Философия Канта периода 1769-1771 годов

От проблем, связанных  с познанием ноуменов, переходим  к кантовской трактовке познания феноменов в 1770 году. Может ли рассудок a priori познавать феномены? Для начала надо выяснить, применимы ли вообще рассудочные понятия к предметам  чувств, и если да, то в каком смысле. В диссертации Кант проводит различие между (служебным) логическим и реальным применением рассудка: "Что же касается рассудочного познания, то прежде всего нужно заметить, что применение рассудка, т.е. высшей способности души, бывает двоякое: во-первых, реальное,  когда даются сами понятия либо вещей, либо отношений; во-вторых, логическое, когда понятия - откуда бы они ни были даны - только подчиняются друг другу, а именно, низшие высшим (по общим признакам) и сравниваются между собой по закону противоречия" (2:286). Кант подчеркивает, что в реальном применении "первичные понятия вещей и отношений и сами аксиомы даются изначально самим чистым рассудком" (2: 309), т.е. именно в этом состоит критерий реального применения. Как реализуются эти функции в применении рассудка к феноменам? Во-первых, само это применение возможно (2: 311), что, впрочем, естественно, ибо рассудочные понятия относятся к вещам вообще, а значит (косвенно) и к феноменам тоже. Важнейшая функция рассудка в этой области - логическая. Рассудок "обрабатывает" чувственные данные, сводя менее общие законы явлений к более общим (2: 287). Кант замечает, что "рефлективное познание, которое возникает от сопоставления рассудком многих явлений, называется опытом (experientia)", и что "от явления к опыту нет иного пути, как только через рефлексию согласно логическому применению рассудка" (там же). Не только опыт, но и те науки, где "первичные понятия и аксиомы даются чувственным созерцанием" (2: 309), в частности, математика (там же), связаны с логическим применением рассудка (2: 292, 309).

Но можно ли встретить случаи реального применения рассудка к феноменам?

Примером реального  применения рассудка к феноменам  служат так называемые "принципы сообразности" (principia convenientiae - 2: 318), рассматриваемые  Кантом в последнем параграфе  диссертации 1770 года. Кант насчитывает  три подобных принципа: "все в  мире происходит сообразно с естественным порядком" (2: 319), "никакая материя  вообще не возникает и не уничтожается, и все изменения в мире касаются только формы" (там же), и "не следует  принимать много принципов без  крайней необходимости" (там же). Данные положения, утверждает Кант, "опираются  на субъективные основания, но не на законы чувственного познания, а на законы рассудочного познания" (2: 318). Поскольку  эти положения имеют рассудочный  характер и, как очевидно из их содержания, применяются к феноменам - по крайней  мере, первый и второй принципы - то они действительно иллюстрируют реальное применение рассудка в мире феноменального.

В вопросе о "принципах  сообразности" есть неясные моменты, требующие уточнения. Почему Кант называет эти принципы субъективными и  считает, что они имеют рассудочное  происхождение? Возьмем для примера  первый принцип "все в мире происходит сообразно с естественным порядком". Это положение в той или  иной степени обсуждается и в  более ранних работах Канта, хотя и не называется там субъективным - в полном соответствии с цитировавшимся выше фрагментом одной из автобиографических записей Канта, где он сообщает, что  лишь постепенно обнаружил, что многие положения, считаемые нами объективными, в действительности субъективны (XVIII: 95). В развернутом виде этот принцип  представлен в работе "О единственно  возможном основании для доказательства бытия бога" (1763). Приведенные там  разъяснения позволяют отождествить данный принцип с положением "всякое событие в мире явлений имеет причину, также принадлежащую этому миру". Дело в том, что Кант определяет понятие "естественный порядок вещей" через соотнесение его с принципом причинности: сверхъестественным оказывается событие, имеющее причину вне мира опыта (1: 430).

Итак, основоположения "все в мире происходит сообразно  с естественным порядком" и "всякое событие в мире явлений имеет  причину, также принадлежащую этому  миру", эквивалентны. Второе часто  упоминается Кантом, правда в сокращенном  виде, в черновых набросках конца  шестидесятых - начала семидесятых  годов (см. XVII: 346, 372, 383).

Так почему же оно  субъективно и в каком смысле? Разбирая основоположение о причинности, Кант отмечает, что оно не может  возникнуть из опыта, т.е. быть отвлеченным  от объектов (ср. 2: 318), поскольку опыт не дает ни всеобщности, ни необходимости (в связи причины и действия), присутствующих в данном основоположении (ср. XVII: 370-371). Раз основоположение  о причинности не возникает в  результате отвлечения от объектов, оно  проистекает из субъективных источников. Кроме того, оно субъективно и  в специфическом смысле этого  термина, характерном для кантовской диссертации 1770 года - рассудок не может  обойтись без данного основоположения  в познании предметов чувств (см. 2: 319, 312).

Вопрос о том, почему Кант приписывает этому принципу (именно принципу, а не понятию причины) рассудочное происхождение, будет  рассмотрен позже. Прежде чем идти дальше, заметим, что все сказанное относительно принципа причинности справедливо  и для других "принципов сообразности".

Постараемся определить главные характеристики реального  применения рассудка к феноменам. Считает  ли Кант в 1770 году, что через "принципы сообразности" осуществляется априорное  познание мира феноменов? Иными словами, к примеру, можно ли, по Канту, a priori утверждать, что мир явлений должен быть устроен так, что каждое событие, происходящее в нем, необходимо имеет  причину, принадлежащую тому же миру явлений? Или же, хотя "принципы сообразности" возникают из рассудка, возможность  их применения, т.е. истинность, зависит  от опыта, а до опыта нельзя сказать, истинны они или нет - вернее даже не истинны, а широко применимы, ибо  никакой опыт не в состоянии до конца подтвердить их истинность. Посмотрим, что пишет Кант по этому  поводу в диссертации.

Из текста последнего параграфа диссертации мы узнаем, что "принципы сообразности" принимаются  не потому, что они считаются достоверными и a priori доказанными (2: 319), но исключительно "на том только основании, что, отказавшись  от них, наш рассудок не мог бы составить  почти никакого суждения о данном объекте" (там же). Эта особенность  оправдывает и данное им Кантом название. Они "рекомендуются нам в силу их сообразности со свободным и широким пользованием рассудка в соответствии с его особенной природой" (2: 318). Иными словами, мы принимаем "принципы сообразности" не потому, что удостоверены в их истинности (хотя не исключено, что многие по ошибке считают их самоочевидными истинами), а потому, что, отказавшись от их предписаний, мы вообще не смогли бы познавать природу. Вот что, к примеру, пишет Кант относительно одного из "принципов сообразности", согласно которому материя не может возникать и уничтожаться: "Этот постулат по указанию обыденного рассудка проник во все философские школы не потому, что он считается достоверным и a priori доказанным доводами, а потому, что если признать материю текучей и преходящей, то совершенно не останется ничего устойчивого и постоянного, что еще могло бы служить для объяснения феноменов по всеобщим и неизменным законам, а следовательно, и для применения рассудка" (2: 319-320).

Однако на основании  приведенных высказываний Канта  нельзя однозначно заключить, что в 1770 году он считает невозможным a priori доказать истинность "принципов  сообразности". В самом деле, в  диссертации Кант ведь ограничивается замечанием, что "принципы сообразности" принимаются не потому, что они a priori доказаны, а по другим причинам. Но отсюда, очевидно, нельзя сделать  вывод, что они в принципе не могут  быть доказаны. Правда - это имеет  отношение к истинности первого "принципа" - Кант дает понять, что  мы не в состоянии постичь невозможность  сверхъестественного (а значит не можем  и доказать, что в природе все  подчинено естественному порядку - см. 2: 319), но вопрос все же остается до конца не ясным. Обратимся за помощью  к кантовским рукописям периода  диссертации.

В качестве иллюстрации  вновь используем основоположение  о причинности. В одном из набросков  Кант отмечает: "[о] всех реальных основаниях и даже о самой возможности  последних [мы] узнаем только a posteriori" (XVII: 370). Реальные основания это и  есть в данном случае естественные причины (ср. 2: 72-73).

Высказывание  Канта состоит как бы из двух частей: "о всех реальных основаниях можно  узнать исключительно a posteriori" и "о  возможности реальных оснований  можно узнать только a posteriori". Первая часть имеет, по-видимому, такой смысл: если дано какое-нибудь конкретное событие, то его непосредственную причину  можно узнать только из опыта. Эта  точка зрения разделялась Кантом еще задолго до диссертации 1770 года (см. 2: 263).

Для нас сейчас гораздо более интересна вторая часть. Наиболее вероятно такое ее толкование: о том, содержат ли явления нечто  подобное принципу причинности, можно  узнать только a posteriori. Если это так, то основоположение о причинности  по отношению к явлениям действительно  не может быть доказано a priori. Впрочем, и опыт не в состоянии дать полное доказательство его истинности. Неудивительно, что Кант отказывается говорить о  подобных основоположениях в терминах истинности или ложности (XVII: 363).

Таким образом, принцип "все в мире происходит сообразно с естественным порядком" не может быть a priori удостоверен. Мы верим, что каждое событие имеет  причину, но не можем это доказать (вера, по Канту, в отличие от знания опирается только на субъективные основания - см. А 822 / В 850). Значит ли это, что Кант допускает возможность таких  событий в мире явлений, которые  не вызваны естественными причинами? Одна из черновых записей Канта гласит:  "Все, что существует, имеет причину - есть всего лишь субъективный принцип разума и [он] не имеет отношения к возможности явлений" (XVII: 385). Раз принцип причинности не имеет отношения к возможности явлений, мир явлений может быть устроен так, что все происходящие в нем события будут лишены естественных причин. Вот другие примеры, подтверждающие правильность этого вывода. В "Размышлении", получившем в семнадцатом томе Академического издания сочинений Канта номер 3971, Кант пишет: "[положение] "нечто существует без причины", указывает только на некоторое субъективное условие <т.е. на принцип причинности> и объект может быть дан в чувствах также и без него" (XVII: 370). В другом "Размышлении" Кант утверждает, что "всеобщие понятия" разума-рассудка (в этот период Кант не проводит еще четкого терминологического различения этих способностей - см. XVII: 346, 385) "не содержат форму опыта и без них всегда возможны непосредственные идеи опыта" (XVII: 373-374). К числу подобных "всеобщих понятий", конечно, относится и понятие причины. Заметим, что впоследствии, радикально изменив свою позицию, Кант все же продолжал утверждать в "Критике чистого разума", что "предметы могут, несомненно, являться нам без необходимого отношения к функциям рассудка" (А 89 / В 122). Однако при этом Кант подчеркивал, что чистые понятия рассудка составляют необходимые условия тех явлений, которые могут стать предметами восприятия (В 164-165). О "формальном" различении Кантом явлений как таковых и явлений как возможных предметов восприятия (те явления, которые не могут быть восприняты, реально не существуют - А 120) в 1769 году не может быть и речи, так что приведенные выше высказывания Канта имеют мало общего с положениями "Критики". После того, как в 1771 году Кант занял новую, "критическую" позицию, он, не имея еще в запасе упомянутой терминологической дистинкции, так выразил существо новой установки: "Форма чувственности возможна через те же самые основания, которые для познания требуются рассудку" (XVII: 580).

Рассмотренные фрагменты свидетельствуют, что  в 1770 году Кант вполне допускал, что  могут быть события в мире феноменов, не имеющие естественных причин. За несколько лет до диссертации  Кант, впрочем, прямо указывал на возможность  подобных событий в работе "О  единственно возможном основании  для доказательства бытия бога". Наиболее заметные и часто встречающиеся  нарушения естественного порядка  вещей связаны со свободными действиями человека (1: 438; нельзя смешивать это  утверждение с положениями практической философии Канта восьмидесятых  годов, так как впоследствии он утверждал, что свобода воли не противоречит естественному порядку вещей). И  хотя Кант подчеркивает, что подобные нарушения не очень хорошо согласуются  с представлением о безграничной мудрости бога (1: 439-440), сам факт этих нарушений не отрицается им (1: 438-440). Нет серьезных оснований полагать, что позиция Канта в этом вопросе  существенно изменилась в отрезок  времени, соединяющий упомянутую работу с диссертацией 1770 года.

Настало время  сделать окончательный вывод  о невозможности доказательства "принципов сообразности", в  частности, положения "все в мире происходит сообразно с естественным порядком". В самом деле, о каком  доказательстве может идти речь, если в мире феноменов возможны события, вырванные из цепей естественной причинности?

Остается уточнить статус "принципов сообразности", а также роль, которую они играют в познании. О роли этих принципов  мы уже говорили. Мы принимаем их в качестве постулатов (например, всегда ищем естественную причину для данного  события), в противном же случае эмпирическое познание природы становится для  нас невозможным (2: 319-320). Сложнее  обстоит дело с проблемой статуса  данных принципов, и для ее решения  вновь предстоит задействовать  черновики Канта периода диссертации 1770 года. Ранее уже отмечалось, что  Кант отрицал опытное происхождение "принципов сообразности" и  утверждал, что они возникают  из рассудка (см. 2: 318). Но могли возникнуть вопросы, почему Кант связывает их именно с субъективными законами рассудка, а не чувственности. Сейчас уже можно  ответить: будь "принципы сообразности" субъективными формами чувственности, все предметы чувств с необходимостью должны были бы соответствовать им, и их истинность была бы столь же очевидна, как и истинность геометрических аксиом. Между тем, Кант не только не считает данные принципы самоочевидными, но и вообще отказывается признать их истинными. Поэтому Кант и не связывает  их происхождение с чувственностью. Между тем, отношение этих принципов  к предметам чувств заслуживает  дополнительного изучения.