Генезис формы: Аристотель, Фома Аквинский, Кант, Гегель

МИНИСТЕРСТВО  ОБРАЗОВАНИЯ И  НАУКИ

РОССИЙСКОЙ  ФЕДЕРАЦИИ 
 
 
 
 
 

Контрольная работа по

учебной дисциплине «Категории»

на тему: «Генезис формы:

Аристотель, Фома Аквинский, Кант, Гегель». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2010-11 уч.г. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Оглавление. 

         Понятие формы…………………………………………………3

         Генезис формы : Аристотель, Фома Аквинский……………..3

         Кант………………………………………………………………4

         Гегель……………………………………………………………5

         Используемая литература……………………………………14 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Понятие формы в философии. 

         Форма – понятие  философии, определяемое соотносительно к понятиям содержания и материи. В соотношении с содержанием, форма понимается как упорядоченность  содержания – его внутренняя связь  и порядок. В соотношении с материей форма понимается как сущность, содержание знания о сущем,  которое есть единство формы и материи. При этом пространственная форма вещи – есть частный случай формы как сущности вещи. Значение понятия формы в различных философских дисциплинах - например, в метафизике, логике, эстетике, этике – различное.

         В древней философии  понятие формы имело значение действующей силы, того, что действительно  существует, в противоположность  явлению. Такое значение понятия  формы имело у Платона и  в особенности у Аристотеля.

         Форма делает материю , которая сама по себе есть лишь лишение , предметом. Форма есть внутреннее начало, приводящее предмет к ео совершенству. Аристотель называет Бога чистой формой, чистой деятельностью. [1,с.91.]

         Схоластическая философия  понимает форму в значении, которое  ей дал Аристотель. Реалисты понимали её в значении Платоновской идеи. Бэкон  под формой разумел не что иное, как закон природы.

         Сущность всего  телесного заключается в единстве формы и материи. Фома Аквинский как и Аристотель рассматривал материю пассивным субстратом, основой индивидуации. И лишь благодаря форме вещь является вещью определенного рода и вида.

         Аквинат различал с одной стороны субстанциональную (через нее субстанция как таковая утверждается в своем бытии) и акцидентальную (случайную) формы, а с другой стороны – материальную (имеет собственное бытие и деятельна без всякой материи) формы.

         Все духовные существа являются сложными субсистемными формами. Чисто духовные – ангелы – имеют сущность и существование. В человеке заключена двойная сложность – в нем различаются не только сущность и существование, но также материя и форма.

         Фома Аквинский  рассматривал принцип индивидуации: форма не единственная причина вещи (иначе все индивиды одного вида были бы неразличимы), поэтому был  сделан вывод – в духовных существах  формы индивидуализируются через самих себя (потому что каждое из них отдельный вид). В телесных же существах индивидуализация происходит не через их сущность, а через собственную материальность, количественно ограниченной в отдельном индивиде.

         Таким образом «вещь» принимает определенную форму, отражающую духовную уникальность в ограниченной материальности. [5,с.148.]

         Совершенно иное значение понятию формы дал  Кант, который форму отождествлял с субъективной закономерностью. Различив в познании формальную и материальную (опытную) сторону, Кант к формальной стороне отнес все то, что субъект познания вносит от себя в содержание познаваемого. Так он говорит о форме созерцания (пространстве и времени), о форме мысли (категории и основоположения рассудка, идеи разума).

         Третье возможное  понимание формы – номиналистическое  – прямо противоположно Аристотелевскому. Оно смотрит на форму как на чистое явление рассудка, имеющее значение лишь для мышления, производящего отвлечение. Этому отвлечению не соответствует ничего объективного или субъективного (в смысле Канта). Такую точку зрения в древности защищал Антисфен, в средние века – номиналисты, в новой философии – позитивисты.

         Каждая из этих трех точек зрения заключает в себе своеобразные трудности.  Номинализм, проведенный последовательно, в конце концов приводит к отрицанию знания или к скепсису. Реализму легко впасть в смешение отвлеченностей с действительно существующим. Критицизму Канта, желающему занять посредствующее положение между двумя указанными точками зрения, невозможно разграничить формальный элемент в познании от его содержания, ибо форма оказывается содержание его, как это показано в философии Фихте. И таким образом, движение мысли является не изображением развития предметного мира,  а самим предметным миром. Но такая точка зрения допустима только тогда, когда речь идет не об индивидуальном, а об абсолютном ( божественном) мышлении, то есть, когда, согласно с Аристотелем, на форму смотрят как на творческую силу. 

         Понятие формы в  формальной логике 

         В логике форма противополагается  содержанию познания. Из этого противоположения возникла формальная логика, которая  считает возможным рассматривать  мышление и его элементы независимо от того, что в них мыслится. Расцвета своего формальная логика, видящая  свой источник (без достаточного основания) в Аристотеле, достигла в схоластике, например в искусстве Раймунда  Луллиана (путем механического сочетания понятий старалась понять всю действительность) и в логике Гербарта и Дробиша. Учение о силлогистических фигурах является как бы венцом этого направления.

         В эстетике борьба двух направлений, формального и идеального, ведется и до настоящего времени. Спор идет об определении сущности и красоты. Одно направление определяет красоту как выражение идеи (Плотин, Гегель). Другое видит красоту лишь в сочетании формальных условий, независимых от содержания: сочетание  пространственных элементов (пропорциональность, симметрия и т.д.), гармония звуков и красок сами по себе красивы, независимо от того, что ими выражается .

         В этике представителем формального направления является Кант. Желая и области нравственности выделить то, что принадлежит самому человеку, от того, что приходит извне. Кант утверждает, что нравственным может быть назван только тот поступок, который вытекает из формального закона – категорического императива, а не из мотивов, определяющих волю какими-либо внешними (гетерономными) побуждениями. Даже любовь к ближнему оказывается безнравственной, если она проистекает из склонности человека, а не из уважения к нравственному закону. [3, с.274.]

         Разработка Марксом  проблемы начала и обоснование им общего хода развития научного познания позволяют обратиться уже непосредственно к интересующей  меня проблеме – диалектике формы и содержания и, опираясь на марксовы выводы, выделить начало ее исследования, т.е. определить исходные «абстракции вообще». Однако сразу может возникнуть вопрос – почему в работе исследуется диалектика формы и содержания, а определяется первоначально только «форма вообще», ведь в реальном мышлении форма и содержание неразрывно связаны? В реальном мышлении они, конечно, неразрывны, но вот исследование этих категорий в логической науке не осуществлялось одновременно, так как долгое время преимущественно изучалась категория формы, что обусловлено как гносеологическими, так и социальными причинами. Действительно, если взять сферу гносеологии, то здесь преимущественное развитие формы было обусловлено тем, что развитие научного познания невозможно без определенного формального аппарата, и начиная с Аристотеля его обоснование становится одной из основных задач теории познания. В области же социальной действительности первостепенное значение формы определяется тем, что функционирование любого общества невозможно без определенной формальной деятельности, которая строго определяет правовые, нравственные и эстетические нормы регулирования поведения людей. [6, с. 24.]. Поэтому, строго говоря, впервые категории формы и содержания последовательно проанализировал только Гегель, соответственно и их выражение с помощью абстракций вообще на почве диалектики также обосновал только он, и это неудивительно, так как сознательное использование «абстракций вообще» в процессе научного познания возможно в том случае, если мыслитель столь же сознательно реализует в своем творчестве исторический подход при рассмотрении исследуемых предметов. Что же касается Гегеля, то способ его мышления «отличался от способа мышления всех других философов огромным историческим чутьем, которое лежало в его основе» [2,с 496]. Гегелевский историзм мышления проявляется, прежде всего, в анализе процессов самого мышления , в выяснении его природы, задач и функций в развитии человеческого общества. И поскольку Гегель делает центром своего исследования науку, главным образом науку логики, то и обращается он, прежде всего, к ее истории, к становлению и развитию различных логических систем.

         Включив в исследование мышления историю этой науки, то есть историю логики, Гегель получил возможность  проанализировать развитие всеобщих форм мышления – категорий – в различных  системах логики. Однако такой подход к изучению категорий требует, прежде всего, выделения того неизменного, постоянного и устойчивого, что присуще каждой категории в любом логическом учении.  Это необходимо для того, чтобы установить преемственность в развитии категорий, в том числе и непосредственно интересующих нас категорий «форма» и «содержание», так как в противном случае будет непонятно, почему такие разные мыслители, как Аристотель, Бэкон или Кант, анализируя категорию формы, например, фиксируют ее именно как форму.

         Такой анализ любой  категории является  ее исследованием  в чистом виде, и осуществляется он с помощью «абстракций вообще», в которых как раз и выражается «основная конструкция» рассматриваемой  категории. «Определения вообще», выделяя  то общее и одинаковое, что имеет  каждая категория на всех этапах своего развития, остаются безразличными или  формальными по отношению к каждой отдельной ступени ее движения, то есть не схватывают ее исторически-конкретного  содержания. Эти формальные определения Гегель выделяет первыми в своем анализе, и, рассматривая, в частности, категории необходимости и случайности, причины и следствия, возможности и действительности, он выделяет, прежде всего «формальную необходимость», «формальную причинность», и «формальную действительность». Так, «формальная действительность», например, «формальна, поскольку она как первая действительность есть лишь непосредственная, нерефлектированная действительность, стало быть, поскольку ей присуще лишь это определение формы, но не целокупность формы. Таким образом, она не более как бытие или существование вообще» .[2, с. 188.]

         Аналогично исследует  Гегель и категории формы и  содержания, выделяя, прежде всего понятие  «формы вообще», которое им определяется как «различие в самом себе»  или «различие, которое не есть различие». И поскольку уже это простейшее определение формы и содержания Гегель анализирует в разделе  о сущности, этой важнейшей части  «Науки логики», то обратимся к этому  разделу.

         Исследуя сущность, Гегель также реализует принцип  рассмотрения в чистом виде и выделяет  «сущность вообще», которая есть «сущность как рефлексия в самой себе». Что здесь Гегель имеет в виду? Он указывает на ту сферу, где раньше всего обнаруживается проблема сущности и существования, сущности и явления, это сфера теоретического познания. Именно здесь впервые благодаря рефлексии происходит удвоение реального бытия исследуемого предмета, и он выступает, с одной стороны, в своем непосредственном виде, в формах наличного бытия, а с другой, так, как он дан с помощью средств научного познания. Гегель так и пишет: « Мы … имеем здесь нечто удвоенное: во-первых, некое непосредственное, некое сущее и, во-вторых, то же самое как опосредованное, или положенное». И вот здесь-то и возникает вопрос о том, а истинны ли эти средства сами по себе, не искажают ли они познаваемый предмет?

         Впервые в такой  форме этот вопрос выдвинул уже Кант, и Гегель ничего не имел против такой  постановки проблемы, однако он отверг то решение, которое предложил автор  «Критики чистого разума».  Кант правильно выделил категории  как основные средства научного познания, но он не подверг критическому анализу  их логическое содержание и определял  категории только как «чистые  схемы» мышления, которые не имеют  никакого отношения к внешнему миру, находящемуся вне мышления. Поэтому  для Канта категории и чувственный  материал, который обрабатывается данными  категориями, представляют собой «два основных ствола человеческого познания, вырастающие, может быть, из одного общего, но неизвестного нам корня». Иными словами, так как мышление у Канта есть процесс чисто  психологический и категории  принадлежат только субъекту, то они  являются пустыми формами, которые  не имеют собственного содержания, а потому постоянно обращены к  чувственному содержанию для своей  реализации. Все это и вело к  тому, что категории как бы накладывались  на чувственный материал, но при  этом сами по себе и категории, и  чувственное содержание «остаются  неким особенным, приводимым в связь  лишь внешним поверхностным образом, подобно тому, как связывают, например, деревяшку и ногу веревкой».