Философия гражданского общества

   Итак, разум подсказывает человеку естественный закон. Появляется возможность общества. Ведь закон и есть связь, которая вместе с субстанцией, т.е. самими людьми, его образует. Однако с законом появляется именно возможность общества. Это же не физический закон. Это может быть лишь совет. Им можно воспользоваться, а можно и пренебречь: человек – существо свободное. Современное правовое мышление подсказывает в этом месте такое продолжение: следовательно, для соблюдения естественного закона должна существовать принуждающая инстанция, некое средоточие силы, на много превосходящей любую частную силу. У Т. Гоббса продолжение изящнее, тоньше. Да, такая инстанция должна существовать. Но не для того, чтобы принуждать! Ее миссия – обеспечить безопасность тех, кто живет по естественному закону.

   Замечания к модели Гоббса

   1. Ответ на вопрос “каким образом надо жить?” в версии Т. Гоббса гласит: “Ищи мира и следуй ему!”. Это – основной закон жизни. Важно то, что этот закон не постулируется. Это не декларация, а вывод. Или единственный выход из тупика войны всех против всех.

   Утверждение Т. Гоббса, что естественное состояние есть состояние войны, критиковали многие – от его современников до нынешних авторов. И как – то невдомек этим критикам, что в контексте проблемы возникновения общества это утверждение имеет важное методологическое значение. Приняв состояние войны как исходное (вне- или антиобщественное) состояние, Т. Гоббс, отрицая его, получает возможность утверждать: общество – это мир между людьми, насилие и агрессия разрушает общество, принцип силы должен быть исключен из жизни (любопытно, что представление об обществе как мире между людьми фиксировано в классическом русском языке: слова “мир” и “общество” – синонимы. Например, с миру по нитке, голому рубаха). Таким образом, к Т. Гоббсу восходит одно из положений либерализма: любая теория общества должна быть теорией сотрудничества.

   2. Теоретикам либерализма импонирует  мысль Т. Гоббса о том, что  важнейшая функция государства  – обеспечить безопасность живущих  по естественному закону автономных  индивидов. Либералы идут дальше, они считают, что это и единственная функция. Ничего другого от государства не требуется, все остальное люди как частные лица сделают сами. В современных условиях отстаивать эту точку зрения все труднее. Социальное государство непрерывно расширяет свои полномочия по управлению и контролю. Это – факт, но либералы считают, что это прискорбный факт. Это означает, что все больше вопросов, касающихся жизни отдельных людей, решает узкая группа лиц – государственные чиновники. Простой пример: если повышаются налоги, к чему государство весьма склонно, то увеличивается доля общественного богатства, которой распоряжаются не частные лица или само общество непосредственно, а чиновники. Распорядятся ли они эффективнее – вот вопрос.

   3. Присмотревшись к естественному  закону и его девятнадцати  следствиям, легко понять, что реально, а не в рамках модели, за ними стоит программа общекультурного сдвига от “господства статуса к господству договора” (Г. Мейн). Это – программа реализации принципа равенства. Речь идет о равенстве людей как лиц, о равенстве в свободе, или равенстве перед законом. Это абстрактное равенство не означает равного распределения благ. Имеется в виду одинаковость общих условий жизни. Примерно так, как восхождение на вершину горы: каждый может попытаться, и для каждого, кто желает подняться, она одна. Между тем не каждый добирается до цели.

   4. В модели Гоббса вопрос о  том, как надо жить, не решается  кем–то для кого–то. У Платона  носителями разума являются философы. Они и конструируют идеальное  общество, и правят в нем. У  Т. Гоббса происходит демократизация разума – разум дан каждому, и не инстанции, более компетентной в делах отдельного человека, чем сам он. Общество и образуется при участии всех, и управляется от лица всех после общего решения о перенесении силы на отдельного человека или собрание.

   5. Абсолютность верховной власти  – это предусмотрено в учении  Т. Гоббса, сегодня неприемлема.  Ограничение полномочий становится  обязательным условием функционирования  любой властной инстанции. Так  реализуется принцип “правят  законы, а не люди”. Традиционный способ ограничения власти правительства 0 контроль над ним со стороны законодательного собрания. Далее стало ясно, что и законодательное собрание не должно иметь неограниченные полномочия. Их круг очерчивает конституция. Контроль за ее соблюдением осуществляет высшая судебная власть.

   6. Чтобы ни говорили о Т. Гоббсе  его критики, одна его заслуга  несомненна: Т. Гоббс показал,  что цивилизованность достигается  по мере того, как сила вытесняется  из социального пространства. В  качестве средства разрешения споров сила заменяется правом. Сила и право – антиподы, где кончается одно, там начинается другое. Где применяется сила, там уже нет права. Фраза К. Маркса “кулачное право – это тоже право” – сущее недоразумение. Другое дело, что применение силы неизбежно. Право обращаться к разуму человека, сила направлена на его тело, т.е. на то, что само обладает силой. Чтобы существовал социальный порядок, одного права недостаточно. В определенных обстоятельствах человеку как источнику силы, надо противопоставить другую силу. У А.С. Пушкина есть стихотворение “Золото и булат”. Оно о противоположности права и силы.

   “Все  мое”, - сказало злато;

   “Все  мое”, - сказал булат.

   “Все  куплю”, - сказало злато;

   “Все  возьму”, сказал булат.

   Первые  две строчки – взаимно исключающие заявления-претензии. Далее идет аргументация. Аргументы противоположны, как противоположны право и сила. Купить, значит получить по договору, с согласия владельца, т.е. по праву. Взять, значит захватить путем насилия, не считаясь с владельцем. Точнее, считаясь с ним как с физическим препятствием. На то и булат.

   В. Модель Роулса

   В 1971 году американский философ Джон Роулс опубликовал фундаментальный  труд “Теория справедливости”. Не многие книги становятся классикой  при живом авторе, книга Дж. Роулса по общему признанию стала таковой. Дж. Роулс прежде всего указывает на огромную роль идеи справедливости: “Справедливость есть первая добродетель общественных институтов, подобно истине в системе мышления” (2, с.38). это подобие, между прочим, заметил ранее Б. Паскаль: “Истина и справедливость – точки столь малые, что метя в них нашими грубыми инструментами, мы почти всегда даем промах”. И все-таки люди стремятся в познании к истине, а в общественной жизни к справедливости. Последнее означает, что ими осознаются необходимость в некоторых принципах, “определяющих основные права и обязанности, а также надлежащее распределение благ и тягот общественного сотрудничества” (2, с.39). Избрать эти принципы справедливости и реформировать на их основе реальное, явно несовершенное общественное устройство – вот задача, достойная разумных и нравственных людей.

   Дж. Роулс показывает, как решается эта  задача. Конечно, не в реальной жизни, а на модели. Предполагается, что  группа людей, понимающих преимущества социального сотрудничества или, как сказал бы Т. Гоббс, “преимущества жизни в обществе”, ставит перед собой задачу выбора принципов справедливости. Это – свободные и рационально мыслящие люди, “заинтересованные в защите собственных интересов”. Они хотят договорится в исходной позиции равенства о фундаментальных основах их сотрудничества. Как это делается, или как работает модель, лучше автора, пожалуй, не опишешь. Предоставим слово Дж. Роулсу. “Мы можем вообразить, что те, кто участвуют в социальном сотрудничестве, совместно одним временным актом, избирают принципы, предписывающие основные права и обязанности и определяющие распределения социальных благ… Затем, совершив выбор концепции справедливости, мы можем вообразить, что люди приступят к избранию конституции и законодательства и т.д., каждый раз приводя их в соответствие с изначально одобренными принципами справедливости” (2, с.43).

   Что же это за принципы? Их два: “первый  предполагает равенство с точки  зрения доступа к основным правам и обязанностям, а второй поддерживает социальное и экономическое неравенство. Например, неравенство с точки зрения достатка или власти справедливо только в том случае, если приводит к компенсации благ для всех и в особенности для наименее обеспеченных членов общества. Эти принципы создают основу для институтов узаконивания данного положения на том основании, что трудности некоторых возмещаются за счет большого совокупного блага… Интуитивная идея, заложенная здесь, заключается в том, что поскольку благоденствие каждого зависит от характера сотрудничества между людьми, без которого никто не может рассчитывать на удовлетворительную жизнь, то и распределение преимуществ должно осуществляться таким образом, чтобы способствовать участию в добровольном сотрудничестве каждого, включая и находящихся в худших условиях” (2, с.44-45).

   Замечания к модели Роулса

   Главная задача Дж. Роулса – обоснование  “хорошо организованного общества”. Речь идет о справедливом обществе, как оно возможно. Обобщенный ответ  на этот вопрос и дают два принципа справедливости. теория Дж. Роулса – альтернатива либерализму в его радикальном виде, тому либерализму, который в XX в. связывают с именем Ф. Хайека. Поэтому при анализе модели Роулса целесообразно сопоставить эти две теоретических позиции. Представитель радикального либерализма мог бы ответить Дж. Роулсу следующим образом: “Первый ваш принцип не нов, мы его давно провозгласили. Конечно, равенство возможностей – великая идея. Настолько великая, что второй ваш принцип просто не нужен. При равенстве возможностей неравенство не заставит себя долго ждать. Ведь оно есть следствие разнообразия человеческих способностей и усердия, а также всяких случайностей, которыми изобилует наша жизнь. Каждый достоин того, что он имеет, что ему досталось, что он заработал. К финишу всегда кто-то приходит первым, а кто-то последним. Если все соблюдают правила соревнования, справедливость здесь ни при чем”. “Нет не всякое неравенство допустимо в справедливом обществе”, - возразил бы Дж. Роулс. Если неравенство не служит на пользу аутсайдеров в жизненном соревновании, мы не можем считать такое общество справедливым. Когда же большие блага, заработанные немногими людьми, создают основу для улучшения положения не столь благополучных, мы продвигаемся в сторону справедливости всеми, включая аутсайдеров.

   Дж. Роулс смягчает радикальный либерализм, он оправдывает социальное государство. Напряженность в обществе необходимо снимать до того, как в дело вступит полиция. Для устойчивого существования общества желательно, чтобы каждый сознательно и добровольно участвовал в сотрудничестве. Даже тот, кто находится в худшем положении, кто проиграл. Чтобы и очень состоятельный человек и самый бедный могли бы сказать: да, мы живем в справедливом обществе. Радикальный либерал называет такие рассуждения “конструктивистскими”. Имея в виду вторжение планирующего разума в естественную эволюцию, которая происходит в социальной сфере, не прекращаясь ни на один день. Не изобретайте новую мораль, лучше той социальной регуляции, которая спонтанно и непредсказуемо складывается в ходе эволюции, ничего не придумаешь, предупреждает радикальный либерал. Ф. Хайек отозвался о теории дж. Роулса так: “Мир Роулса никогда не мог бы стать цивилизованным… В таком мире мы были бы лишены тех сигналов, которые одни только и могут указать каждому из нас, что следует предпринять, чтобы через тысячи изменений в условиях нашей жизни поддерживалось течение потока производства и, по возможности, его возрастание” (3, с. 131).

   СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ТРЕХ МОДЕЛЕЙ

   Можно сказать, что все эти три автора – Платон, Т. Гоббс и Дж. Роулс, заняты формированием общества. Разумеется, не практически. Они – теоретики, их задача – выявить правила поведения, приняв которые внеобщественные люди станут хорошо организованным обществом. Все три автора отвечают на вопрос “каким образом надо жить?”.

   1. Все они начинают рассмотрение  с “нулевого уровня”. Они заставляют людей, так сказать, уже собравшихся, и, следовательно, доставивших субстанцию общества, но еще не принявших правила поведения как формы связи между собой. Поэтому эти “собравшиеся” люди еще не общество.

   Сегодня мы понимаем, что “нулевой уровень” – это абстракция, что наши авторы занимаются логическим экспериментированием, и что речь идет не об исторической реальности. Это понимал уже Д. Юм, называя естественное состояние  “философской фикцией”. Но, по видимому, не все так просто, если наш современник Дж. Роулс счел нужным заметить: “Исходную ситуацию, безусловно, не следует расценивать как некую историческую реалию и, тем более, как примитивные культурные условия. Это – чисто гипотетическая ситуация, необходимая для выведения определенной концепции справедливости” (2, с.43). между тем Т. Гоббс был уверен в том, что естественное состояние – это и историческое, а не только логическое, начало, т.е. не только начало в теории, но и подлинное начало общественной жизни. “Примером этого состояния, - пишет Т. Гоббс, - в наше время могут служить американцы (имеются в виду американские индейцы), а в древние времена – прочие народы, ныне уже цивилизованные и процветающие, а когда-то немноголюдные, дикие, кратковечные, бедные, грязные, лишенные в своей жизни всех тех преимуществ и радости, которые дают людям мир и жизнь в обществе” (1, с.291). В этих словах выражена столь близкая европейцу идея прогресса. Когда мы называем наших древних предков “пещерными людьми”, мы представляем дело так же, как Т. Гоббс. И правила, обеспечивающие людям цивилизованную жизнь, представляются как фундаментальные ценности.

   2. Принципиально различны связи,  конструирующие общество в модели  Платона и в двух других  моделях. Связь типа болта и гайки – вот что у Платона. Болт сделан под гайку, а гайка под болт. Здесь организмическая связь, ни о какой автономии болта и гайки не может быть речи. Другая аналогия – половое различие между мужской и женской особями и семья как биологически целостная система. Элементы такого рода  взаимозависимы морфологически и функционально. Эта техническая и биологическая связь мыслится Платоном по отношению к обществу. В моделях Т. Гоббса и Дж. Роулса индивиды автономны и являются функционально неопределенными. В этом они равны. Что они будут делать, какие связи установят между собой далее – вопрос открытый и малосущественный. Единство, или то, что можно назвать общественным целым, достигается здесь связью идеальной: автономные индивиды принимают обязательные для каждого правила поведения. Это имел в виду Эдмунд Берк, заметив: “…общество, по сути дела – это договор”. По-видимому, еще точнее будет характеристика этой связи как духовной. Можно предложить для пояснения такой образ. В какой-то порт съезжаются люди, чтобы совершить длительный круиз на теплоходе. Когда они поднимаются на борт, - они уже общество, но только в том смысле, что их объединяют общепринятые правила поведения. Когда же через, скажем, месяц те же люди стоят перед трапом, чтобы покинуть теплоход, они суть общество уже в ином смысле – в смысле духовной общности. Впрочем, такой исход не обязателен.