Окказионализм

Паскаль систематически подчеркивает зыбкость конечного, "догматического" знания в его претензиях на безусловность  обретенных истин, на невозможность  осмысли гь в их свете подлинную бесконечность, созерцаемую человеком Ни в одной из своих наук человек не способен ни к полному неведению — иначе бы он не обладал этой наукой, — ни к всеобъемлющему знанию Люди действительно рождаются в полном неведении Наиболее одаренные из них много познают, однако при всем объеме их познаний подлинная мудрость наиболее проницательных из них состоит в том, что они осознают и подчеркивают свое неведение перед лицом неисчерпаемей бесконечности Им противостоят те "догматики", которые, набравшись обрывков знаний, воображают, будто все познали-

Эти выпады Паскаля  были обращены против схоластики и  даже официальной теологии Впрочем, к догматикам философ относит и атеистов "Атеизм указывает на силу ума, но только до определенной степени"³ Основная ошибка всяких догматиков — полное противопоставление истины и заблуждения, между тем как истина всегда частична, относительна То же самое следует сказать и о заблуждении А равным образом о добре и зле Срединное положение человека между бытием и небытием с необходимостью делает все его истины относительными

Агностицизм Паскаля, отнюдь не отрицающий частичной познаваемосги мира (что, конечно, присуще и всякому агностицизму), — одно из следствий его убеждения в непознаваемости актуальной бесконечности, представляющей для него (как и для Гоббса) выражение божественной темноты Действительность, погруженная в непроглядный мрак бесконечности, многократно превосходит возможности человеческого понимания

==136

ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД ЛИЦОМ ИСТИНЫ И БЕСКОНЕЧНОСТИ. ЕГО ВЕЛИЧИЕ И  НИЧТОЖЕСТВО

Но подлинная, абсолютная, "конечная" истина, постигающая  все вещи, включая человека, доступна лишь самому абсолюту, Богу. Человек же как телесное существо осужден на понимание лишь относительной истинности, ибо всегда вне его возможностей постижение окружающего его целого. А без такого понимания невозможно и достоверное познание его частей, ибо бесчисленные переплетения вещей и событий делают невозможным познание любой из них без понимания множества других, прямо или косвенно с ней связанных.

В свете сказанного становится очевидным, что человек, облеченный в телесную оболочку, с  трудом "удерживается на грани двух бездн — бездны бесконечности  и бездны небытия"⁴. В этом состоянии его самонадеянная любознательность оттесняется безмолвным созерцанием. Человек претендует быть покорителем природы, что подчеркивали в своих учениях Бэкон, Декарт, да и сам Паскаль как ученый и методолог науки. Но человек не должен поощрять свою гордыню, ибо от людского взора скрыто "непроницаемой тайной" начало и конец мироздания, "он улавливает только видимость явлений, ибо он не способен познать ни их начало, ни их конец"⁵. И прежде всего человек бессилен прогнозировать собственную жизнь. В принципе Паскаль трактует человека по-картезиански, — т. е. последовательно дуалистически — как сочетание двух взаимоисключающих субстанций. Для автора «Мыслей» "нет ничего абсурднее утверждения, будто материя сама себя познает". Будучи едва ли не самым основным проявлением "бесконечности в малом", "человек — самое непостижимое для себя творение природы, ибо ему трудно уразуметь, что такое материальное тело, еще труднее — что такое дух, и уж совсем непонятно, как материальное тело может соединиться с духом. Нет для человека задачи неразрешимое, а между тем это и есть он сам"⁶.

Приведенные слова  Паскаля, как и весь строй его  мыслей, свидетельствуют о том, что  ему не была присуща такая фундаментальная  черта новаторской философской  мысли его эпохи, как натурализация  человека, трактовка не только его  тела, но и духа как проявлений единой природы. Для Паскаля даже тело человека — несомненное явление материальной природы — во всей своей сложности  и в его зависимости от бесконечности  непостижимо. Такого рода непостижимость многократно увеличивается из-за объединения тела с духом, без  чего нет человека. Даже животный организм, который для Декарта полностью  превратился в механизм, по убеждению  автора «Мыслей», таковым считаться  не может. "Действия мыслящей машины, — подчеркнул изобретатель первой счетной машины, — больше похожи на действия мыслящего существа, нежели животного, но у машины нет собственной  воли, а у животного есть"⁷.

==137

Из сказанного ясно, что человека окружают непостижимые тайны, да и сам он есть величайшая тайна; а потому человек — ничтожнейшее существо. "Человек в бесконечности  — что он значит?". Начало и  конец его неизвестны, его существование мимолетно. В таком контексте Паскаль формирует свой знаменитый образ человека как "мыслящего тростника" — одного из наиболее слабых созданий природы. "Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды"⁸. Тема одиночества, заброшенности человека в бесконечных пространствах мира — одна из определяющих тем паскалевских мыслей. "Меня ужасает вечное безмолвие этих пространств"⁹.

Но и в самом  ничтожестве человека заключена  возможность его величия. Паскаль  связывает ее с мыслительной способностью, которая высоко поднимает человека над всеми другими творениями. "Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество. Дерево своего ничтожества не сознает... Человек чувствует себя ничтожным, ибо понимает, что он ничтожен: этим он и велик"¹⁰. Человек, повторяет Паскаль, — не ангел, но и не животное. Некоторые люди тщетно пытаются погасить в себе страсти, чтобы приблизить^ к ангелам. Другие же хотят отказаться от разума и на этом пути уподобляются тупым животным, — совсем уж позорная жизнь. Между тем при неизбежной двойственности человеческой природы нужно развивать в себе естественную потребность в мышлении. Только на этом пути можно преодолеть человеческое ничтожество и усилить величие человека, данное ему в мысли, и только в ней. При всей абстрактности этого рассуждения Паскаля нельзя не заметить, что в таком контексте его морально-философской доктрины проявилась рационалистическая компонента его мировоззрения, которая отнюдь не устраняет религиозности, а причудливо сочетается с ней.

Онтологические  построения в философии Паскаля  концентрируются вокруг проблемы Бога, и не менее того они концентрируются  вокруг темы человека, которая иногда даже становится ведущей, важной самой  по себе. Но поскольку человек трактуется Паскалем агностически, то могучий  рационализм, который мыслитель  продемонстрировал в своей методологии  науки, в сущности, совершенно не распространяется на его понимание и толкование человека. В противоположность рационалистам  и натуралистам той эпохи, например Гоббсу или Спинозе, которые стремились к рационализации и натурализации всего человека, включая и сферу его моральности, Паскаль считал такую позицию совершенно несостоятельной. Ведь человек, по его убеждению, "химера", "диковинка", "чудовище", "хаос", "сгусток противоречий". Едва ли не главное из них — "междоусобицы разума и страстей", словом, самое удивительное "чудо" Вселенной, уступающее в своей загадочности только Богу¹¹ Свое истолкование человека Паскаль выразил в знаменитом афоризме: "У сердца есть свои основания (raisons), которых разум (raison) не знает"¹². Таким образом,

==138                                            

поскольку "порядок  сердца" противоположен порядку  разума и иногда отождествляется  с волей, явление интуиции ("сердце", "инстинкт"), играющей основную роль в гносеологии Паскаля, им сенсуализируется и в чем-то иррационализируется. Эта черта и отличает ее от гносеологии Декарта.

РЕЛИГИЯ КАК РАЗРЕШЕНИЕ ВСЕХ ПРОТИВОРЕЧИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО  СУЩЕСТВОВАНИЯ

Религиозные искания  и деятельность Паскаля стали  закономерным итогом его понимания  человека. Впрочем, уже в онтологии  Паскаля понятие Бога как совершенно непостижимого абсолюта играет решающую роль. Когда мы читаем в «Мыслях», что бесконечная бездна может  быть заполнена лишь чем-то бесконечным  и неизменным, т. е Богом¹³, присутствие которого запечатлено в любой конечной вещи, то эту позицию автора можно истолковать как позицию мистического пантеизма. Здесь можно видеть в Паскале предшественника Мальбранша с его доктриной видения всех вещей в Боге. Сформулированное им положение окказионализма, отрицавшее устойчивость и объективность закономерностей, можно увидеть в некоторых положениях «Мыслей», когда их автор указывает, например, что из постоянного сцепления явлений и событий в природе мы делаем вывод о присущем ей нерушимом законе, забывая, однако, что природа иногда "обманывает нас и не подчиняется собственным правилам"¹⁴.

Значительно больше фактов, свидетельствующих об отсутствии устойчивых закономерностей, Паскаль  видит в человеческом, историческом мире. В отличие от Гоббса, Спинозы  и других теоретиков "естественного  права" Паскаль стремится максимально  ограничить действие естественных законов  в этом мире. В противоположность  таким теоретикам, события природной  и тем более человеческой жизни  французский религиозный философ  ставит в максимальную зависимость  от внеприродного Бога. Он решительно выступает против деизма, минимизировавшего роль Бога не только в природном, но и в человеческом мире. Для Паскаля деизм фактически не отличался от атеизма. Он считал, что христианской религии они одинаково чужды, враждебны. Декарту его последователь в области методологии не может, по его собственному признанию, простить того, что тот, заставив Бога дать миру "первощелчок", в дальнейшем стремился обойтись без него¹^. Паскаль же убежден, что человеку нужен только "живой Бог", каким, по его мнению, может быть только Бог христианской религии. Философ-монах считал, что этот личный, непрерывно творящий Бог не находится в непримиримом противоречии с мистико-пантеистическим Богом паскалевской онтологии.

Как неоднократно констатировано выше, теология принадлежит  к тем направлениям человеческого  духа, где роль авторитета максимальна, а роль разумного доказательства минимальна. И можно

==139

согласиться с  Паскалем, что существование Бога осуществляется прежде всего "сердцем", и без такого чувствования нет "живого Бога". Однако великий ученый все же не мог обойтись и без попыток рациональных доказательств божественного бытия.

Для религиозного мыслителя весьма показателен аргумент, получивший наименование "пари Паскаля". Он явно навеян его занятиями теорией  вероятности применительно к  практике азартных игр. "Между нами и Богом — бесконечность хаоса, — говорит автор «Мыслей». —  Где-то на краю этой бесконечности идет игра — что выпадет, орел или решка? На что вы поставите?" Разум говорит о равной вероятности орла и решки, однако, когда вмешивается "сердце", становится очевидным, что, ставя "на решку" (означающую отсутствие Бога), мы теряем свою конечную жизнь, которая и так обречена- Ставя же "на орла", т. е. на существование Бога, мы можем выиграть "бесконечно счастливую жизнь"¹⁶. Отсюда "очевидно", что ставить следует только "на орла".

Живой, личностный, глубоко интимный Бог враждебен  неистребимому эгоизму человеческих страстей. Поэтому любовь к Богу, повторяет Паскаль формулу Августина, должна с необходимостью сопровождаться ненавистью к самому себе. Все мистерии познания и человеческой жизни вообще разрешаются, по убеждению Паскаля, лишь обращением к догматам христианства, в частности к легенде о  первородном грехе и искупительной  жертве Христа. Глубоко верующий человек  победил в Паскале философарационалиста.

Идеи Паскаля  были неоднозначно восприняты и в  религиозных и в светских кругах. Все же недогматический характер его религиозности, как и его  глубокая приверженность науке и неотделимой от нее рациональности обусловили яростные выступления против него (как при жизни, так и после смерти) его злейших врагов — иезуитов. Против этих поборников воинствующего католицизма он в 1657 г. написал блестящий памфлет «Письма к провинциалу». Здесь философ-янсенист, хорошо разбиравшийся в богословских тонкостях, вскрыл софистическую казуистику и ханжеский аморализм их деятельности, которую он расценивал как псевдорелигиозную. В своих яростных контробвинениях иезуиты изображали ученого и философа лживым, замаскированным атеистом, изображавшим себя верующим человеком (который, даже став отшельником Пор-Рояля, не оставлял научных занятий).

Французские просветители и тем более материалисты XVIII в., поддерживая научную компоненту мировоззрения Паскаля, отбрасывали  религиозную компоненту.

Мировоззрение Паскаля — существенный элемент  и современной идейной жизни. Во Франции в нашем веке возникло общество "друзей Паскаля". Значительное внимание ему уделяют экзистенциалисты. Вместе с тем воззрения Паскаля  импонируют тем философам и ученым, которые, испытывая равнодушие к  современной формализованной религиозности  и ее схоластическим обоснованиям,  

Глава пятая

Метафизика окказионализма  и Мальбранш

1. ПРЕДШЕСТВЕННИКИ  ОККАЗИОНАЛИЗМА 

Наибольшее распространение  картезианство получило в Голландии, где долго жил Декарт, и во Франции, где оно стало интеллектуальной модой и вызывало довольно бурную реакцию как поддержки, так и протеста. Рассмотрим вопросы, связанные с работами  группы философов, углубивших метафизические и гносеологические аспекты картезианства и достигших в итоге непредвиденных  результатов.

Одной из проблем, оставшихся нерешенными Декартом, была  проблема взаимодействия res cogitans (мышления) и res extensa  (протяженности), духа и тела. Псевдорешение этой проблемы — так  называемая "мозговая железа" (glandula pmealis) — в действительности представляло собой отработанную уловку — отход в удобное  "asylum ignorantiae" (убежище незнания).