Из истории формирования феминистских идей

    Сам термин "патриархат" использовался  задолго до работы К. Миллетт, но именно она сделала его ключевым понятием анализа культуры. Патриархат в понимании  Миллетт есть власть отцов - семейная, социальная, идеологическая, политическая система, в которой женское всегда подчинено мужскому. Подавление женщин проистекает не из их биологического отличия от мужчин, а из социального  конституирования феминности как вторичного, подчеркивала Миллетт. Сексуальная  политика - это парадигма социальной власти, и, подобно последней, сексуальная  власть контролирует индивидов как  через прямое насилие, так и средствами культуры (прежде всего через систему  социализации). Сексуальная политика, доказывала Миллетт, - это способ контролировать женскую субъективность в соответствии с правилами патриархата. Такое  нетрадиционное понимание политики, согласно которому личностная сексуальная  жизнь является сферой приложения власти и подавления, легло в основу самого популярного лозунга феминизма "Личное есть политическое".

    В 1970 г., почти одновременно с работой  Миллетт, появилась книга Суламифь Файерстоун "Диалектика пола" ("The Dialectic of Sex: The Case for Feminist Revolution"), значительная часть которой была посвящена разработке теории пола как "биологического класса". Несмотря на явный биологицизм и радикализм Файерстоун, а может быть именно вследствие этого, книга сыграла значительную роль в развитии гендерной теории, поскольку идея биологических классов активно дискутировалась в литературе как сторонниками, так и оппонентами Файерстоун.

    В это же время появляются такие  понятия, как сексизм, т.е. дискриминация женщин на основании их биологического пола (от англ. sex пол), оправдываемая с помощью идеологии маскулинизма - мировоззрения, утверждающего и приписывающего характер естественности мужскому доминированию в обществе.

    Помимо  понятий "патриархат", "сексизм" и "маскулинизм" феминистки ввели  в оборот еще один термин - "андроцентризм", обозначающий свойственную западной цивилизации норму считать мужчину тождественным человеку вообще, человеку как виду Homo sapiens, а женщину - некоей специфической особенностью, подвидом "человека вообще". Например, в западной научной литературе широко обсуждались результаты одного из социальных исследований, где врачам-психиатрам предлагалось определить ментальные признаки "здорового мужчины", "здоровой женщины" и "здорового человека". Признаки здорового мужчины и здорового взрослого совпали, ими оказались: рациональность, активность, независимость, индивидуализм, ориентация на достижение социально значимых целей и т.д. Признаками здоровой женщины были названы эмоциональность, пассивность, зависимость, желание нравиться мужчинам, ориентация на семью и детей, самоотверженность и самопожертвование и т.д. Иными словами, в традиционной культуре принято считать, что ментальность мужчины и человека - тождественны, а ментальность женщины отлична от их ментальности. Суламифь Файерстоун прекрасно сказала об этом: "Если природа сделала женщину отличной от мужчины, то общество сделало ее отличной от человека".

    Феминистская  критика западной культуры.

    Усилия  феминистских теоретиков были направлены прежде всего на анализ традиционной западной культуры и выявление ее патриархального и андроцентристского характера.

    Феминистки  обнаружили, что почти все сферы  жизни, социальные институты, нормы, правила, установки отмечены мужской доминантой и андроцентризмом. Прежде всего  это относится к власти и собственности, которые находятся в руках  мужчин и служат их интересам. Женщины  оказываются отчужденными от сферы  принятия решений и распределения  общественных благ: по данным ООН, женщины  создают две трети совокупного  мирового продукта, при этом они  получают 10 % от общего мирового дохода и владеют лишь 1 % мировой собственности. Сама же власть, по мнению феминисток, отмечена "мужскими" чертами: жестокостью, насилием, агрессивностью. Культ силы как основа власти и господства пронизывает  патриархальное мировоззрение, а через  него культуру и социум. Так, принцип  насилия и подавления характерен не только для отношений человека и природы, но и для межнациональных, гендерных, межличностных отношений. Сила и власть постоянно утверждаются через агрессию и экспансионизм, которые в современной культуре считаются "мужскими" чертами. При  этом "сильный" мужчина утверждается на фоне и за счет "слабой" женщины. Собственно говоря, в патриархальной культуре женщина обязана быть слабой, иначе невозможен архетип "сильного" мужчины. Торжество его силы возможно только через унижение и подавление ее личности - по принципу "чтобы  я выиграл, ты должна проиграть". Но в такой ситуации нет, считают  феминистки, победителей: господин и раб всегда зависят друг от друга; порабощая, нельзя стать свободным.

    В другой сфере сознания общества - морали - также возможно обнаружить влияние  гендерных представлений и норм. В западной морали доминируют такие  ценности, как независимость, индивидуализм, равенство, которые в течение  последних нескольких веков считались  атрибутами мужчин. Предписываемые женщине  моральные качества - самоотверженность, самопожертвование, эмоциональность, мягкость, заботливость, преданность  семье - не являются общечеловеческими  моральными ценностями.

    Даже  гуманистическое, как принято считать, европейское искусство воспроизводит, в сущности, традиционные для всей западной культуры гендерные асимметричность  и андроцентризм. Женщинам отведена лишь пассивная роль объекта поклонения, зажигающего искру вдохновения  в творце-мужчине. В сложившейся  культурной практике женщины оказались  отчужденными от активного творческого  процесса, а само понятие феминного  представлено через образы матери или  гетеры, Девы Марии либо Марии Магдалины.

    Феминистская  критика науки касается прежде всего  андроцентризма и маскулинизма, характерных  для нее, а также социальных последствий  этого. Маскулинный характер науки  обнаруживается во многих явлениях. Стоит  обратить внимание на то, что определение  самой науки дается через использование  маскулинных атрибутов: объективности, рациональности, строгости, имперсональности, свободы от ценностного влияния. Но главное, в чем выражается маскулинизм  европейской науки, это сам характер производства знаний. Отвергая те способы  познания, которые традиционно ассоциируются  с феминным (интуиция, чувственное  познание) или те виды опыта, которые  обычно определяются как не мужские, наука отворачивается от многих иных способов познания мира. Андроцентризм  науки выражается, как показала феминистская ревизия научных исследований, в  том, что объектами изучения традиционно  являются мужчины и маскулинное. Так, например, биология, антропология, медицина и психология долгое время  изучали под видом "человека вообще" мужчину. Другой, не менее любопытный пример: традиционные исторические исследования касаются, как правило, событий "большой" (мужской) истории - войн, битв, революций, смены династий, а повседневная жизнь  людей, считающаяся сферой деятельности женщин, редко оказывается в поле зрения исследователей. Женщины, таким  образом, оказываются "спрятанными" от истории, но и сама история оказывается достаточно односторонней. Даже "иерархия наук" носит маскулинный характер: более престижными и уважаемыми считаются "строгие" науки вроде математики или физики, менее уважаемыми и "солидными" - "феминные", вроде литературоведения.

    Формирование  феминистской теории и ее критический  пафос в отношении культуры абсолютно  имманентны природе патриархата. Механизм традиционного развития этого типа культуры, основанный на доминировании "мужского" (маскулинного) и вытеснении и подавлении "женского" (феминного), поставил женщину в положение  критика и ниспровергателя этой культуры. Можно предположить, что  антимужской пафос феминистской теории 60 - 70-х годов обусловлен неразработанностью самой категории пола. Дифференциация понятий пола и гендера вывела его на новый теоретический уровень.

    Пол/гендер как культурная метафора.

      Феминистская теория в самом  общем виде может быть определена  как философско-культурологический анализ понятия пола. Традиционно это понятие использовалось для обозначения морфологических и физиологических различий, на основе которых человеческие существа (и многие другие живые организмы) квалифицируются как мужские или женские. Но помимо биологических отличий между людьми существует разделение социальных ролей, форм деятельности, различия в поведении, ментальных и эмоциональных характеристиках. При этом нетрудно обнаружить, что в одном обществе считается "мужским", в другом может определяться как "женское". Еще в 30-е годы известная американская специалистка в области антропологии Маргарет Мид показала, как по-разному в изученных ею обществах определялись роли матери и отца, позиции мужчин и женщин в общественной иерархии. Более того, сами представления о мужском и женском очень вариативны. Так, М. Мид отмечала: "Если те качества темперамента, которые мы считаем женственными - то есть пассивность, отзывчивость, любовь и нежность к детям - могут быть представленными как мужской образец в одном племени, а в другом не приниматься как большинством женщин, так и большинством мужчин, то у нас нет никаких оснований считать такие аспекты поведения обусловленными биологическим полом... Многие, если не все, черты личности, которые мы называем мужскими или женскими, так же мало связаны с полом, как одежда, манеры или форма головного убора, которые общество в данный момент предписывает полам" [1]. Впоследствии многие другие этнографы продемонстрировали относительность тех социальных норм, которые в западной культуре выстраиваются на основании биологического пола, а затем представляются как аксиомы культуры. Исторические исследования, проведенные в 70 - 80-е годы с использованием этих идей, показали, что представления о типично мужском и типично женском меняются даже в истории одного и того же общества.

    Таким образом, теоретики феминизма пришли к идее о необходимости различать  биологический пол (англ. sex) как совокупность анатомо-биологических особенностей и социальный пол (англ. gender) как социокультурный конструкт, который общество "надстраивает" над физиологической реальностью. Не биологический пол, а социокультурные нормы определяют, в конечном счете, психологические качества, модели поведения, виды деятельности, профессии женщин и мужчин. Быть мужчиной или женщиной в обществе означает не просто обладать теми или иными анатомическими особенностями, а - выполнять те или иные социополовые (гендерные) роли. Именно это имела в виду С. де Бовуар, когда сказала: "Женщиной не рождаются, женщиной становятся".

    Но  помимо биологического и социального  аспектов в анализе  проблемы пола феминистки обнаружили и третий, символический, или  собственно культурный его аспект. Мужское  и женское на онтологическом и гносеологическом уровнях существуют как элементы культурно-символических  рядов: мужское-рациональное-духовное-божественное- ...культурное; женское-чувственное-телесное-греховное- ...природное.

    В отличие от первого - биологического - аспекта  пола, в двух других его аспектах - социальном и культурно-символическом - содержатся неявные  ценностные ориентации и установки, сформированные таким образом, что все, определяемое как "мужское" или отождествляемое с ним, считается позитивным, значимым и доминирующим, а определяемое как "женское" - негативным, вторичным и субординируемым. Это проявляется не только в том, что собственно мужчина и мужские предикаты доминируют в обществе. Многие не связанные с полом феномены и понятия (природа и культура, чувственность и рациональность, божественное и земное и многое другое) через существующий культурно-символический ряд отождествляются с "мужским" или "женским". Таким образом создается иерархия, соподчинение внутри уже этих - внеполовых - пар понятий. При этом многие явления и понятия приобретают "половую" (или, правильнее сказать, гендерную) окраску. Для обозначения культурно-символического смысла "женского" и "мужского" феминистские теоретики обычно используют термины "феминный" и "маскулинный".

    В концепции гендера  как социально  сконструированной, символически проинтерпретированной, исторически меняющейся модели явно видны  следы влияния  теории деконструкции  Ж. Дерриды, французского философа-постмодерниста [1]. Наибольшее влияние  теории Дерриды прослеживается во взглядах представителей французского постмодернистского феминизма - Люси Ирригарэй, Хелен Сиксу, Юлии Кристевой. В меньшей  степени это характерно для американского  и еще меньше британского  вариантов феминизма. При этом следует  отметить, что если во французском феминизме  анализ категории  гендера через  деконструкцию в  большей мере носит  экзистенциальный и  метафизический характер, то в американском феминизме категория  гендера скорее выполняет  социальную и методологическую функции.

    Термин  деконструкция обозначает разгадывание метафор, разоблачение их скрытой  логики, которая обычно существует как бинарная оппозиция понятий (мужчина - женщина, субъект - объект, культура - природа  и т.д.). Деррида  демонстрирует, что  в такой оппозиции  одна сторона всегда подчинена другой так, что не существует чистых различий без  доминации. Термин деконструкция  призван обобщенно  означать любое разоблачение понятия как идеологически  или культурно  сконструированного, а не просто отражения  природной реальности. См.: DerridaJ. Grammatology. 1976.

    Конструирование категории гендера как аналитического инструмента открыло новые возможности  для феминистского исследования общества и культуры. Оппозиция мужского и женского утрачивает биологические  черты, а акцент переносится с  критики в адрес мужчин и их шовинизма на раскрытие внутренних механизмов формирования западной культуры. Дело в том, что при построении системы знания, в частности философского, постоянно использовались некие  базисные онтологические очевидности - свет и тьма, белое и черное, мужское  и женское и т.д. И если многие из этих "очевидностей" могут иметь  оттенки или относительный характер, то биологическая определенность пола явно выражена и устойчива. Может  быть, именно потому о мужском и  женском стали говорить как о  неких "началах", что их использование  в познавательных процедурах задавало некую четкость всей системе знания. Вместе с тем встроенность мужского и женского как онтологических начал  в систему других базовых категорий  трансформирует и их собственный, первоначально  природно-биологический смысл. Пол  становится культурной метафорой, "которая, - как отмечает Э. Фи, - передает отношение  между духом и природой. Дух-мужчина, природа-женщина, а познание возникло как некий агрессивный акт  обладания; пассивная природа подвергается вопрошанию, раскрытию, человек проникает  в ее глубины и подчиняет себе. Приравнивание человека познающему духу в его мужском воплощении, а природы женщине с ее подчиненным  положением было и остается непрерывной  темой западной культуры" [1].

    Таким образом, оказывается, что метафора пола выполняет роль культурно-формирующего фактора. Иными словами, гендерная  асимметрия является одним из основных факторов формирования традиционной западной культуры, понимаемой как система  производства знания о мире. Именно поэтому формирование гендерного подхода  в социальном и гуманитарном знании является гораздо большим, чем просто появлением новой теории. Это - принципиально новая теория, принятие которой иногда обозначает изменение ценностных ориентации человека и ученого и пересмотр многих привычных представлений и истин.