Человек в философии Древнего Востока

  Не  менее многообразны и методы достижения мокши. Некоторые из последователей шиваитского и тантристского культов считали, что для освобождения от дурной кармы и достижения мокши следует совершать ритуалы жертвоприношений (не только животных, но и людей). Такая точка зрения, конечно, нетипична. Путь к мокше обычно пролегает через тяжелую работу по самосовершенствованию.

  Вначале — следование общепринятым нормам морали, включенным в кодеке поведения, предусмотренный соответствующим вероучением. (Для индусов таковым являются «Законы Ману», сложившиеся во II в. до н.э. — II в. н.э.) Далее — отречение от земных страстей, искушений.

  Совершенство  видится в способности познать  свое истинное "я", тождественное Атману. В «Дхаммападе» (одном из самых популярных буддистских текстов) говорится, что бхикшу, т.е. нищенствующего отшельника, посвященного в духовный сан буддиста, "называют спокойным, если его тело спокойно, речь спокойна, ум спокоен, если он сосредоточен и отказался от мирских благ. Сам себя побуждай, сам себя проверь. Такой бхикшу, следящий за собой, сосредоточенный, будет счастливо жить. Ибо ты сам себе господин, ибо ты сам себе путь...".

  Путь  аскезы и мистического поиска предложен  в наиболее развернутом виде в буддизме. Бытие, эмпирический мир, рассматривается буддистами как безначальное волнение истинно-сущего. Таким образом, оно не является следствием падения, греха, требующего искупления, но есть безначальное страдание истинно-сущего. Бытие и есть страдание, они тождественны друг другу.

  Истинно-сущее  разложено на бесконечное число дхарм, каждая из которых испытывает свою долю страдания. Доля эта находится в зависимости от кармы, содеянного в прошлом рождении: каждая данная единичная жизнь связана с предыдущей, в коей следует видеть и причины того, что она страдает именно так, а не иначе. Происходит это вследствие того, что единичная жизнь представляет собой не что иное, как временное сочетание безначальных и бесконечных составных частей, это как бы лента, сотканная на определенном отрезке времени из безначальных и бесконечных нитей. Жизнь тем самым — это некий узор, смерть же — распадение узора, распутывание нитей и соединение их в Ленту с новым узором.

  Чтобы освободиться от страдания, надо положить конец процессу переплетения нитей, или, используя другую излюбленную буддистами метафору, вырваться из водоворота бушующего океана бытия. Путь совершенствования состоит в том, чтобы, выйдя из замутненного потока бытия, стать прозрачной каплей, свободной от волнения, помутнения. Спасенными являются те, кому удалось выйти из пучины помрачнения, их называют бодхисаггвами, буквально — "существами, чья сущность есть просветление". Бодхисаттвы суть те, кто, будучи близок к обретению полного покоя на "берегу" бушующего океана бытия, тем не менее добровольно отказывается от этого блага и даже возвращается в пучину, дабы помочь другим выбраться из нее.

  Помимо  бодхисаттв признаются и наиболее совершенные  существа, окончательно "приставшие к берегу" и находящиеся в вечном покое -   это будды ("просветленные").

  Наставляя на путь совершенствования, буддизм учит: Пересекая поток существования, откажись от прошлого, откажись от будущего, откажись от того, что между ними. Если ум освобожден то что бы ни случилось, ты не придешь снова к рождению и старости... Он достиг совершенства, он бесстрашен, и у него нет желаний; безупречный, он уничтожил теорию существования: это его тело -   последнее".

  Восхождение по Пути совершенствования завершается  состоянием нирваны. Понятие нирваны получало уточнение и развитие по мере роста влияния учения Гаутамы. Однако именно потому, наверное, что это некая идеальная цель, желаемая, но практически если вообще и доступная, то лишь единицам избранных; понятие нирваны фактически так и не было никогда уточнено до сведения к какой-либо одной дефиниции. Значение слова "нирвана" полифонично: затухание, угасание, успокоение и т.д.

  Многозначность  понятия нирвана отражает не только сложность передачи отождествляемого с ним психологического состояния. В неопределенности "конечной" цели огромный позитивный смысл: "Путь совершенствования" бесконечен, он побуждает к развитию всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу,

  И еще многозначность указанного понятия  свидетельствует о разнообразии функций, которые играет мистическая аскеза в обществе. В ней выражена неудовлетворенность мироустройством и содержится вызов общественному порядку, но она же может демонстрировать смирение, проявляющееся в "бегстве" от жизни. Ей присущ пессимистический настрой по поводу возможности изменения мира к лучшему и в то же время — оптимистическая вера в достижимость спасительного единения с Абсолютом. Мистическая аскеза свидетельствует об эгоизме, рассчитывающем на индивидуальное освобождение от страданий, но она же демонстрирует высшую степень альтруизма: отказ от земных благ, жертвенность служат для других примером бескорыстия, постоянным укором стяжательству, низким страстям.

  Миро- и жизнеотрицание нередко оказывается  отрицанием лишь мира зла, но не жизни  как таковой. Напротив, в постоянном стремлении к самосовершенствованию, в неустанном поиске Истины проявляется подлинное утверждение жизни как вечно изменяющегося процесса, потока нескончаемых перемен. 

ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕГО КИТАЯ

  Конфуцианское учение о человеке 

  Древнекитайский мыслитель Кун-цзы (Конфуций – 551–479 до н. э.) жил в эпоху, когда вопросы стабильности государства вышли на первый план. Как правильно управлять государством, чтобы сохранить в нем неизменный порядок? Вот что волнует Конфуция в первую очередь. Человек интересует его не сам по себе, а как часть иерархии, где он занимает определенное место. Поэтому учение о человеке неотделимо от учения об управлении государством. Цель конфуцианского учения о человеке – показать, как должен вести себя человек в различных ситуациях, т. е. учение имеет ярко выраженную практическую направленность, а теоретический аспект является подчиненным: обосновать вечность и неизменность рекомендуемых правил поведения и отношений между людьми. Достаточно познакомиться с произведением «Лунь юй» (Беседы и высказывания), которое все исследователи считают наиболее достоверным выражением взглядов Конфуция, чтобы убедиться, что для него нет проблемы человека, а есть набор практических советов, которые подает учитель (цзы) Кун, отвечая на вопросы.

  Мировоззренческую основу учения о человеке Конфуций не обсуждает. Кун-цзы предлагает свои рекомендации, исходя из традиционных китайских взглядов на устройство мира. Из контекста его высказываний становится понятно, что человека он рассматривает как оса бый предмет природы, подчиняющийся ей, но и умеющий, ей противостоять. Это объясняется срединным положением человека относительно Неба и Земли: с одной стороны, человек вписывается в мироздание, составляя с ним единое целое и выступая связующим звеном между Небом и Землей, а с другой – человек занимает в мироздании уникальное место, позволяющее ему соотнести себя как с Небом, так и с Землей.

  Традиционные  для китайских мировоззренческих  систем категории – дао (истинный путь) и дэ (одаренность) – также используются в «Лунь юй» без обсуждения и дополнительных комментариев. Вообще Конфуций предпочитал не заниматься вопросами мироздания и мировоззрения, в частности, отказывался высказываться о духах, сосредоточившись на учении о правильном поведении.

  Обсуждать вопрос о природе человека, как свидетельствует «Лунь юй», Конфуций избегал, ограничившись расплывчатым высказыванием: «По своей природе (люди) близки друг другу; по своим привычкам (люди) далеки друг от друга».

  Эту фразу можно истолковать в  демократическом духе, допуская, что Конфуций признает естественное равенство людей. Такое допущение подкрепляется еще одним высказыванием Конфуция: «В (деле) воспитания нельзя делать различий между людьми». Однако большинство фрагментов «Лунь юй» опровергает такое предположение. Конфуций четко разграничивает людей, обладающих различным социальным статусом в зависимости от моральных качеств, которым он приписывает надчеловеческое, вселенское значение и тем самым утверждает неизбежность и незыблемость социального расслоения.

  Эти качества составляют пять взаимосвязанных  начал, или постоянств: «жэнь» — гуманность, человечность, человеколюбие; «синь» — искренность, прямота; «и» — долг, справедливость; «ли» — ритуал, этикет; «чжи» — ум, знание. Все начала опираются на знания в конфуцианском смысле. Имеются в виду не теоретические знания, а знание правил поведения с обязательным применением их на практике. Отсюда вытекает, что отождествлять конфуцианскую ученость с книжной премудростью не совсем справедливо. Хотя в конфуцианстве авторитет мудрецов  древности   и   изложенного ими учения был всегда высок, на первый план выходит правильное поведение, а не знание само по себе Ценность знания в том, чтобы способствовать правильному поведению.

  Применяются конфуцианские знания по правилам этикета, без которых их использование не будет «правильным», а человеческое поведение окажется нерегулируемым. Задача воспроизведения норм возлагается на самого человека: «Сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, – это и есть человеколюбие... Осуществление человеколюбия зависит от самого человека, разве оно зависит от других людей?» Так гуманность связывается с ритуалом, причем человек должен приложить определенные усилия, чтобы преодолеть себя, включиться в систему отношений, регулируемых правилами этикета, и добиться того, чтобы дальше проявлять себя наилучшим образом без дополнительных усилий, т. е. стать «благородным мужем» (цзюнь-цзы).

  Все это указывает на необходимость  воспитания, предусматривающего деятельное участие в нем самого человека, его стремление стать воспитанным. Но это не означает отказа от естественности. Скорее речь идет об уравновешенности того и другого, ибо естественность обеспечивает проявление искренности: «После того как воспитанность и естественность в человеке уравновесят друг друга, он становится благородным мужем».

  Как же увязываются между собой положения  Конфуция о близости людей по природе, о необходимости определенных действий, чтобы стать благородным мужем, и социальной иерархией в зависимости от моральных качеств? Логично допустить, что каждый человек способен стать благородным мужем. Но как быть тогда с неизменным социальным расслоением?

  Дело  в том, что природа человека в  китайской традиции включает в себя как бы два уровня: врожденные качества и способность к самосовершенствованию. Человеку мало обладать некоторыми качествами, надо еще уметь их применить, сконцентрировав волю и регулируя свое поведение.

  По-видимому, Конфуций имеет в виду именно такую  трактовку природы человека. Тогда становится понятным, как при сходстве врожденных качеств люди оказываются представителями различных слоев, определяемых моральным статусом.

  Поскольку способности людей регулировать свое поведение признаются различными от природы, каждому слою предъявляются особые требования и предписываются различные правила поведения. Конфуций связывает общественное положение человека не с богатством или знатностью, а с его моральной характеристикой.

  Низкий  человек не обладает должным знанием, поэтому его поведение не регулируется этикетом. «Кун-цзы сказал: «Благородный муж боится трех вещей: он боится веления неба, великих людей и слов совершенно-мудрых. Низкий человек не знает веления неба и не боится его, презирает высоких людей, занимающих высокое положение; оставляет без внимания слова мудрого человека»6. Низкий человек оказывается негуманным, т. е. неспособным правильно вести себя с людьми. «Есть благородные мужи, которые не обладают человеколюбием, но нет низких людей, которые бы обладали человеколюбием». Гуманность остается прерогативой благородного мужа, способного и обязанного поступать надлежащим образом: иначе все дела расстроятся.

  На  благородного мужа Конфуций возлагает  ответственность за поддержание порядка в Поднебесной. Исходя из этого, особое значение Конфуций придает описанию правителя, для которого гуманность превращается в умение разбираться в людях, отличать достойных от недостойных и управлять ими, подавая хороший пример. Отвечая на вопрос о том, следует ли убивать людей в целях улучшения управления государством, Конфуций заявил: «Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа (подобна) ветру; мораль низкого человека (подобна) траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер».

  Конфуций  не объясняет, откуда берется достойный  правитель. По всей вероятности, он считает его таким же проявлением всеобщей закономерности, как и любую вещь в природе. Из контекста ясно, что подобный талант нельзя сформировать, но его можно выявить, чтобы человек, обладающий им, занял подобающее место в государстве. Отсюда своеобразие системы экзаменов на должность,  предусматривающих  лишь  отбор  наиболее достойных, но не воспитание или обучение их

  Правитель может стать благородным мужем если соответствует определенным требованиям. При этом Конфуций подчеркивает, что власть должна находиться в руках верховного правителя, «сына Неба», а не сановников, ибо он несет ответственность за поддержание естественного хода вещей, что и обеспечивает государству стабильность. «Когда в Поднебесной царит дао, ритуал, музыка, (приказы) на карательные походы исходят от сына неба... Когда в Поднебесной царит дао, то правление (уже) не находится в руках у сановников. Когда в Поднебесной царит дао, то простолюдины не ропщут». Идеальное правление находится в зависимости не от того, какие государственные мероприятия осуществляет правитель, а оттого, что представляет он собою и как себя ведет: «Если личное поведение тех, (кто стоит наверху), правильно, дела идут, хотя и не отдают приказов. Если же личное поведение тех, (кто стоит наверху), неправильно, то, хотя приказывают, (народ) не повинуется». В идеале такая форма правления не связана с преднамеренными действиями. Управление осуществляется как бы само собой.