Терапия фетальными тканями

Оренбургский  областной медицинский колледж

Группа 212 
 
 
 
 

Р Е Ф Е Р А  Т

Дисциплина: «Философия»

Тема: «Терапия фетальными тканями» 
 
 
 
 
 
 

                                                      Проверил (а):

                                                      Трихаева  Л. В.

                                                      Выполнил:

                                                      Раимбаев  У. Ю 
 
 

Оренбург, 2011 г.

     Биоэтику  иногда коротко определяют как знание, защищающее жизнь.  Жизнеутверждающее  принципы являются главными критериями, позволяющими отнести применение той или иной технологии к этически обоснованному действию.   

     Но  есть такие технологии в медицине, которые внешне, якобы, направлены на излечение, но внутренне сходны с ритуалами поклонения культу смерти, основанными на человеческих жертвоприношениях.  Именно к таким технологиям относится так называемая фетальная терапия, основанная на применении тканей человеческих плодов, извлеченных на поздних сроках беременности, и используемых в «терапевтических» целях либо в целях «омоложения».

     Результатом сделками со смертью, может быть лишь самообман, иллюзия улучшения состояния здоровья, достижение сиюминутного внешнего «эффекта» при тотальной внутренней деградации.

     Причем  эта деградация затрагивает не только пациента и медицинского работника, который осуществляет эту технологию, но и в конечном итоге, общество и власть, которые все это допускают.

     Сторонники  новых технологий выдвигают ряд  оправдательных аргументов. В основе первого лежит идея о якобы уникальном терапевтическом эффекте этих технологий. Но, как известно,     результативность фетальной терапии пока не имеет достаточного экспериментального обоснования.

       Нельзя игнорировать и постулаты  классической этики, которая   предполагает уважение ее не к собственной  жизни, но и к жизни других.    Одна из заповедей, являющихся фундаментом христианских этических учений гласит: «не убий». В случае с фетальной терапией отметаются все традиционные духовно нравственные постулаты. В ней действуют принципы   попрания жизни человека вместо уважения к ней, убийства вместо защиты жизни.

     Стремление  продлить жизнь любой ценой оборачивается  невозможностью достижения жизни вечной. 

       Второй аргумент связан  с тем,  что фетальные клетки  можно  получать путем их клонирования. Но при этом не говорится  о том, что их источником  являются человеческие эмбрионы. Так, в ноябре 2001 года американская  компания Advanced Cell Technology Inc. объявила о клонировании эмбриона, который был использован в целях получения стволовых клеток. Вице-президент компании Роберт Ланца  заявлял: «Что нашей задачей является не столько создание клонов человека, сколько разработка жизнесберегающих методов лечения для целого ряда болезней, включая диабет, инсульт, рак, СПИД, нейродегенеративные расстройства, такие как болезнь Паркинсона и Альцгеймера». Таким образом, «жизнесберегающие» методы строятся на создании жизни в целях ее дальнейшего уничтожения.    

     Третий  аргумент заключается в том, что  фетальная терапия есть проявление «жалости» к больным людям. Приверженцы фетальной терапии утверждают, что она может помочь пациентам, страдающим многими заболеваниями. Но, прикрываясь «состраданием», эти медицинские «технологи» делают своих пациентов заложниками опытов, разлагающих душу человека, и, таким образом, обрекая его на дальнейшее неминуемое физическое разложение. Таким образом, декларируемая «жалость» оборачивается безжалостностью и беспощадностью.

     Еще один аргумент строится на том, что  фетальная терапия не эффективна, и ее следует заменить при лечении определенных заболеваний (например, болезнь Паркинсона, слабоумие) ксенотрансплантацией, т.е. пересадкой органов, тканей и клеток животных человеку. Оставим за скобками тот факт, что вопрос о медицинской и этической допустимости ксенотрансплантации вызывает много сомнений, в том числе и с точки зрения международного права. Прежде всего, это касается опасности отторжения трансплантантов иммунной системой реципиента, которая воспринимает пересаженный орган как мощную инфекцию. Помимо этого, возникает риск межвидовой передачи болезней животных и ретровирусов человеку, в отношении которых у него отсутствуют естественные механизмы защиты, что может стать причиной пандемий, подобных СПИДу. В связи с фетальной терапией проблема здесь заключается в том, что ксенотрансплантация, в сущности, служит прикрытием фетальной терапии, поскольку в отношении указанных выше заболеваний применяются так наызваемые смешанные фетально-ксеногенные трансплантанты с использованием ткани плодов человека. А в качестве ксенотрансплантанта служит нейрогенная закладка мутантов Notch Drosophila melanogaster. То есть, на самом деле, оказывается, что в качестве основы для этой ксенотрансплантации используются эмбриональные человеческие ткани, к которым добавляются, например, клетки  животного происхождения.

     К этому ряду можно добавить еще  один  аргумент относительно того, что  нет никакой альтернативы фетальной  терапии с использованием человеческих эмбриональных тканей. Но разве каннибализм, коим, по сути своей, является фетальная терапия, можно признать единственным приемлемым способом утолить голод? Технология, основанная на  убийстве трансформируется в жестокое потребительство и вседозволенность, направленные на достижение личной корыстной перспективы. 

     Анализ  этических аспектов фетальной терапии  требует обращения к причинам возникновения и существования такого подхода в медицинской науке и практике. 

     Эти причины касаются состояния общества, состояния медицины и здравоохранения, личности ученого, личности врача и личности пациента, а точнее моральных и нравственных устоев.

     Почему  основанная на убийстве технология появилась  в медицине, призванной нести жизнь и здоровье?

     Безусловно, это случилось не сразу и не вдруг. И корни следует искать, прежде всего, в нравственной деградации общества. Мы существуем в мире все  больше отдаляющемся от Христа, отрекающемся от него, и в этом корень всех зол, происходящих с нами.   

     Происходит  отход от продуктивной этической  парадигмы, где источником морали служит Божественное откровение, к деструктивным этическим парадигмам. В них субъекты  претендующие на избранность,   присваивают  право устанавливать новую мораль, в которой высшие ценности связанны с ценами  материального мира.   

     К разряду деструктивных следует  отнести последовательно сменявшие  друг друга деистическую, натуралистическую, либеральную и неолиберальную этические парадигмы. 

     Так называемая фетальная терапия служит ярким примером  влияния подобных морально-нравственных трансформаций. Будучи проявлением современной неолиберальной морали, фетальная терапия вобрала в себя черты натуралистической и неолиберальной этики.

     В фетальной терапии заложены такие  черты натуралистической идеологии, как утилитаризм, в соответствии с которым цель оправдывает средства, этический плюрализм, позволяющий с изменением интересов менять и ценности, нигилизм, отрицающий духовное измерение человеческих отношений. В медицине натуралистическая парадигма подготовила приход и стала платформой либеральной этики и обосновала допустимость вмешательства в жизнь, манипулирования жизнью и уничтожения жизни.

     В фетальной терапии врачи уничтожают жизнь ребенка и используют фетальные ткани с целью вмешательства в жизнь пациента, которая таким образом становится объектом манипулирования.

     Либеральная этика идет дальше натуралистической  и формулирует так называемые либеральные этические стандарты, в рамках которых утверждается моральность уничтожения жизни, включая аборты, в том числе на поздних сроках, что позволяет получать эмбриональный материал для фетальной терапии, манипулирования жизнью, контроля над ней и управления ею (либерализация процедуры проведения экспериментов на людях, ксенотрансплантация, изменение пола, пренатальная диагностика как средство искусственного отбора), сокращения жизни, в том числе путем введения различных экономических ограничений, делающих медицинскую помощь все более недоступной для большинства населения, обеспечения своих потребностей в здоровье за счет жизни другого, в том числе убиенного ребенка в технологии фетальной терапии.

     Таким образом, если натуралистическая этика  допускает и обосновывает возможность уничтожения жизни, то либеральная этика возводит это в ранг «новой  морали».

     Неолиберальная  этика является фундаментом нового этического порядка и устанавливает правомерность уничтожения жизни, манипулирования жизнью, вмешательства в жизнь.

     По  сути, принципы, заложенные в фетальной  терапии, переносятся на другие сферы  в частности в область  права. В соответствии с неолиберальными этическими стандартами формируется новая система глобального регулирования, основанная на праве обеспечения благополучия и процветания мировой элиты за счет жизни (значительного ухудшения ее качества) других народов. С этим напрямую связано и право на уничтожение жизни другого народа ради достижения корыстных целей сил глобализации. 

     Бывший  госсекретарь США Мадлен Олбрайт  сказала, что жизнь 500 тысяч иракских детей это цена, которую «стоило заплатить за ослабление режима С. Хусейна в Ираке».    

     Пример  и принципы, заложенные в фетальной  терапии, позволяют судить о том, насколько радикально изменились взаимоотношения  права и морали. В традиционном праве, основу которого составляла религиозная  мораль и религиозная этическая парадигма, грех был равен преступлению. Система религиозного права исходила из христианской Истины как Истины жизни и спасения и приоритета духовных основ бытия.

     Далее, когда религиозная мораль была отделена от права, понятия греха и преступления, стали рассматриваться независимо друг от друга. Фундаментом здесь была деистическая этическая парадигма, которая исходила из того, что «хотя Бог и существует в мире как его первопричина, однако после сотворения мира движение мироздания совершается без его участия. Все является добрым, поскольку выходит из рук Творца, но вырождается под руками человека». Лозунгом деистической этической парадигмы стал призыв Руссо «Назад к природе!».

     Этот  призыв стал руководством к действию на следующем этапе трансформации права в контексте морали, когда произошла их секуляризация. Секулярная мораль стала основой секулярного права. В этой диаде ушло понятие греха и осталось понятие только преступления, которое рассматривалось в отрыве от религиозной морали. Фундаментом секулярного права стала натуралистическая этическая парадигма, лозунгом которой могут стать слова Ницше «Бог умер», «Нет Истины». Присущий натурализму нравственный нигилизм признавал приоритет рационально понятых интересов над духовным бытием человека, народа, государства. Именно с этим подходом можно связать появление установки на допустимость аборта, детоубийства исходя из «интересов» матери.

     Следующий этап в изменении взаимоотношений  морали и право отличается тем, что право заменяет мораль. Появление в законодательстве права на аборты, стерилизацию, снятие уголовной ответственности за потребление наркотиков свидетельствуют о том, что грех приравнивается к норме. Таким образом, традиционная мораль вступает в противоречие с правом. Право противоречит христианским нравственным устоям, утверждая этический плюрализм и претендуя на  замену собой  морали. 

     Девизом либеральной этической парадигмы,  могла бы быть фраза из Достоевского: «Бог мертв, потому человек сделался богом и все дозволено».

     «Бога нет и все дозволено». Либеральное  право размывает традиционные нормы этики. Как писал С. Роуз: «Либерал есть тот, кто потерял свою веру, а потеря веры – это начало конца того порядка, который на этой вере зиждется».      

     Заложенная  в либеральном праве допустимость уничтожения жизни лишает его возможности выполнять свою основополагающую функцию, направленную на предотвращение преступлений против жизни и наказание виновных за их совершение.

     В качестве примера можно привести следующий случай из американской судебной практики. Это произошло в 1992 году. Мать двоих детей Трейси Марсиньяк ожидала третьего ребенка, который должен был появиться через пять дней. Проживавший отдельно муж Трейси появился в ее квартире, учинил скандал и ударил жену в живот. После этого женщина сразу обратилась к врачу. Оказалось, что у ребенка, которого она уже назвала Закариа, который прекрасно развивался, что было подтверждено врачами как раз за день до ссоры, пропало сердцебиение. В результате удара он умер в утробе матери. Но поскольку Закариа не был рожденным ребенком, судьи не смогли осудить его отца за убийство, несмотря на то, что на момент его совершения до рождения мальчика оставалось несколько дней.