнения.

В заключение этого  раздела необходимо обобщить, что  фундаментальные и прикладные исследования играют различную роль в обществе и по отношению к самой науке. Фундаментальные науки направлены, прежде всего, на внутренние потребности  и интересы науки, на поддержание  функционирования науки как единого  целого, и достигается это путем  разработки обобщенных идей и методов  познания. Соответственно этому говорят  о “чистой” науке, теоретической  науке, о познании ради познания. Прикладные науки направлены вовне, на ассимиляцию  с иными, практическими видами деятельности человека, и в особенности - с производством. Отсюда и говорят о практической науке, направленной на изменение мира.

3.2 Наука и развитие  человека

Первичным в  понимании природы науки является ее воздействие на самого человека, на систему его интересов, потребностей и возможностей к действиям в  организации своего бытия и его  совершенствования. Наука не является чем-то внешним по отношению к  сущности человека, скорее она связана  с самой его сутью. Последняя  выражается, прежде всего, в потребностях человека. Именно потребности, их так  или иначе упорядоченные системы, определяют то, что можно назвать  феноменом человека. Потребности  человека весьма разнообразны, иерархически организованы и исторически многие из них обновляются. В наше время принято выделять три вида основных потребностей: витальные (биологические), социальные (принадлежность к определенной группе) и потребность познания. “Последнюю группу исходных потребностей составляют идеальные потребности познания окружающего мира и своего места в нем, познания смысла и назначения своего существования на земле как путем присвоения уже имеющихся культурных ценностей, так и за счет открытия совершенно нового, неизвестного предшествующим поколениям. Познавая действительность, человек стремится уяснить правила и закономерности, которым подчинен окружающий мир. Его загадочность так трудно переносится человеком, что он готов навязать миру мифическое, фантастическое объяснение, лишь бы избавиться от бремени непонимания, даже если это непонимание непосредственно не грозит ему ни голодом, ни опасностью для жизни”.

Необходимо отметить, что потребность познания никоим образом не является производной  от биологической и социальной потребностей, а, наоборот, ведет свое происхождение  от универсальной, свойственной всему  живому потребности в информации. Если не признать жажду познания в  качестве основной потребности человека, то ее нишу займут иные, вспомогательные  потребности. Словами Г. Башляра: “…пока мы не признаем, что в глубинах человеческой души присутствует стремление к познанию, понимаемому как долг, мы будем  склонны растворять это стремление в ницшеанской воле к власти”.

Удовлетворяя  и развивая потребности познания, человек делает возможным свое комплексное, целостное развитие. Наука создает  идеальный мир, систему идеальных  представлений о мире, предваряя  этим практические действия. Тем самым  наука характеризуется рядом  взаимодополняющих функций в  жизнедеятельности, как личности, так  и общества. При общей оценке идеального мира - мира знаний особо обращают внимание на два аспекта. Прежде всего, отмечается, что вовлечение в научную деятельность, приобщение к сфере знаний повышает общую культуру человека. Как сказал А. Пуанкаре: “Человек не может отказаться от знания, не опускаясь, поэтому-то интересы науки священны”.

Данная оценка науки дополняется ее характеристикой  как стратегического ресурса  общества. “В качестве показателя национального  богатства выступают не запасы сырья  или цифры производства, а количество способных к научному творчеству людей”.

В развитии науки  воплощена, прежде всего, эволюция мышления человека, его интеллекта. Именно наука  радикальным образом содействует  становлению и обогащению абстрактно-логического  мышления, делая его все более  утонченным и изощренным. Вместе с  тем природа человека далеко не сводится к мыслительной деятельности. Важнейшей  характеристикой жизнедеятельности  человека является ее эмоционально-нравственный аспект, представления о котором  воплощены главным образом в  искусстве. Соответственно этому взаимодействие науки и искусства определяет целостное развитие человеческой личности, по меньшей мере, ее духовного мира.

4. Философия и наука

Философия в  том виде, в каком она есть сейчас, не была бы возможна без внешних  по отношению к человеку, ее источнику, условий: уровень, достигнутый наукой в быту, высвобождает колоссальное количество времени для размышлений, никак не связанных с заботой  о добывании куска хлеба насущного, защиты себя и близких от внешней  среды. Только того, что сейчас человек  спит в достаточно хороших условиях, хорошо питается, конечно, явно не достаточно для “производства” философской мысли, но это является хорошим подспорьем. Необходимо отметить, что слово “хороший” имеет сугубо индивидуальное, зависящее от конкретного человека, значение. И в самом деле, вряд ли первобытный человек, живя в пещерах и постоянно охотясь за животными, не имея в своем распоряжении никаких “благ цивилизации” (сейчас я имею ввиду не то, что подразумевают обычно под благами цивилизации, но к своему сожалению не могу найти достойный эквивалент этому), был способен философствовать. И дело здесь не только в его недостаточно адаптированном для этого мозговом аппарате.

И наоборот, наука (настоящая наука) без философии  невозможна вдвойне, так как научные  открытия (да и просто научную работу) необходимо осознавать, осмысливать, переживать, иначе это не будут открытия, а  будет простая механическая работа по добыванию, отниманию у Природы  новых, мертвых знаний. Мертвое же знание не может дать человеку ничего хорошего. Именно поэтому настоящий  ученый должен быть, прежде всего, философом, а лишь затем естествоиспытателем, экспериментатором, теоретиком.

Из написанного  выше, я надеюсь, прослеживается мое  отношение к вопросу, является ли философия наукой, но хотелось бы об этом несколько подробнее.

Нет, философия  не наука, она выше, хотя так напрямую в лоб их сравнивать, наверное, нельзя. Выше в том плане, что в ней  “задействованы” более высокие  чувства, нежели в науке.

Что есть наука? Наука (в чистом виде, пока в ней  не участвует философия) есть некий  процесс, начинающийся с жажды знаний, проходящий через процессы практического  добывания этих знаний, затем их теоретического обоснования и, наконец, выявления, фиксации и систематизации этих закономерностей.

Аналогичный простой  вопрос по поводу философии вовсе  не так прост, как кажется. Говоря ученым языком, философия - сфера мысли, направленная на определение сущности человеческого бытия. Таким образом, она представляет собой особую форму  человеческой мысли. Мысль эта разумна, то есть, в соответствии с тремя  актами разумной деятельности, она  свободная, понимающая, сочувствующе-любящая. Следовательно, носителем философии, философом может быть только любящий  человек.

Напрашивается вопрос: если философия мыслит разумно, то как же мыслит наука и мыслит ли она вообще. Первым, кто сказал “наука не мыслит” был Мартин Хайдеггер, кстати, тот же самый Хайдеггер  расценивал вопрос о взаимоотношениях философии и науки как очень  трудный. Наверное, очевидным является то, что при этом нужно говорить не о науке, а о людях - носителях  науки, то есть ученых, так как сама наука, не являясь предметом одушевленным, не может мыслить вообще никак - ни разумно, ни рассудочно (кстати, то же самое  можно сказать и по поводу философии).

Когда Хайдеггер  говорил, что люди еще не мыслят по-настоящему, может быть, он имел в виду мыслить  разумно? Возможно, но в таком случае, если не мыслит никто из людей (в  том числе и он сам!), то куда уж там самой науке, которая делается людьми, причем по большей части  молодыми, которые-то как раз и  не успели накопить достаточного жизненного опыта, чтобы начать мыслить разумно. Бесспорно, не только жизненный опыт влияет на “начинание разумного мышления”, но его роль, пожалуй, определяюща.

Да, конечно, ученый в процессе своих научных изысканий  не мыслит разумно (или по Хайдеггеру не “мыслит по-настоящему”), но ведь это ему и не нужно. По словам того же Хайдеггера немышление науки как раз и является преимуществом, а не недостатком, ведь “…именно благодаря тому, что наука не мыслит, она может утверждаться и прогрессировать в сфере своих исследований”.

В рамках той  современной европейской, (причем с  большой вероятностью тупиковой) науки  разумная мысль не обязательна на этапе непосредственно научных  изысканий (общеизвестный пример - хирург у операционного стола со скальпелем в трясущихся руках, проливающий  слезы о своем пациенте, вместо того, чтобы оперировать с холодным рассудком). Разумное осмысление, разумная оценка нужна уже после совершения открытия, завершения какого-либо этапа  научной работы, иначе наука превратится  непонятно во что. Почему современная  наука тупиковая? Потому что она  уже довольно долго развивается  не интенсивно, как нужно было бы, а экстенсивно, не вглубь, а вширь. Настанет момент, и возможно очень  скоро, когда развиваться ей дальше уже будет некуда и придется вернуться  к науке Средневековья, Древней  Греции, а возможно и начать ее с  чистого листа, если конечно нам, землянам, не поможет в этом плане  какой-то инопланетный Разум.

Если наука  не мыслит разумно, то она мыслит рассудочно, то есть согласно аристотелевским законам  формальной логики и кантовскому  транцендентальной аналитики и  эстетики. И того, что наука имеет  рассудочный характер, наверное, вполне достаточно.

Разумеется, то, что наука не мыслит разумно, должно приводить к различиям в истинах: Истине философской и Истине научной.

Истина научная  являет собой объективное знание. Она делает человека богаче в материальном плане, сильнее, здоровее, может быть, даже повышает его самооценку. То есть она сугубо материальна, не сама по себе конечно, а по проявлениям.

Философская же истина даже по проявлениям нематериальна, так как она есть, прежде всего, некий продукт деятельности человеческого  сознания, причем именно разумно-нравственной его сферы. Мне кажется, что следующее  высказывание действительно отражает философскую истину: “…Поскольку  деятельность разумной мысли, направленной на вещь, на предмет, приводит к пониманию  этой вещи, этого предмета, вообще всякого  не-Я, всякого иного, то понимание  и выступает истиной деятельности разума. Далее, поскольку разумность накрепко связана со своей “чувственной плотью”, с деятельностью нравственного  чувства, то продуктом деятельности сознания, определенного этим чувством, является добро. Стало быть, философская  истина есть еще и добро. Поскольку  разумность и нравственность едины  в своем сознании, то истиной последнего, стало быть, является доброе ПОНИМАНИЕ, или понимающее ДОБРО.”