Возникновение науки и основные стадии ее исторической эволюции

     Знания  в самом точном смысле вырабатывались здесь путем популярных индуктивных  обобщений непосредственного практического  опыта и циркулировали в социуме  по принципу наследственного профессионализма, передачи знаний внутри семьи в ходе усвоения ребенком деятельностных навыков старших. Процессы изменения знания протекали на Древнем Востоке стихийно; отсутствовала критико-рефлективная деятельность по оценке генезиса знаний - принятие знаний осуществлялось на бездоказательной пассивной основе путем «насильственного» включения человека в социальную деятельность по профессиональному признаку; знание функционировало как набор готовых рецептов деятельности, что вытекало из его утилитарного, практико-технологического характера.

     2. Особенностью древневосточной науки является отсутствие фундаментальности. Наука была ориентирована на решение прикладных задач. Даже астрономия, казалось бы, не практическое занятие, в Вавилоне функционировала как прикладное искусство, обслуживавшее либо культовую (времена жертвоприношений привязаны к периодичности небесных явлений - фазы Луны и т.п.), либо астрологическую (выявление благоприятных и неблагоприятных условий для отправления текущей политики и т.д.) деятельность. В то время как, скажем, в Древней Греции, астрономия понималась не как техника вычисления, а как теоретическая наука об устройстве Вселенной в целом.

     3. Древневосточная наука в полном  смысле слова не была рациональной. Причины этого во многом определялись  характером социально-политического  устройства древневосточных стран.  В Китае, например, жесткая стратификация общества, отсутствие демократии, равенства всех перед единым гражданским законом приводило к «естественной иерархии» людей, где выделялись наместники неба (правители), совершенные мужи («благородные» - родовая аристократия, государственная бюрократия), родовые общинники (простолюдины). В странах же Ближнего Востока основной формой государственности была откровенная деспотия, означавшая отсутствие демократических институтов.

     Антидемократизм в общественной жизни не мог не отразиться на жизни интеллектуальной, которая также была антидемократичной. Пальма первенства, право решающего  голоса, предпочтение отдавались не рациональной аргументации и доказательству (впрочем, как таковые они и не могли  сложиться на таком социальном фоне), а общественному авторитету, в  соответствии, с чем правым оказывался не свободный гражданин, отстаивающий истину с позиций наличия оснований, а наследственный аристократ, власть имущий. Отсутствие предпосылок общезначимого обоснования, доказательства знания (причиной этого являлись «профессионально-именные» правила подключения человека к социальной деятельности, антидемократизм общественного устройства), с одной стороны, и принятые в древневосточном обществе механизмы аккумуляции, трансляции знания, - с другой, в конечном счете, приводили к его фетишизации. Субъектами знания, или людьми, которые в силу своего социального статуса репрезентировали «ученость», были жрецы, высвобожденные из материального производства и имевшие достаточный образовательный ценз для интеллектуальных занятий. Знание же, хотя и имеющее эмпирико-практический генезис, оставаясь рационально необоснованным, пребывая в лоне жреческой науки, освященной божественным именем, превращалось в предмет поклонения, таинство. Так отсутствие демократии, обусловленная им жреческая монополия на науку определили на Древнем Востоке ее нерациональный, догматический характер, в сущности превратив науку в разновидность полумистического, сакрального занятия, священнодейство.

     4. Решение задач «применительно  к случаю», выполнение вычислений, носящих частный нетеоретический  характер, лишало древневосточную  науку систематичности. Успехи  древневосточной мысли, как указывалось,  были значительными. Древние математики  Египта, Вавилона умели решать  задачи на «уравнение первой  и второй степени, на равенство  и подобие треугольников, на  арифметическую и геометрическую  прогрессию, на определение площадей  треугольников и четырехугольников,  объема параллелепипедов», им  также были известны формулы  объема цилиндра, конуса, пирамиды, усеченной пирамиды и т.п. У вавилонян имели хождение таблицы умножения, обратных величин, квадратов, кубов и т.п. Однако никаких доказательств, обосновывающих применение того или иного приема, необходимость вычислять требуемые величины именно так, а не иначе, в древневавилонских текстах нет.

     Внимание  древневосточных ученых концентрировалось  на частной практической задаче, от которой не перебрасывался мост к  теоретическому рассмотрению предмета в общем виде. Поскольку поиск, ориентированный на нахождение практических рецептов, «как поступать в ситуации данного рода», не предполагал выделение  универсальных доказательств, основания  для соответствующих решений  были профессиональной тайной, приближая  науку к магическому действу.

     Кроме того, отсутствие доказательного рассмотрения предмета в общем виде лишало возможности  вывести необходимую о нем  информацию, к примеру, о свойствах  тех же геометрических фигур. Вероятно, поэтому восточные ученые, писцы  вынуждены руководствоваться громоздкими  таблицами (коэффициентов и т.п.), позволявших облегчить разрешение той или иной конкретной задачи на непроанализированный типичный случай.

     Следовательно, если исходить из того, что каждый из признаков гносеологического эталона  науки необходим, а их совокупность достаточна для спецификации науки  как элемента надстройки, особого  типа рациональности, можно утверждать, что наука в этом понимании  не сложилась на Древнем Востоке. Поскольку, хотя мы и крайне мало знаем  о древневосточной культуре, не вызывает сомнений принципиальная несовместимость  свойств обнаруживаемой здесь науки  с эталонными. Иначе говоря, древневосточная культура, древневосточное сознание еще не вырабатывало таких способов познания, которые опираются на дискурсивные рассуждения, а не на рецепты, догмы или прорицания, предполагают демократизм в обсуждении вопросов, осуществляют дискуссии с позиций силы рациональных оснований, а не с позиций силы социальных и теологических предрассудков, признают гарантом истины обоснование, а не откровение.

     С учетом этого наше итоговое оценочное  суждение таково: тот исторический тип познавательной деятельности (и  знания), который сложился на Древнем  Востоке, соответствует донаучной  стадии развития интеллекта и научным  еще не является. 
 
 

Г л а в а 3

 
 
НАУКА В АНТИЧНОСТИ

     Подлинной колыбелью науки были античная Греция, культура которой в период своего расцвета (VI - IV вв. до н.э.) породила науку. 

     Рассмотрим  особенности этого периода, но прежде подчеркнем, что изучение античной культуры для нас не сводится к  анализу развертывания первых исследовательских  программ, могущих квалифицироваться  как научные. Для нас важно  зафиксировать те социальные и гносеологические структуры, которые, возникнув в  античности, детерминировали оформление здесь науки как таковой.

     Стремительное имущественное расслоение общины с  сосредоточением частной собственности  на недвижимость и движимость в руках  представителей знатных родов, появление  крупных землевладельцев из родовой  аристократии влекло а) массовое разорение  землеобработчиков-общинников, б) развитие долговой кабалы. Как отмечает Аристотель, в Аттике практически все земледельцы пребывали в долгу у землевладельческой знати. В книге «Афинская политиия» он писал: «Бедные находились в порабощении не только сами, но также их дети и жены. Они на арендных условиях обрабатывали поля богачей. Вся же вообще земля была в руках немногих. При этом, если... бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в кабалу и их самих, и детей. Должников либо превращали в рабов, либо продавали. Все, как на Востоке».

     Однако: в отсутствии масштабных трудоемких общественно-производительных работ, в ситуации более высокой эффективности  производства хозяйственной продвинутости  жестко централизованная социальная иерархия с управленческой деспотией не складывается. Причиной тому было то, что утрачивающие гражданскую свободу общинники  отстаивают-таки личную независимость, экономические права в борьбе с родовой и имущественной  аристократией. VII-V вв. отмечаются упорными выступлениями демоса за отмену долгов, передел земель в малоазийских поселениях. Непреходящими завоеваниями этих выступлений  оказалось то, что возникают законы, по которым допускалось обжалование  приговоров в народном собрании, выборы судей проводились всенародно (всеобщим голосованием).

     Правовое  равенство граждан, подчинение их единым законам, преклонение перед искусством убеждения имели следствием релятивизацию человеческих суждений. Поскольку все, входящее в интеллектуальную сферу, подлежало обоснованию, а всякое обоснованное, подпадая под критику, могло быть обосновано каким-то более изощренным образом, у греков каждый имел право на особое мнение.

     Следовательно, можно зафиксировать принципиальное отношение греков к истине, которые  воспринимали ее не как продукт догматической  веры, поддерживаемый авторитетом, но как продукт рационального доказательства, основанный на обосновании. Разумеется, греки не были стопроцентными рационалистами (есть ли такие вообще?!) - мы имеем  в виду такие факторы, ограничивавшие рациональность греков, как веру в  судьбу, случай, чем нельзя управлять, на что нельзя воздействовать, чему невозможно противостоять и т.п. Однако надо сказать, что эти «послабления»  сверхъестественному больше касались вопросов цивильной жизни, быта, а  не познания. В вопросах же познания греками проводилась четкая и  твердая грань между рациональным и нерациональным, причем последнее радикально исключалось из рассмотрения.

     Таким образом, важнейшим результатом  демократизации общественно-политической сферы античной Греции явилось формирование аппарата логического рационального  обоснования, превратившегося в  универсальный алгоритм продуцирования знания в целом, инструмент трансляции истины от индивида в общество. На этом фоне уже могла складываться наука  как доказательное познание «из  основания», что без труда иллюстрируется обращением к фактическому материалу. Скажем, качественное отличие натурфилософских конструкций досократиков от идейно близких им древневосточных, да и более ранних греческих мифологических конструкций заключается именно в логическом доказательстве.

     Если  за минимальную необходимую посылку  науки принимать рациональную обоснованность, т.е. познание в форме доказательства путем апелляции к реально  удостоверяемым (не мистическим) причинам и основаниям, то по такому принципу построены медицина Гиппократа, история  Геродота, геометрия Евклида и  т.д. Во всех этих случаях уже трудно не говорить о науке.

     Уточнение предпосылок появления науки  заставляет обратить внимание на такую  черту греческой жизни, как использование  труда рабов. Повсеместное применение рабского труда, высвобождение свободных  граждан из сферы материального  производства на уровне общественного  сознания обусловило радикальное неприятие всего, что в качестве естественного дополнения имело оформление идеологии созерцательности. Греки различали деятельность свободной игры ума с интеллектуальным предметом и производственно-трудовую деятельность с облаченным в материальную плоть предметом. Первая считалась достойной занятия свободного гражданина и именовалась наукой, вторая приличествовала рабу и звалась ремеслом.

     Непременным условием появления науки является использование идеализации, которые  не могут возникнуть в недрах материально-практического  отношения к действительности. Для  возникновения идеализации требуется  отказ от материально-практического  отношения к действительности, переход  на позиции созерцательности, что  и было реализовано в Греции. Практика, обусловливая абстрагирование, препятствует возникновению идеализации как  его логического продолжения. Никакому «практику» никогда не придет в голову заниматься вопросами сущности мира, познания, истины, человека, прекрасного  и т.д. как таковыми. Все это  радикально «непрактические» вопросы, весьма далекие как от сферы массового  производства, так и от сферы сознания производителей.

     Каковы  причины, превратившие идеализации  в стержень познавательных, культурных процессов, давших начало науке? Ответ в какой-то мере дан выше, когда подчеркивалось, что условием формирования идеальных объектов, составляющих необходимый фундамент науки, выступает созерцательность, ориентация на абстрактно-теоретическое рассмотрение предметов в «чистом» виде, господствовавшая в Греции. К этому следует добавить, что идеализация как форма мышления практически отсутствовала в традиционных обществах на Древнем Востоке. Конечно, это нельзя преувеличивать: мышлению представителей древневосточной культуры, естественно, невозможно отказывать в абстрагировании, как невозможно ему отказывать в использовании логической аргументации, - без этого не было бы оснований говорить о мышлении. Вместе с тем, очевидно, что и то и другое были на Востоке чрезвычайно неразвитыми, так что во всяком случае не могли составить базу оформления здесь теоретического познания, науки.

     С позиций перспективы порождать науку познавательный потенциал античных греков гораздо более предпочтителен, сопоставительно с соответствующим потенциалом древневосточной культуры. Только в Греции, а не в традиционных восточных обществах, возникли такие формы познавательной деятельности как систематическое доказательство, рациональное обоснование, логическая дедукция, идеализация, из которых в дальнейшем могла развиться наука.

     Причины этого заключались в особенностях социально-политического устройства общества. Имеется в виду институт рабовладельческой демократии, который  благоприятствовал выработке как  аппарата интерсубъективного систематического рационально-логического доказательства, так и приемов конструирования идеальных объектов.