Марбургская школа философии

 
 
 
 
Реферат

по дисциплине: Философия  
по теме: Марбургская школа философии 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  СОДЕРЖАНИЕ

  ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………….………2

1. Марбургская школа неокантианства…………….………………………4
2. Представители…………………………………..………………………..12

ЗАКЛЮЧЕНИЕ……..…………………………………………………………..19

СПИСОК  ЛИТЕРАТУРЫ………………………………………………………20 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  Введение.

  В Германии во второй половине XIX века возникло новое философское идеалистическое направление – Неокантианство.

  Неокантианское  движение стало мощной силой в  немецкой философии. Фактически оно  превратилось в академическую философию  или "школьную философию" (Schulphilosophie), как говорят немцы.¹

  Главные принципы неокантианства сводились к трем основным моментам:

    а) понимание философии исключительно  как критики познания;

  б) ограничение познания сферой опыта  и отказ от притязаний онтологии (учения о бытии) на статус научной  дисциплины;

  в) признание обусловливающих познание априорных норм.²

  В неокантианском движении принято выделять Марбургскую и Баденскую школы.

  Марбургская школа в основном сосредоточилась на логических, теоретико-познавательных и методологических темах.

  М. Ш. Представлена такими основными именами, как Г. Коген (возглавлявший эту школу), П. Наторп и Э. Кассирер.

  Марбуржцы исходили из того, что первая задача новой философии — непредвзятое и объективное отношение к  учению Канта, в определенной степени  — возрождение и дальнейшее развитие наиболее ценных кантовских идей. "Всякий, кто хочет сделать какой-нибудь шаг вперед в философии, — писал  П. Наторп в знаменитой статье "Кант и марбургская школа", — считает  своей первейшей обязанностью разобраться  в философии Канта; но в особенно сильной мере должна сознавать эту  обязанность та философская школа, которая с самого начала исходила из намерения сначала представить  учение Канта в его неискаженной исторической форме, понять его из собственного его принципа и определить его  значение с точки зрения этого  самого принципа, а не с какой-либо другой, навязанной ему извне".

  Представители Марбургской школы  занимались в  основном проблемами теории познания, переосмысливая Канта в субъективно-идеалистическом  духе. Они определяют предмет познания не как субстанцию, лежащую по ту сторону всякого познания, а как субъект, формирующийся в прогрессирующем опыте и «заданный» первоначалом бытия и познания. Соответственно, философия имеет своей целью исключительно творческую работу созидания объектов всякого рода, но вместе с тем познает эту работу в ее чистом законном основании и в этом познании обосновывает.

  Марбургские неокантианцы вполне определенно именовали  свою концепцию идеализмом. При этом давалось (например, П. Наторпом) разъяснение  относительно особенности неокантианского  идеализма:

  «Истинный идеализм не есть идеализм элеатского "бытия" или идеализм все еще  неподвижных "идей" ранней эпохи  Платона, а идеализм "движения", "изменения" понятий.

  В вопросе о том, что именно в  философии Канта подлежит критике  — каковы, следовательно, "необходимые  поправки к учению Канта" — среди  неокантианцев марбургской школы  существовало, несмотря на различие в  оттенках, "большое согласие по существу", что отметил П. Наторп. Каковы же эти "необходимые поправки"? Понимание их в свою очередь зависит от того, что именно в кантовской философии было признано марбуржцами особенно ценным. На первый план среди кантовских сочинений была выдвинута "Критика чистого разума", а в ней — ориентация на критику познания, на науку, в частности, на математику, стремление разработать строгий научный метод. Особо подчеркивались логический характер кантовского учения о рассудке, научно-рационалистическая трактовка опыта, в которой во главу угла поставлены трансцендентализм и априоризм. Речь шла о главной для марбуржцев заслуге Канта — особой логической обработке опыта.

  Однако  почти в каждом из достижений Канта, как полагали марбуржцы, были заключены  непоследовательности, ограниченности, противоречия, которые требовали  устранения и кардинальных "поправок". 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

МАРБУРГСКАЯ ШКОЛА НЕОКАНТИАНСТВА

  Направление в русле неокантианства, предпринявшее попытку трансцендентально-логической интерпретации учения Канта. Свое название получила от имени города, в университете которого начал свою деятельность основатель школы - Коген, сплотивший вокруг себя группу последователей и единомышленников.

  Как и Кант, представители М.Ш. стремятся  объяснить возможность научного знания (математического естествознания, главным образом) и обосновать его  общезначимость. При этом их не устраивает широко распространенная в то время  благодаря Ф. Ланге психо-физиологическая  интерпретация кантовского трансцендентального  субъекта, исходящая из его специфической  структурной организации, тождественность  которой якобы и обусловливает  общезначимость научной картины  мира. М.Ш. делает решающий акцент на само научное знание, существующее в форме  математического естествознания, а  в качестве решающей задачи философии  провозглашает поиск логических оснований и предпосылок этого  знания.

  Путь  решения данной задачи идет, т.обр., от самого факта научного знания к  его объективно-логическим предпосылкам. Аналогичная тенденция имела  место уже в теоретической  философии (трансцендентальной логике) Канта. Суть ее выражал сам трансцендентальный метод Канта. От факта научного знания он шел к выявлению его логических условий и предпосылок, в роли которых у него выступали априорные, присущие самой мысли логические основания, осуществлявшие синтез всего  многообразия ощущений. В результате этого синтеза и получалась т.наз. картина природы как единственно  возможная, т.е. построенная математическим естествознанием. Поэтому в качестве своей задачи Кант и ставил осуществление  трансцендентальной дедукции этих априорно-логических форм - чистых понятий или категорий, которая доказывала бы, что они  являются необходимым и достаточным  логическим условием математического  естествознания и природы вообще. Считая трансцендентальный метод наиболее сильной стороной ортодоксального  кантианства, марбуржцы в то же время  осознают, что не все части данного  учения являются чистым выражением этого  метода (имеются в виду субъективный характер кантовского трансцендентализма, когда предпосылки научного знания оказываются тесно связанными с  организацией сознания познающего субъекта, а также метафизический принцип  о реально-объективном существовании "вещей в себе"). Представители  М.Ш. стремятся поэтому очистить трансцендентальный метод Канта  от психологического и метафизического  моментов и утвердить его в  чисто логической форме. С этой целью они требовали, подобно Канту, для всякого философского положения какого-нибудь "трансцендентального" обоснования или оправдания.

  Это означает, что ничто не может быть принято просто как нечто данное, а должно быть сведено к имеющимся  налицо исторически доказуемым фактам науки, этики, искусства, религии и  т.д., т.е. культуры и всей ее творческой работы, в процессе которой человек  строит себя и объективирует свою сущность.

  Более того, трансцендентальное обоснование  предполагает, что такое объективирование не есть процесс произвольный; основой  всякой работы объективирования является закон логоса, разума, ratio. Если установлены  факты науки нравственности и  т.п., то рядом с ними "должно быть доказано само основание их "возможности", и вместе с тем это должно быть "правовое основание" (Наторп). Необходимо, т.о., показать и сформулировать в  чистом виде законосообразное основание, единство логоса во всякой творческой работе культуры, что в конечном счете означает сведение всех этих фактов к последней единой основе и источнику всякого познания, в роли которого у марбуржцев выступает  само мышление. Методом философии, с  этой точки зрения, становится творческая работа созидания культуры и вместе с тем познание этой работы в ее чистом законном основании и обоснование  ее в этом познании. В деле оправдания научного знания марбуржцы идут даже дальше своего учителя, так как стремятся  найти априорные логические основания  всей человеческой культуры, включающей в себя, по их мнению, и познание природы, и морально-эстетические, и религиозные  принципы. Другое дело, что все эти  области культуры они жестко связывают  с определенными науками, поэтому  и сами логические основания культуры оказываются в конечном счете  сведены опять-таки к основаниям науки. Таким образом, философия  становится логикой всего культурного  творчества человечества, логикой, которая, по словам Наторпа, "должна установить единство человеческих познаний через  выяснение того общего последнего фундамента, на который все они опираются". В самой же этой логике доминирующее влияние приобретает "логика чистого  познания", исследующая основания  истинной объективированной науки, ее логическую структуру. Проблема поиска логической структуры науки оказывается  тесно связанной у марбуржцев с обоснованием единого источника  познания. Предполагается, что как  бы ни отличались друг от друга научные  дисциплины, их логическая структура, в принципе, должна быть тождественной, что, по Когену, является выражением систематического единства науки. Цель философии конкретизируется теперь следующим образом - установить и обосновать внутреннее систематическое  единство знания через построение так  называемой логики чистого познания, предметом которой (как собственно и философии в целом) становится вся система существенных закономерностей познания или чистое познание, осуществляемое трансцендентальным субъектом. Оно ограничивается исключительно сферой самого мышления, которое провозглашается началом всякого познания, а потому ничто не может и не должно попасть в него извне. Так, принцип внутреннего систематического единства задал тон всей последующей исследовательской работе М.Ш., обусловливая трансформацию ортодоксальной кантовской трактовки "вещи в себе", данности, ощущения, а также всю последующую реконструкцию процесса "построения предмета чистой мыслью", являющую собой яркий образец т.н. беспредпосылочной гносеологической философии. Кантовская вещь в себе теряет свою метафизическую основу, и хотя два неразрывно связанные между собой ее признака - объективность и полная независимость от сферы субъективного бытия - и здесь остаются неизменными, они ассоциируются у марбуржцев с искомым, вечным идеалом философии и науки - знанием, которое целиком складывается из определений самого объекта и не заключает в себе никаких посторонних субъективных элементов. В этом смысле "вещь в себе" превращается в объективную сторону регулятивной идеи разума, идею завершенной системы науки, что явно лежит за пределами эмпирического познания как трансцендентная цель, которая, хотя и направляет процесс познания, никогда не входит в его состав, оставаясь всегда заданным, пограничным понятием, с каждым шагом познания отодвигающимся вдаль, а потому его (познания) недостижимым идеалом. Так как чистое познание, по марбуржцам, может иметь дело только с тем, что оно само же и производит, то его предмет может быть только продуктом деятельности самого мышления. В этом смысле предмет познания трактуется в качестве своеобразной цели, результата познания, который, в принципе, не может быть данным. Он задан в качестве своеобразной проблемы, задачи, выдвигаемой опять же самим мышлением.

  Сутью процесса познания становится, т.о., решение  этой задачи, где неизвестное - X, проблема - служит лишь импульсом для развертывания  мышления, но не представляет собой  никакого содержания. Так, параллельно  с решением проблем "вещи в себе" и данности осуществляется своеобразная трансформация кантовского понятия  ощущения, которое из основы познания превращается в форму самой же чистой мысли в виде неопределенного  стремления, знака вопроса, проблемы, которая ставится и разрешается  все тем же мышлением. Войдя, таким  образом, в чистое познание в качестве вопроса, оно перестает быть противопоставленным  мышлению фактором; более того, ощущение превращается в мышление, благодаря  чему марбуржцы сохраняют единство происхождения знания и снимают противоречие двух уровней познания. Так процесс познания превращается в их философии в автономный, совершенно самостоятельный и бесконечно саморазвивающийся процесс построения предмета чистой мыслью. Чистая мысль с ее априорными принципами становится единственным источником познания, его первоначалом, причем и по форме, и по содержанию, так как она не только ничего не черпает извне, но и сама задает свой предмет познания. Мысль сама создает свой материал, а не обрабатывает материал, данный чувствами извне... все имеет свое начало и конец в мысли. Остается, таким образом, чистое мышление, которое в процессе познания конструирует свой предмет; знание и предмет познания становятся здесь тождественны. Сущность мышления состоит в построении предмета; это, по словам Когена, мышление, конструирующее предметы и само протекающее в форме предметов. Отрицая традиционное представление о данности, М.Ш. считает главным принципом деятельности чистого мышления не аналитическую переработку заранее данного вещного содержания, а связь, взаимное проникновение логических актов объединения и расчленения, синтеза и анализа, непрерывность переходов от одного акта к другому, в процессе чего и создается единство предмета и многообразие его определений. Эта т.н. связь-синтез представляет собой как бы начало, лежащее в основе мышления. По словам Наторпа, Коген "выковал" для него специальное понятие - Ursprung - нечто вроде первоначала древних философов (только в гносеологическом смысле). Универсальную модель такого "первоначала" марбуржцы усматривают в заимствованном из математики понятии бесконечно малой величины, в которой им видится своеобразное единство логической единицы мышления и элементарного "атома" бытия. Именно в этой точке соприкосновения мышления и бытия, не имеющей пока никакой определенности, и начинает формироваться мысленный объект как предмет познания, который постепенно определяется в серии актов категориального синтеза, протекающего по априорным законам мышления. Построенный таким образом предмет познания всегда остается незавершенным, ибо каждый синтез открывает бесконечные возможности для всех последующих, а сам процесс познания предмета выглядит как бесконечный процесс становления этого предмета. Речь здесь, разумеется, идет о не о созидании мышлением реального предмета объективной действительности, существующего вне и независимо от сознания (на манер гегельянства), а о конструировании человеческим мышлением науки в лице математического естествознания, бытия, как предмета этой науки, ее действительности и т.п. А эту действительность во многом созидает именно само научное мышление, которое всегда знает действительность науки такой, какой оно же ее и создало. Только в этом чисто гносеологическом смысле и следует трактовать сакраментальную фразу Когена о том, что подлинная действительность содержится лишь в науке, "напечатанных книгах". Это означает, что наука (соответствующая ей картина действительности) создается чистым мышлением. Что же касается объективного, реального мира и т.п., то логику все это вообще не должно волновать, ибо она, по марбуржцам, имеет дело лишь с познанием, осуществляемым в науке, с духом научности и т.д. Процесс построения предмета чистой мыслью - это, таким образом, построение мира, природы, как они построены наукой.