Иммануил Кант

      Исследуя творчество И. Канта   я  пришел  к  выводу,  что   подтверждает

Асмус,  формирование  философских  воззрений  Канта  проходило   постепенно,

поэтому его  ранние взгляды отличаются  от  поздних,  иногда  даже  полностью

пересматриваются, и, как отмечает Асмус: "Кант не  был  кантианцем  в  такой

мере, в какой  его изображают новейшие почитатели". 
 

      Вообще, положительная ценность  философии Канта в том, что он впервые в

истории  немецкого  идеализма   восстановил   диалектику,   разработал   сам

некоторые  ее  вопросы  и  своими  работами  сообщил  сильный  толчок  к  ее

дальнейшему развитию. 
 

      Его работа "Критика способности  суждения" занимает промежуточное звено

в общей философии  Канта,  и,  как  говорил  философ:  "Критика  способности

суждения является связующим звеном обеих частей философии  "Критика  чистого

разума"  и  "Критика  практического  разума".   Эта   книга   поразила   умы

современников. 
 

      Эта система взглядов полностью  отвечает и соответствует развитию  наук

того  времени.  Некоторые  выводы  были   сделаны   Кантом   благодаря   его

гениальности  и намного опередили время. 
 

      Многие мыслители обращали внимание на  философию  Канта  как  с  точки

зрения ее ценности, так и  с  критическими  замечаниями.  Маркс,  Энгельс  и

Ленин дали глубокий анализ социально-классовой  основы  философской  системы

Канта. Вся концепция  Канта направлена на человека,  его  связь  с  природой,

изучение человеческих возможностей и справедливо отметил  Фридрих Шиллер:  "О

смертном человеке пока еще никто не сказал более  высоких  слов,  чем  Кант,

что и составляет содержание всей его философии - "определи  себя  сам".  Эта

великая идея самоопределения светит нам, отражаясь в тех  явлениях  природы,

которые мы называем красотой". 
 
 

      Одно из основных противоречий  кантовской  философии состояло   в  том,

что  в  ней  достаточно   ясно   осознавалась   генетическая   связь   между

бескорыстием  и девальвацией корысти в  критических  ситуациях  и  в  то   же

время предполагалось, что  мораль  могла  возникнуть  из  религии  и  внутри

религии  (вопрос  о  происхождении   морали   был   тождествен   для   Канта

развитие христианства из иудаизма).

      Но мораль не могла созреть   внутри религии именно потому,  что религия

маскирует отчаянность  критических  ситуаций,  ограждает  своих  приверженцев

от  столкновений  с  «ничто», с  «миром  без  будущего».   Застраховывая  от

отчаяния, она застраховывает и   от   кризиса расчетливости.

      При всех своих противоречиях  моральная концепция Канта в   основных  ее

разделах более  всего созвучна этике стоицизма. На первый  взгляд  это  может

показаться странным. В самом деле, откуда бы взяться стоическим  настроением

  в  самом   конце   XVIII   столетия,    в   эпоху   ожиданий   и   надежд,

предреволюционного  оживления и веры в торжество  разума?

      Основные произведения  Канта,   в   которых   изложены  его   моральное

учение, - «Критика  практического  разума»  и  «Религия  в  пределах  только

разума» -   появились   соответственно   в   788  и  793  гг.   между  этими

временными отметками  лежала Великая французская революция.

      Этическое  учение     Канта     проникнуто    ощущением    трагичности

революции,  выступившим  сперва  как  предчувствие,   а  потом  как   горькое

сознание  о  происходящем  и   совершившимся.   В  то  же  время  кантовская

философия   не   только  далека   от    пессимизма,    овладевшего     после

якобинского  террора и   термидора   теми,   кто был одушевлен надеждами

Просвещения,  но и  прямо  враждебна  этому  пессимизму.   Подлинный   пафос

кантовской  этики   -  пафос  стоической  личной  верности  просветительским

идеалам верности  даже  вопреки  истории,   которая   их   дискредитировала.

Посрамлены  были  не  сами  идеи  личной  независимости,   справедливости  и

достоинства  человека,    а    лишь    надежды      построить      общество,

основывающееся  на этих идеях.

      После  поражения   революции   сохранять   верность   просветительским

идеалам  можно  было,   лишь   решительно   отвергая   утопизм   и   наивный

прогрессизм,  с которым они были слиты в  идеологии XVIII века.   Именно  это

и определило отношение  Канта к философской проповеди  Просвещения.

      Он  стремится  показать,  что   как  откровение   самого   разума   она

неоспорима;  ее   непреложную   обязательность   для    всякого    разумного

существа не может  отменить  никакой  общественный  опыт,   никакие   «уроки

истории».  Вместе    с    тем    Кант    решительно     выступает     против

натуралистически-прогрессистского    духа    просветительской     идеологии,

против  свойственной   ей   веры   в   скорое   торжество   разума,   против

изображения идеального  состояния  общества   в   качестве   некой   скрытой

«природы людей», которой «суждено» одержать верх     над  несоответствующими

 ей   формами   общежития, против  изображения   обязанностей    индивида   в

качестве  его  «разумных  потребностей», моральных  требований -  в  качестве

«подлинных интересов» и т.д.

      Вместе с тем кантовская критика   прогрессизма  с  самого  начала  была

ослаблена   его    провиденциалистским    представлением   о    том,     что

человеческое  сообщество в бесконечно далеком  будущем (вероятнее  всего,  уже

«за  пределами  земной  истории»)   достигнет    при    содействии    творца

состояния «морального  миропорядка».

      Либеральное кантианство второй  половины  XIX  века,   стремившееся  к

тому,  чтобы   придать   этике   Канта   «безусловно   светский   характер»,

поставило во главу  угла именно то,  что было наиболее тесно связано   с  его

религиозным образом  мышления, - упование на царство справедливости в  финале

истории.  Этика  Канта стала  называться  концепцией  «бесконечно  удаленного

социального   идеала»,   делающей   ставку   на   временную  беспредельность

человеческого     бытия.     «Научная»     и      «светская»   интерпретация

кантовского морального учения обернулась, иными словами, научным  и  светским

перетолкованием постулата о бессмертии души.

      Мне кажется,  что главным в   кантовской  философии  является  как  раз

противоположная  установка    -    стремление    (пусть    не    до    конца

осуществленное)    различить     должное     (безусловно-обязательное    для

личности) и  долженствующее иметь место   в   будущем    (особое   измерение

сущего).

      В этом смысле  понимаемое  морального   действия   исключительно   как

действия  во  имя   будущего   (самоограничение   в  настоящий  момент  ради

выгоды в  перспективе,   несправедливости  сегодня  во  имя   справедливости

завтра,  попрание  личного   достоинства  в  интересах  будущего,   где  оно

будет уважаться) есть,  с  точки  зрения  Канта,   моральность  в   границах

расчетливости и корысти.   Он  искал  такую  этическую концепцию,   которая

приводила бы к  одному  знаменателю  и  циничный   практицизм,   далекий   от

всякой внутренней ориентации  на  идеал,  и  прогрессистский  фанатизм.  Эта

двуединая  критико-полемическая   направленность    объясняет    своеобразие

кантовской     моральной    доктрины,     связывающей     антиисторицистскую

стоическую преданность  безусловному  и  пафос  бескорыстия,  идею  верности

нравственному закону и идею духовной автономии  личности.