Учение Вл. С. Соловьева о духовных основах жизни

Благодать есть нечто, что человек не может воссоздать сам, но что дается ему свыше, и сам Бог есть добро. Бог уже содержит все добро (иначе он бы не был совершенным существом, т.е. Богом)

Но что нужно  сделать, чтобы встать на путь благодати? Для этого недостаточно признания  ума, необходим подвиг, внутреннее движение воли: человек должен внутренне подвигнуться для принятия в себя благодати  или силы Божьей. Подобное действие происходит в три этапа: сначала  человек должен ощутить отвращение от зла и признать его как грех, потом совершить внутреннее усилие, чтобы оттолкнуть от себя зло, и, наконец, поняв, что он не сможет избавиться от зла своими силами, обратиться к Божьей помощи. 

Несмотря на все это, есть одна преграда, отделяющая от нас жизнь, полную добра и блаженства, лежит она не во внешней природе, которая не действует сама от себя и не может изолировать нас от Бога. Преграда есть сам человек, которые стремится действовать по собственному желанию.  

«Животное действует по худому нраву, который оно  не само себе создало; человек же, сверх  худого нрава, общего ему с животными, может еще действовать  и действует по злому решению  и худому правилу, им же самим утвержденному, из его воли происходящему» 

Итак, преградой, заграждающей нам божественный свет, является воля человека. Но той же самой  волей человек может решить не поступать по своей и мирской  воле. Человек может принять решение: я не желаю своей воли. Подобное самоотречение есть высшее торжество  воли. Сам же человек отказывается добровольно от воли, своей волей от своей же воли. Внешние же силы: насилие, страх, принуждение, не могут заставить человека свою волю изменить.

Лишь волей  человек может оттолкнуть от себя зло и признать сущее Добро  или Бога. Только с помощью своей  воли можно поверить в Бога –  если человек не хочет верить, то он и не будет верить. Бог не хочет  быть внешней силой, что невольно навязывается нам – Бог есть внутренняя истина, что нравственно обязывает нас по собственному желанию признать её. Верить в Бога значит верить в то добро, о котором говорит наша совесть, которого мы ищем в жизни, но которого не даёт нам ни свой разум, ни природа. Не имея этой веры, нам бы пришлось допустить, что добро есть лишь обманчивое ощущение, что его на самом деле совсем нет.  
 

Мы веруем в  добродетель, хотя в нас самих  ее нет. Но веровать в то, что ты сам источник добра – безумие. Отрицать его – нравственная смерть. Истинная мудрость – верить в божественный источник добра и молиться ему, отдавая ему волю во всем .

Все мы стремимся  к совершенству, а для этого  нам надо ввериться и отдаться тому, кто в силах освободить нас  от зла и дать нам силу добра, кто  сам обладает свободой и совершенством, ибо наша душа может стать свободной  и совершенной, но не обладает ни одним  из этих двух качеств. Наша душа девственна и может стать матерью новой  благой жизни для нас, для этого  требуется действие того, кто уже  имеет в себе положительное творческое начало. Отдаваясь Богу в вере, наша душа соединяется с ним в молитве, ибо первый подвиг новой духовной жизни, где Бог действует совместно  с человеком, - есть молитва. 

Вера не существует без дела, а молитва есть начало истинного дела. Веруя в Бога, надо верить в том, что он есть чистое и совершенное добро, иначе он не был бы Богом.

Но если мы сами не почувствовали новой небесной жизни в себе и живем прежнею, в которой лишь грех, смерть, порок  и тьма – слова «Отец наш  небесный» не будут иметь для  нас смысла, ведь Отец небесный –  не Отец греха, немощи и смерти. Кто  действительно верует в Бога, тот  не в силах желать чего-либо другого, кроме Бога.  Но что же означает – желать Бога? Мы не можем желать Его как некий предмет, мы должны желать, чтобы Он стал существовать для нас. Желать Бога означает принадлежать ему по своей собственной воле. Если мы на самом деле этого желаем, то мы так же должны желать, чтобы Бог царствовал не только в нашей душе, но и на деле: это произойдет тогда, когда не только некоторые души, но и все существа примут Бога и составят собою Его царствие.

Мы говорим  «Да придет царствие Твоё», мы не говорим  «да сотворится», «да будет создано» - значит оно уже существует. Прийти может только то, что уже есть. Но только мы должны желать, чтобы Царствие Божие было не над всем, а и  во всем – чтобы Бог был во всех и все были едино в Нём, Он хочет быть всем во всех. И только по воле своей человек может противиться  Богу и его воле, исключать Его  из себя.

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь» - прошением о насущном, мы освящаем нашу мирскую жизнь, соединяя ее с волей Божьей. Сказать, что Богу безразличны наши материальные дела, значит оправдать безбожие, ограничивая Его. Наша материальная жизнь – от мира, а мир подвластен злу, а зло есть чужеродное Богу. Зло есть не в материальном наслаждении, а в душевном стремлении, с ним переплетающимся. Именно в этом удовлетворение плоти становится целью и так жизнь плоти отделяется от жизни Божьей, в которой присутствует единственная цель. Сам Бог есть человеческая цель, поставленная сама по себе. Без этой цели наша материальная жизнь теряет всякий предел, получает характер ненасытности и безграничности, ненаполнимой пустоты, в которой она становится мучением и злом. Сам Бог есть предел материи, разделенная с Ним, она есть дурная бесконечность.

«Хлеб насущный даждь нам днесь» - есть, прежде всего, обет воздержания, в котором допускается только необходимое и отсекается все лишнее. Воздерживаясь подобным образом, мы подтверждаем, что отделенная от Бога материальная жизнь не является для нас благом. В этой мольбе человеческая воля вносит нашу жизнь в вечный план Божьего действия, переплетая с Ним наше настоящее.

Но прошедшее, что содеяно без Бога и несет  с собой бремя грехов, мешает нашему настоящему воссоединиться с Богом.  Истинного возрождения настоящего и искупления прошлого мы должны ждать только от Бога.

Грехи прошлого наши могут быть отпущены, а последствия  обид смыты только прощением. Но что  бы в будущем не допустить тех  же ошибок, надо оградить его от греха  и начать зрить в корень. Только наша испорченная природа, доставшаяся от человека каменного века, является причиной зла, а не стихийная сила. В закоулках нашей души затаилась, плетя свои сети, сила первородного греха – хаотичная и тёмная сила. Она разрывает нашу связь с миром Божьим, не даёт нам общенья с Ним и заслоняет наше действительное отношение ко всему, что составляет ratio нашей жизни – разумный смысл. Мы в силах изменить в себе эту безумную стихию нашей природы, ибо воля наша подвластна греху невольно с самого рождения, лишь обратившись внутренно к Нему, ведь в Нём нет разделения, тьмы, боли и хаоса – только любовь и смысл.

По факту, мы уже лишены свободы и возможность  освобождения для нас крайне мала – она лишь в той силе, что  идет дальше факта и воссоединяет нас с тем, что еще не имеет  для нас ощутительной действительности. Природный человек далеко не своей  волей подчиняет свою жизнь греху, но тот уже владеет им как своим  наследием.

Но только в  силу Веры к нам снисходит возможность  действовать не от одного начала, что  с рождением повелевает нами, которому мы – рабы, а от того, которому мы добровольно подчиняемся, получая  при этом свободу. Столь основательное освобождение силой веры возможно только для всех людей без разницы от вероисповедания: нравственный подвиг веры возможен и при недостаточном познании об истинном Боге. Далеко от прямой линии сознания может произойти встреча сердца человеческого с ищущей его благодатью Божией, и, где бы ни состоялась эта встреча, только с ее помощью мы получаем полную свободу.

Рождаемся мы только с претензиями на свободу, на самом  же деле воля природного человека на момент рождения уже совмещена с ограниченными и для нас внешними предметами, что природы заставляет нас желать. Когда сверх природного желания мы начинаем хотеть еще и того, чего хочет Бог [сами отдаем свою волю Ему] – этим мы становимся свободны. Первым движением жизни, но далеко не её концом, является движение нашей воли, которым она возвышается над собою, отдавая себя Богу.

Пройдя через  это, человек не может прямым своим  воздействием воззвать темную природу  своей души действительному греху. Искушением станет для подобного  человека причина греха.

Искушение бывает только для людей Божьих, признавших Бога. Человек же природный, чтобы  творить зло, в искушении не нуждается: грешит он в силу своей испорченности, по закону греха, что уже властвует  над ним. Но духовный человек закону греха неповинен: грех сам по себе не имеет над ним власти.

Вл. С. Соловьеву  известны три вида греха: похоти, ума  и собственного духа. Итак, грехи  представить не грехами для Божьего  человека есть дело искушения.

Искусительный голос говорит : «..для тебя похоть плоти не страшна; духовному человеку все позволительно: ты выше различия между добром и злом..». Нужна духовная крепость, который у нас нет, а должно получить ее от источника всякой силы, к которой мы обращаемся с молитвою «не введи нас в искушение», чтобы преодолеть это искушение.

После человек  Божий встречается с искушением ума, что говорит ему «…ты познал истину, что дана не всем: она твоя и принадлежит преимущественно  тебе…». Особенно сильно это искушение  в средине духовного поприща, когда ум уже обладает перевесом  над чувствами. Если же духовный человек  в начале этого искушения не положится  на силу ума своего и взмолит к Богу с молитвой «Не введи нас в искушение», то он сумеет отстранить софизм сомнения и получит крепость ума.

И именно за этим искушением следует другое – самое опасное. За тем, как похоть плоти и обман ума побеждены, является к человеку соблазн духовной воли и говорит он «..ты должен всячески искать власти и могущества в мире..». Великие и сильные люди попадали в сети этого искушения, и приводило оно их к худым делам. 
 

О жертве и милостыни 
 
 

Человек становится одним из связующих звеньев между  божественным и природным миром, нравственно воссоединяясь с  Богом в молитве. Ведь если Божество существует на самом деле, то и человек, живущий вне Его, должен Его ощущать не только как чужеродную силу, которая в состоянии уничтожить его. Бог по определению есть сила всемогущая, но эта самая мощь может принимать форму всепожирающую и уничтожающую. Пожирающая сила огня требует жертв: демонические силы, которые для язычников заменили Бога, в жертвоприношениях нуждались для поддержания собственной жизни.

Религия всегда основывается на жертве и верующий отдается предмету своей веры без остатка. Но по тому, как человек воспринимает своего Бога и себя, можно различить значение жертвы. Для каменного века, когда человечество жило убийствами, религия началась с пролития собственной крови, с частного или полного, настоящего или символического самоубийства и в пример тому можно привести человеческие жертвоприношения в Индии и сжигание детей в Сирии и Финикии. Поздние цветы эллино-римской мифологии прикрыли от нас эту религиозную причину язычества.

Какое первое религиозное  чувство у человека? Конечно же страх, не порождающий богов, а ими же порождаемый. Невидимый огонь, всепожирающая сила – вот первое представление Божества, а первый культ – кровавая жертва. И хотя несвободный еще от темный влечений, прижимающих его к земле в страхе пред незримым владыкой, человек все-таки имеет возможность приподнять голову к небу и окинуть взглядом мировые светила. В этот момент  страх перед Божеством исчезает, а кровавые жертвы  уступают место мирному созерцанию красоты. Здесь Божеству посвящается жизнь ума.

Второй ступенью религиозного чувства является процесс  перехода от страха к благоговению: огненная сила начинает уступать свету  разума и созерцательному аскетизму. Религиозный человек на этом не останавливается, он захочет примкнуть своим тесным сердцем к всеобъемлющему сердцу вселенной после того как увидел действительное Божество.

Нравственная  свобода человека, его сущность, воля, добровольно отдается Божеству и соединяется существенно с  Ним. 

Перейдя на третью ступень и начав в истинной молитве благодатную жизнь, религиозный человек должен, просветленный, сойти к людям и выступить с ними в новую религиозную связь, дать новую заповедь: 

«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга: как Я возлюбил вас (любить ближнего не как самого себя), так и вы да любите друг друга»

(Ин.13.34).

Выражается эта  заповедь, прежде всего, в милостыне  или благотворении.

«Милости  хочу, а не жертвы» - данное пророческое слово знаменует перелом в религиозном понимании. Ранее человек приносил свои жертвы, думая, что они нужны Богу, что Он хочет их как человек хочет милости от Него – получается, Божество даёт нам жизнь и живет за счет наших усилий. Именно против этого понимания направлено слово Божие. Человек же, с Богом нравственно соединенный, должен и к другим людям относиться, так же как и Бог относится к нему самому.

Высшим развитием  общественной жизни является принцип  милостыни. На нижнем уровне, в состоянии  природы, отношения меж людьми характеризуются  насилием. Язычник, пожираемый демоническими  силами и приносящий жертвы Богу, сам  относится к окружающим как сила и живёт за счёт жизней других. Главными факторами первобытной общественности являются рабство и война.

Но война не идет вечно, а рабство существует только между неравными силами. Равные силы же, сталкиваясь друг с другом, не могут подавить соперника, им необходимо ограничивать друг друга. Взаимное ограничение  общественных сил переходит в  общую форму и становится впоследствии законом.