Рождение асептики и антисептики

 

Бергман не ограничивался  одной лишь пропагандой идей Листера, он развивал учение английского хирурга. Получив в 1882 г. в свое ведение клинику в Берлине, Бергман совершенно преобразил ее, введя в обиход принципы антисептического лечения ран. Но это продолжалось недолго; Бергман вскоре пришел к заключению, что антисептика является только переходной ступенью, будущее же принадлежит асептике.

 

Как мы убедились, мысль  эта не была новой, ее высказал еще  раньше сам Листер, но полная разработка во всех деталях асептики припадлежит  безусловно Бергману и его ученикам. Поэтому, когда в 1892 г. ассистент  Бергмана Шиммельбуш обнародовал сущность взглядов своего учителя, последний сделался в глазах медицинского мира апостолом асептической хирургии. Деятельность Бергмана оказала громадное влияние на всю постановку госпитального дела в Германии. Под его влиянием перестраивались, соответственно требованиям асептики, почти все больницы Германии. Впоследствии и в Англию стали доходить сведения о том, что делается в Германии, как там устраивают операционные залы с мраморными стенами, с никелированными барабанами для перевязочных материалов, со стерилизаторами, с мытьем рук по песочным часам и целым рядом нововведений. Все эти преобразования невольно вновь привлекли в Англии внимание к Листеру.

 

Но в чем заключается  противоречие между антисептической  и асептической хирургией? В основе антисептической хирургии лежит мысль об уничтожении патогенных зародышей с помощью химических веществ в момент возникновения раны, так чтобы исключить возможность их развития и размножения; а затем - не допустить этих зародышей к ране в течение всего времени, пока не закончится процесс ее рубцевания.

 

Задача как будто  очень простая. Однако очень скоро  обратили внимание на то, что живая  ткань в состоянии препятствовать росту патогенных бактерий и это  ее свойство парализуется под влиянием химических веществ. Решили разводить эти вещества настолько, чтобы они не потеряли своего действия.

 

Способность тканей убивать  микроорганизмы обратила на себя внимание исследователей после работ Листера  и в особенности И.И. Мечникова. Необходимо было щадить столь полезное свойство живых тканей.

 

Приверженцы учения Бергмана утверждали, что, если промыть рану какой-либо нераздражающей жидкостью, как например, физиологическим раствором  поваренной соли, или же обработать рану щеткой для ногтей, удалив с  нее грязь, ткани сами справятся с оставшимися зародышами. В силу этого школа Бергмана совершенно изгнала из своего обихода химические вещества, ограничиваясь при перевязках ватой и марлей, обеззараженными при помощи высокой температуры.

 

Переходу от антисептики  к асептике способствовал также ряд новых открытий. Прежде всего следует указать на фагоцитарную деятельность лейкоцитов, открытую И.И. Мечниковым. Далее, сюда же относится тот факт, что ученые научились отличать сапрофиты от патогенных бактерий и узнали, что последние преимущественно обитают в воде, а не в воздухе. Большое значение имело также открытие микрококков, т.е. шаровидных микробов, в противоположность бактериям, т.е. палочковидным микробам. Как оказалось, микрококки появляются под антисептической повязкой и, не вызывая нагноения, приводят к благополучному излечению раны. Смущало хирургов и то, что были найдены микроорганизмы в невскрытых абсцессах. Обнаружение стойких бактериальных спор еще более развило учение Листера в сторону асептической хирургии.

 

Как бы то ни было, в 1891 г. Листер указывал, что после введения антисептики из госпиталей исчезла  рожа и госпитальная гангрена. Между  сторонниками антисептической и  асептической систем еще долго продолжался  спор, основанный на недоразумении. Прошло некоторое время, и Листер, с одной стороны, а Бергман - с другой, убедились, что антисептика и асептика вовсе не противоречат, а, наоборот, дополняют друг друга.

 

Во время первой мировой  войны, однако, оказалось, что ни чистая антисептическая, ни чистая асептическая повязки не дают желаемых результатов. И тогда Алмрот Брайт предложил лечение ран с помощью гипертонического раствора. Он смачивал рану долгое время физиологическим раствором такой силы, что вызывал появление лимфы на ее поверхности. Основой взглядов Брайта была мысль, что лимфа обладает способностью убивать патогенных зародышей. Этот метод лечения ран применялся некоторое время в английской армии, но очень скоро был оставлен ввиду его неэффективности и в 1917 г. заменен новым антисептическим методом, предложенным врачом Каррелем. Последний поставил целью решить задачу дезинфекции раны. Он выбрал такое химическое антисептическое вещество, которое одинаково хорошо действует как в хронических, так и в острых случаях. Каррелю в его поисках помог доктор Дакэн, рекомендовавший для дезинфекции раствор хлористого натрия и борнокислого натрия с прибавлением небольших количеств соляной и борной кислоты. При этом необходимо было заранее тщательно подготовить рану, т.е. открыть все карманы, удалить инородные тела, сгустки крови и остановить кровотечение. Антисептическую жидкость следовало вводить через дренажную трубочку, достигавшую глубоких слоев раны. Такой метод лечения требовал ежедневного бактериологического исследования раневого отделяемого. Лечение ран по методу Карреля очень понравилось самому Листеру, который видел в нем дальнейшее развитие своих идей.

 

 

 

 

 

АНТИСЕПТИКА И  АСЕПТИКА В РОССИИ

 

Антисептический метод  лечения ран, изобретенный Листером и совершивший коренной перелом  в истории хирургии, очень быстро совершил триумфальное шествие по клиникам и госпиталям Европы и Америки. Проник этот метод и в Россию.

 

Россия переживала в  это время один из важнейших этапов своей истории, связанный с падением крепостного права. Он характеризовался также своими идейными особенностями, заключавшимися в том, что были преодолены идеализм и натурфилософские взгляды в естествознании. Глашатаем новых идей явился Д.И. Писарев, заявлявший, что "одни естествоиспытатели, раздвигающие пределы науки новыми открытиями, работают для человечества вообще". Эта тяга русской интеллигенции 60-х годов прошлого века к естествознанию могла бы повлечь за собой вульгарный материализм, как это имело место за границей, застрельщиками которого были Бюхнер, Фогт и Молешотт. К счастью для России, этого не произошло. Большое значение в этом отношении имел журнал "Современник", пропагандировавший роль естествознания, причем особую роль играл выдающийся русский революционный демократ философ-материалист Н.Г. Чернышевский. Он писал:

"Физиология и медицина находят, что человеческий организм есть очень сложная химическая комбинация, находящаяся в очень сложном процессе, называемом жизнью. Наблюдениями физиологов, зоологов и медиков отстранена всякая мысль о дуализме человека. Философия видит в нем то, что видят медицина, физиология и химия. Эти науки показывают, что иикакого дуализма в человеке не видно".

При таком состоянии  идейно-философского мышления в России 60-х годов XIX в. следовало ожидать, что антисептика найдет восторженный прием. Однако этого не произошло, в большой степени из-за великого русского хирурга Н.И. Пирогова (1810-1881), не принявшего антисептический принцип.

 

Во время Крымской войны Пирогов близко подходил к  идее антисептического лечения ран. Более того, как мы видели, он близко подходил к микробиологической теории развития инфекционных болезней. Его точка зрения, отличная от листеровской, оказалась не менее прогрессивной (о чем см. ниже). Правда, Пирогов приходит к выводу, что в полевой госпитальной практике метод Листера заслуживает предпочтения перед всяким открытым способом лечения ран.

"Не быв сам строгим  последователем Листера, - писал  Пирогов, - для этого я уже стар, я думаю, что могу еще оценить  его достоинства. Уже одно скрупулезное  соблюдение чистоты и удаление  при перевязке ран всего, что может способствовать брожению в ране, есть прекрасное и заслуживающее подражания нововведение... Бесспорно, в практической хирургии сделан важный решительный шаг Листером, и как ни причудлив кажется нам, отживающему поколению, его педантичный пуризм, он похвален и целесообразен".

Пирогов, очевидно, понимал, что хирургия благодаря Листеру  стоит как бы на распутье, но он не был уверен в том, что отныне следует  предпочесть: консервативную или активную хирургию. "Нельзя быть наполовину антисептиком, - заявляет Пирогов, - нельзя соединить безупречно выжидательный способ с антисептическим способом Листера". Таким образом, совершенно ясно, что антисептика породила в Пирогове сомнения в незыблемости прежних воззрений и помогла ему в этом отношении сделать еще один шаг вперед.

 

В силу авторитета, каким  пользовался Пирогов среди русских  врачей, в России вначале отмечались некоторые колебания представителей отечественной науки в принятии антисептики. Так, в 1873 г. председатель Московского общества врачей и редактор "Московской медицинской газеты" доктор С.И. Костарев в своем докладе на Первом заседании хирургического общества "О способах перевязки ран", говоря о листеровском способе, заявлял: "Своею метидической дезинфекцией перевязки, направленной против плавающих в воздухе организованных примесей, он (т.е. Листер, - Л.С.),по-видимому, всего лучше удовлетворяет современным требованиям". Тем не менее Костарев, сам несколько раз применявший этот способ с большой пользой для больных, отказался от него, считая, что очень трудно ввести его во всеобщее употребление.

 

В 1868 г. профессор П.П. Пелехин в Петербурге опубликовал  статью "Успех новых идей в  хирургии при лечении ран", в  которой пропагандировал листеровский способ, изученный им лично в Англии и Шотландии. "Глубоко убежденный, - писал Пелехин, - в верности основных фактов, обращаюсь к имеющим возможность тотчас их проверить и разрабатывать на нашей почве, когда они еще нигде не приняты за границей". В результате этого призыва учитель Пелехина, ученик Пирогова Китер принимает для своей клиники антисептику и вскоре доводит до сведения конференции Военно-Медицинской академии доклад "О несомненной пользе карболовой кислоты в различных хирургических болезнях". Однако эта первая попытка ввести антисептику в России не имела последствий, ибо сменивший Китера и Пелехина Е.И. Богдановский антисептикой не увлекался.

 

Вторая попытка ввести антисептику в России связана  с именем Э. Бергмана, тогда профессора Дерптского университета, впоследствии переехавшего в Германию. Почуяв новую эру в хирургии в связи с листеровским методом лечения, он в 1873 г. командирует своего ученика Рейера к Листеру для изучения нового способа. По возвращении Рейера в Россию Бергман совместно со своим учеником вводит в Дерптских клиниках антисептику, на пять лет позже принятия ее в Петербурге. Однако с именем Рейера связана первая попытка ввести антисептику не только в мирных условиях, но и на театрах войны. Участвуя в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., Рейер применил листеровскую повязку на Кавказе при осаде Карса. В его распоряжении был летучий лазарет и перевязочный отряд Красного Креста, снабженный достаточным количеством пульверизаторов и карболовой кислоты; кроме того, были фельдшеры, специально обученные листеровскому методу. Благодаря этому Рейер смог удачно применить листеровскую повязку на 400 прошедших через его руки раненых. "Полагаю, - заявлял он, - что вообще антисептическое лечение ран может быть введено в военное время". Однако по приезде в Петербург Рейер на почве антисептики не поладил с Богдановским; таким образом, и вторая попытка сделать антисептику в России всеобщим достоянием успеха не имела.

 

Честь введения антисептики  в России принадлежит М.В. Склифосовскому (1836-1904). После того как в 1880 г. он занял  кафедру Московского университета, его старые хирургические клиники как бы "озарились светом антисептики". Здесь, в Москве, Склифосовский реорганизовал старую клинику. В 1885 г. на 1-ом Пироговском съезде он выступил с докладом "Об успехах хирургии под влиянием противогнилостного метода", который можно рассматривать как поворотный пункт от старой хирургии к новой.

 

После Склифосовского кафедру  факультетской хирургии в Москве занял Л.А. Бобров (1850-1907). Он один из первых в России перешел от антисептики  к асептике. Точно так же московский профессор П.И. Дьяконов был рьяным приверженцем асептики. В своей книге "Основы противопаразитного способа лечения ран" он писал: "В настоящее время все более утрачивается доверие к противогнилостным средствам и так называемый антисептический способ шаг за шагом уступает место так называемому асептическому".

 

В Казани проводником  асептики еще в то время, когда  ее не существовало ни в Петербурге, ни в Москве, явился В.И. Разумовский (1857-1927). Будучи создателем русской асептической хирургии, он в этом вопросе нередко шел впереди врачей Западной Европы. Наконец, среди русских хирургов, много содействовавших развитию антисептики и асептики, необходимо упомянуть петербургского хирурга Н.А. Вельяминова (1855-1920), который участвовал в русско-турецкой войне 1877- 1878 гг. в отряде Рейера, где впервые познакомился с антисептикой. Первоначально горячий поклонник Листера, Н.А. Вельяминов затем перешел к асептике, однако с применением и антисептики.

 

Таким образом, к моменту  свершения Великой Октябрьской социалистической революции антисептика и асептика в России получили всеобщее признание хирургов и были введены во всех больничных учреждениях и госпиталях.

 

Великая Октябрьская  социалистическая революция ознаменовала собой установление нового общественного строя, создание Советского государства, создание советской медицины на совершенно новых началах. В основу ее были положены профилактическое направление, санитарное просвещение, государственный характер, отмена платы за оказание общедоступной медицинской помощи, и т.д. Но кроме этого, после революции сложились благоприятные условия для овладения медицинскими работниками материалистической философией марксизма-ленинизма.

 

Все эти факты оказали  весьма благоприятное влияние на развитие медицины, и в частности на развитие хирургии. Советскими хирургами была выработана тактика первичной обработки ран, наложение первичного и вторичного швов, меры борьбы с анаэробной инфекцией; широкое применение нашли сульфаниламидные препараты и антибиотики.