Философия Платона, ее объективный идеалистический характер

    Но  ведь вполне можно предположить, что  всё обстоит совсем наоборот. Реально  и сначала существуют идеи или  понятия вещей, и не в нашем  уме, а сами по себе, вне нас, только в особом, высшем, недоступном нам  мире, а все вещи, которые нас  окружают, – всего лишь порождения этих первичных сущностей – идей и являются их отражениями или  тенями и поэтому реально не существуют. Эта мысль – главная в учении Платона. Нам кажется, говорит он, что мир один – тот, который  мы видим вокруг себя. На самом же деле мира два: один – высший и невидимый  мир идей, другой – низший и воспринимаемый нами мир вещей. Первый порождает  второй. Существует, например, в высшем мире идея лошади, она и обуславливает  каждую конкретную лошадь, которая  находится на земле. И именно благодаря  этой идее земная лошадь остается лошадью  и не превращается в какой-нибудь другой предмет. Т.е. чувственно воспринимаемые вещи обретают смысл, реальность, устойчивость, постоянство как раз из-за причастности к вечным и неизменным идеям. Если бы этого стабилизирующего мирового начала – идей – не было, то любая  вещь постоянно переходила бы в любое  иное состояние: муравей мог бы превратиться в слона, или гору, или цветок, а планета могла бы стать треугольником, или облаком, или каплей росы... Таким  образом, мир идей – это как  бы смысловой «каркас» чувственного или физического мира, не видимый глазу, но доступный умозрению.

    Но  наш мир не вполне низший, потому, что ниже его находится материя. Идеальный мир Платон называет Бытием, материю – Небытием. Она –  ничто, с его точки зрения, но она  есть. Как это понимать? Мысленно перемешаем все разнообразные вещи нашего мира до состояния однородной массы. Получится некое мировое смешение, в котором не будет ни конкретных предметов, ни их свойств. Что можно будет сказать об этой массе? Ничего. Какая она? Единственно возможный ответ – никакая. И в этом именно смысле она ничто, Небытие. Знакомый нам по чувственному восприятию мир возникает как раз на стыке материи и мира идеального: какая-либо высшая сущность – идея – из бесформенной частицы материи творит нормальную, воспринимаемую нами вещь. Поэтому предметы физического или чувственного мира всё же более совершенны по сравнению с никакой материей, так как в их появлении решающую роль играют вечные и неизменные, действительно сущие идеи.

    Вещи  телесного мира являются их проекциями, контурами, бледными подобиями или, всего лучше, тенями. Для иллюстрации  своего воззрения Платон предлагает следующую аллегорию. Представьте  себе, говорит он, что мы сидим  в пещере спиной к входу и смотрим  на ее стену. За нами в солнечных  лучах проходят какие-то животные, пролетают  птицы, растут цветы. Мы же видим на стене пещеры тени этих предметов, но поскольку сидим спиной к входу, то не знаем об их существовании  – нам кажется, что наблюдаемые  тени и есть сами предметы и представляют собой единственно возможную  реальность. Но вот, допустим, кому-либо удалось оглянуться и увидеть  сам предмет, который, конечно же, тысячекратно совершеннее по сравнению  со своей тенью. Увидевший поймет, что всё время принимал тень за саму вещь, сравнит одно с другим, и удивлению его не будет предела. Он осознает, что настоящий мир  совсем не такой, каким он его раньше видел, восхитится и уже никогда более не будет смотреть на жалкие тени, но все свои силы направит на созерцание самих предметов; более того, он выйдет из пещеры, чтобы увидеть, что помимо ее низкого свода, серых, мрачных стен, гнилого воздуха есть широкие зеленые равнины, прекрасные луга, свежий простор, бесконечное лазурное небо, на котором сияет великое Солнце. Так же и в нашей жизни: мы видим вокруг себя различные вещи и полагаем их реально и единственно существующими, не понимая, что они всего лишь ничтожные отражения, несовершенные подобия или бледные тени идей – сущностей мира действительного и в высшей степени подлинного, но недоступного и невидимого. Если бы кому-то из нас удалось увидеть за физическими вещами их настоящее начало – идеи, сколь бесконечно он презрел бы тот материальный, телесный мир, нам близкий, понятный и привычный, в котором мы живем, считая его единственно возможным.

    Поэтому задача каждого из нас – за неподлинным  увидеть подлинное, за нереальным –  действительное, за материальным –  идеальное, за контуром – настоящие  очертания, за фантомом сущего – истинное Бытие. Как это сделать? Дело в том, что человек не полностью принадлежит миру вещей. У него есть душа – сущность вечная и идеальная, она-то и связывает его с невидимым миром. После смерти тела душа отправляется именно туда, пребывает там какое-то время и при этом созерцает сами идеи и приобщается к высшему знанию. Потом она спускается в материальный мир и, вселяясь в какое-нибудь тело, забывает о своем знании. Но забыть не означает, не знать вовсе, ибо в забывании кроется возможность вспомнить. Получается, что человек рождающийся уже всё знает, но только потенциально. Ему не следует познавать с нуля и шаг за шагом приобретать знания. Он должен всего лишь обнаружить их в себе, проявить, вспомнить забытое. Поэтому познание, по Платону, – это припоминания души. Позже это воззрение получило название «теории врожденных идей». Но, несмотря ни на какие усилия, мы всё же не сможем вполне постичь идеальный мир. Хорошо, если нам откроется, хотя бы маленький элемент или фрагмент его. Ведь мы – хотим того или нет – находимся по преимуществу в мире телесном, который зол и несовершенен. Но коль скоро известно нам о Бытии прекраснейшем, то почему бы не попытаться облагородить и возвысить земную жизнь по его образцу, сделать ее более гармоничной, добродетельной и счастливой?

    Душа  человека состоит, говорит Платон, из трех частей: разумной, аффективной (или  эмоциональной) и вожделеющей. Это  сочетание в каждом случае неравномерно. Если преобладает разумная часть души, то человек – философ; если эмоциональная, он – воин; а если вожделеющая, то – земледелец или ремесленник.

    Получается, что род человеческий естественным образом распадается на три сословия, каждое из которых должно заниматься тем, к чему предопределено своей  природой: философы, как люди всеведущие и мудрые, должны управлять государством; храбрые, сильные и мужественные воины должны его защищать; а те, кто прекрасно знает, как обрабатывать землю, умеет добывать урожай и изготавливать  ремесленные изделия, должны трудиться  и кормить государство. Каждый занимающийся своим делом будет приносить мак­симальную пользу обществу, и в этом случае нас ждет процветание. Если же каждый будет делать то, что не умеет, пользы не будет никакой, а общественная жизнь станет беспорядком. Первый принцип, на котором должно строиться идеальное государство, – это разделение труда между сословиями, из которого вытекает полное отрицание демократии. Ведь она – это выборность руководящих государством людей. Как можно выбирать руководителя, недоумевает Платон. Ведь управлять должен тот, кто умеет это делать, а не тот, кто симпатичен нам и которого мы, поэтому выбираем, чтобы он управлял нами. Не выбираем же мы кормчего на корабль – судном правит умеющий это делать, а если мы посадим на корму просто нам симпатичного или даже уважаемого человека, но совершенно не смыслящего в навигации, он потопит наш корабль после первых же минут плавания.

    Вторым  принципом идеального общественного  устройства должно быть отсутствие частной  собственности, так как она –  источник всех бедствий. Если все равны, то кому придет в голову позавидовать ближнему из-за того, что у него чего-то больше, и кому надо будет бояться  соседа, который может что-либо отнять? Равенство исключает и зависть, и страх, и вражду. Из-за чего людям  ссориться и обижаться друг на друга, если все одинаковы по своему имущественному положению? Общество и  государство, построенные на естественном разделении труда и отсутствии частной  собственности, будут процветающими и счастли­выми. Так должно быть, но в действительности всё иначе: каждый делает не свое дело; руководители не умеют управлять, ввергая народ в пучину страданий, воины скверно защищают его, а земледельцы не трудятся; любой преследует личный интерес, раскалывая общественное единство; все враждуют со всеми, а в результате на земле множатся бед­ствия и несчастья. Нарисованная Платоном картина – идеал, к которому следует стремиться и по которому должно преобразовывать нашу жизнь. Как правило, учение о совершенном обществе называется утопией (в пер. с греч. – несуществующее место), потому что чаще всего идеалы на практике не осуществляются и мечты не сбываются. Таким образом, Платон создал первую в истории человечества развернутую социальную (общественную) утопию. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Заключение 

    Таким образом, проделанная работа позволяет  сделать вывод о том, что Платон – чрезвычайно крупное явление  в развитии философской мысли  древности, да и не только древности. Широта умственного кругозора соединяется  в нем с глубиной исследования и с великим мастерством литературного  воплощения идей. Соединение этих качеств  в необычайно одаренной личности обеспечило учению Платона влияние,  далеко выходящее за пределы исторического  существования Афин и древнегреческого  общества.  Уже  в  античном мире Платон надолго пережил свой век, а его учение  распространило  свое  воздействие  на огромный период с IV столетия до н. э. вплоть до падения  античного общества в VI в. нашего летосчисления.

    Влияние учения Платона  нельзя представлять как сплошную и непрерывную традицию, или «филиацию идей», переходящую  от одного философа к другому, позднейшему  по времени. Учение Платона не только очень богато содержанием, очень  сложно, но и очень противоре­чиво. Но именно поэтому оно оказывало влияние различными  своими  тенденциями.  Умы, обращавшиеся к изучению Платона и подчинявшиеся обаянию его философского гения, чер­пали из него и заимствовали разные стороны его идейного содержания – стороны, соответ­ствовавшие их собственным интересам, поискам и склонностям.

    Так как основу учения Платона составлял  философский идеализм, то совершенно естест­венно, что наибольшее впечатление Платон всегда производил на мыслителей, склонных к идеализму, т.е. тех, для которых идеализм соответствовал их преобладающему интересу или влечению. В учении Платона они видели исходную точку или образец для собственных идеалистических построений и гипотез. Как и Платон, в основе чувственного они искали сверхчувственное («умопостигаемое»), в основе относительного – безотносительное («абсолютное»), в основе преходящего – вечное, в основе становящегося, бывающего – истинно сущее. Воззрение это у различных последующих философов могло принимать самые различные формы, обосновываться самыми различными доводами, но сквозь эти различия проступала единая для всех них сущность, восходящая к идеализму автора теории «эйдосов», или «идей». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Список  литературы 

     1.  Александровский Г. Атлантида  – не легенда!: В диалогах античного  мыслителя Платона все же есть  зерно, говорящее о реальности  легендарного острова // Наука  и жизнь. – 1999. – № 9. –  С. 82-88 

     2.  Асмус В.Ф. Платон. – М.: «Мысль», 1975. – 220 с. 

     3.  Васильев В.А. Платон о благе  и добродетели // Соц.-гуманит. знания. – 2004. – № 3. – С. 155-169 

     4.  Курабцев В.Л. «Мудрейшие из людей» (Лев Шестов и античная философия) // Вопросы философии. – 2002. – № 11. – С. 184-195 

     5.  Лосев А. Эрос у Платона // Вопросы философии. – 1988. –  № 12. – С. 120-139 

     6.  Лосев А.Ф. Платон. Философская  энциклопедия, т. 4. – М., 1967г. 

     7.  Овчинников Н. Знание – болевой  нерв философской мысли (к истории  концепций знания от Платона  до Поппера) // Вопросы философии.  – 2001. – № 1. – С. 83-113; № 2. – С. 124-151 

     8.  Сафонов В.Н. Политические взгляды  Платона //Социально-политический  журнал. – 1998. – № 3. – С. 194-206 

     9.  Яковлев В.А. Философи