Античная философия мифологии

В эпоху Просвещения  проблематика философии мифологии  оказалась теснейшим образом  связана с философско-теоретическими реконструкциями основных качественных этапов исторического процесса. Важнейшим из таких этапов является тот, который разграничивает первобытность с цивилизацией. Понятие цивилизации также возникает в XVIII в.

Этот термин должен был отражать не множество  конкретно-исторических этнически разнообразных обществ, а некий общеисторический культурный рубеж, отделяющий высший этап развития общества.

Развитие понятия  цивилизации шло рука об руку с  развитием представлений о своеобразии  мифологического сознания, его отличии  от сознания цивилизованного человека. По мере накопления этнографических данных о жизни и культуре «дикарей» возрастало число свидетельств того, что первобытные народы действительно верили в прямой смысл того, о чем повествуется в мифах. Никакие аллегорические смыслы первобытный человек не вкладывает в свои мифы, миф вовсе не сознательное иносказание. Просто первобытный человек, человек дописьменной эпохи обладал совершенно иным сознанием, мышлением, чем человек цивилизованный. И, соответственно, мифология должна быть понята в связи с особенностями ранних исторических типов сознания. Так идея развития постепенно проникала в философия мифологии. При этом аллегорическая трактовка мифа, базировавшаяся на представлении, что сознание всех времен и народов одно и то же, абсолютно исчерпала себя.

Появляется толкование мифологии как исключительно  субъективных, лишенных всякого исторического  смысла продуктов человеческой фантазии, в которой усматривали результаты человеческого невежества или целенаправленного  обмана наивных. Просветители подчеркивали, что мифы – это в первую очередь орудие произвола власти. Новоевропейская философия мифологии усматривала основания мифотворчества в трудностях познания мира, в способности человеческого сознания к воображению, продуцированию иллюзорных форм сознания (мифов, заблуждений), которые необходимы для выполнения властно-волевых, идеологических функций в обществе.

Вместе с тем  получает распространение религиозная  трактовка мифотворчества. Если просветители усматривали в мифотворчестве проявления избытка воображения, то сторонники христианства видели в мифотворчестве недостаток воображения. С этой точки зрения в древности люди чувствовали необходимость в верховном Божестве, Правителе и Творце всех вещей, чувствовали свою зависимость от него, но воображение человека было еще слабым и не могло представить себе и выразить всю безмерную божественную Мудрость.

Гете видел  в мифе первую, исходную форму выражения  творческих возможностей неудержимой  человеческой фантазии. В первобытное  время такая созидательная бурная фантазия захватывала все стороны человеческого духа. Впоследствии, по мере развития понятийного мышления, несущего в себе разрушительные начала, творческие возможности фантазии иссякли, и человек стал выражать свое понимание мира не в фантастических образах богов, а в понятиях. Миф есть поэзия. Не миф содержит в себе историю в виде аллегорий, иносказаний, а сама история содержит в себе миф как свой переходящий, но очень важный элемент. Миф самоценен как выражение прекрасного; он создается гением, который подражает не природе, а ее активности.

«Итак, в просветительском рационализме сложилась и такая  интерпретация сущности мифологии, в которой она рассматривалась  как выражение поэтической фантазии древних»¹⁰.

IX Романтические и рационалистические трактовки мифологии

Вторая половина XVIII в. ознаменовалась накатом очередной  волны ремифологизации культуры. По мнению романтиков человек включен  в мир прежде всего эмоционально-чувственно, а не рационально-рассудочно. Человек  стремится не сколько к тому, чтобы познать, осознать, объяснить мир силой своего разума, сколько к тому, чтобы прочувствовать и пережить свое отношение к миру. Аффективно-чувственное отношение к бытию, противостоящее рассудочно-рациональному, реализуется не наукой, а искусством.

Романтизм пытается поставить знак равенства между  искусством и жизнью.

«Герои романтиков – это борцы. Но они борются  в одиночку. Выражая такое жизнеощущение, Байрон писал:

Один я в  мире средь пустых

Необозримых вод;

Зачем мне думать о других?

Кто обо мне  вздохнет?

Романтической герой-одиночка борется до конца. Его  главным оружием является сила духа, воля, несокрушимая уверенность в  победе добра над злом, а важнейшей опорой силы духа – любовь»¹¹.

Романтики видели в мифе проявления мудрости народа. Античная мифология представлялась романтикам всего лишь как первый и робкий и несовершенный шаг на пути познания существа бесконечного. Древняя мифология всегда оставалась хаосом прекрасных мифологических фрагментов и элементов. Универсальную, целостную, всеобъемлющую мифологию еще нужно создавать! Трепетное отношение романтиков к античной мифологии сочеталось с их верой в возможность ее воскрешения. Их эстетический идеал был выражен в лозунге: «Назад к мифологии!».

Зачем нужно  возражать мифологию? По мысли романтиков, это необходимо для того, чтобы возродить умолкающую, утомленную в постоянной борьбе с рассудком силы воображения.

Следует подчеркнуть, что романтизм представлял собой  пеструю картину философских, литературных, искусствоведческих программ, идеалов, образов. Различными были у романтиков и отношения к мифологическим образам и сюжетам. Наряду с интересом к античной мифологии в романтизме была сильна и противоположная тенденция – идеализация богоборческих настроений.

Усилиями романтиков было выяснено, что мифология есть закономерная бессознательная форма человеческого духа, порождаемая на первичной стадии истории, которую неизбежно проходят все народы в своем историко-культурном развитии. Она выполняет особые функции в таком развитии и выражает некоторые глубинные смыслы истории. Все это означает, что через мифологию можно проникнуть в фундаментальные закономерности исторического развития общества и человека, приоткрыть некоторые завесы над тайнами истории.

В области философии  мифологии романтиками были созданы умозрительные концепции, согласно которым общечеловеческие истоки мифологии и религии следует искать в Индии. Миф – это выражение божественного откровения, и первыми его получили люди в Индии. Именно из Древней Индии мифология распространилась на Европу.

Представителем  рационалистического подхода к  изучению мифологии можно выделить Гегеля – немецкого философа. Интерес  Гегеля к античной мифологии сложился еще в ранний период его творчества. Гегель обращается к проблемам мифологии  и философии религии, в эстетике, т.е. в ходе анализа сферы абсолютного духа, который, по его мнению, развивается от чувственного созерцания (искусства), к форме представления (религия), а далее – к понятийному мышлению (философия). Гегель исходил из того, что миф является закономерной фазой развертывания абсолютного духа. Мир становится у него не формой субъективного произвола или иллюзии, заблуждения, а простейшей формой постижения истины. Мифы рождаются на основе природного созерцания и сами являются источниками поэзии.

Миф – это, для  Гегеля, прежде всего форма чувственно-образного  постижения мира. Мифология Гегеля – пройденная ступень в истории  саморазвития абсолютного духа, мифология  уже давно преодолена другими, высшими  формами сознания (религии). Эта сторона гегелевских воззрений была целиком заимствована – через младогегельянство – марксизмом.

Младогегельянцы ввели в теорию мифа два кардинальных допущения. Первое из них состоит  в том, что Бог не нуждается  в чуде, поскольку чудеса не возвеличивают  Бога, а принижают его. Признать чудо – значит, предположить, что Бог, творящий чудо, а иногда, в известные моменты, оказывается не абсолютным, а ограниченным временем существом, тогда как деятельность Бога должно понимать как вечный, непрерывный, себе равный акт, проявляющийся в мире в ряде отдельных и последовательных божественных актов. Откуда же тогда в Священном Писании столько упоминаний о чудесах, совершенных Богом?

Это требует  второго предположения: чудесные элементы Священного Писания являются продуктами мифологически-поэтической переработки истории реального человека – Иисуса Христа. По мнению Штрауса, все эти чудеса – продукты деятельности коллективной мифологической мысли одной крупной религиозной общины, включавшей в себя и бессознательное поэтизирование, и сознательное поэтическое творчество. В евангельском мифе некая религиозная община во много бессознательно выразила свои верования, свои коренные идеи, свое мироощущение, в котором нашлось место и чуду.

Штраус считал, что реальный Иисус умер на кресте и был похоронен вместе с преступниками. Но он еще до своей казни пробудил в своих учениках пылкую и беззаветную веру в его воскрешение, и поэтому в образно-художественном сознании религиозной общины сын человеческий превратился в Сына Божия. Некий реальный человек сумел настолько внедрить в народное сознание идею человеческого совершенства и своим поведением придал этой идее настолько значимый авторитет, что это позволило заложить основы мощной истинной религиозной системы.

Таким образом, рационалистически-ориентированная философия мифология в лице Штрауса и других младогегельянцев окончательно разрушало и устраняло последнее убежище мистифицированной христианской мифологии – Священное Писание.

X Становление философии мифологии в России

Сказка ложь, да в ней намек!

Добрым молодцам урок.

А.С. Пушкин

Принятие письменности в связи с принятием христианства, резкое противостояние языческого и  христианского полюсов, длительный накал религиозной борьбы, взаимное отторжение, то обстоятельство, что  поиск форм взаимопонимания осуществлялся лишь в самой незначительной степени, привели к тому, что славянская мифология не оставила после себя значительных письменных и литературных памятников. А ее немногочисленные остатки, фольклорные продолжения и другие явления народной культуры относились к области языческих пережитков и вплоть до конца XVIII в. не стали предметом систематического изучения, не попали в поле зрения научно-философского анализа.

«Первые попытки  представить историческую эволюцию язычества появляются в древнерусской культуре XI – XII вв. Наиболее удачная попытка содержится в «Слове об идолах», которое представляет собой комментарий греческого текста поучения Григория Богослова на праздник крещения, направленного против античного язычества с его жертвоприношениями и обрядами, составленный неизвестным русским книжником XII в»¹². Русский книжник выделяет четыре этапа славянского язычества:

1) эпоха палеолита,  время разделения духов на  злых и добрых;

2) эпоха неолита,  время земледельческих культов  плодородия;

3) культ Перуна, бога грозы, молний и грома,  ставшего божеством войны и  покровителем князя и его дружины  в эпоху становления древнерусской  государственности; 

4) принятие христианства  отодвинуло язычество на окраины  государства. 

В XV в. волна южнославянского влияния занесла на Русь легенды Троянского цикла, романы об Александре Македонском и др. В народной массе, в среде низшего и среднего духовенства образы античной мифологии вплоть до XVIII в. трактовались как изображения языческих и бесовских сил. В XVII – XVIII вв. происходило немало варварских погромов античных статуй. Ситуация кардинально изменилась лишь в Петровскую эпоху. Античная мифология стала буквально навязываться русской культуре. В Греко-римской мифологии усматривали и необходимое условие, и один из главных признаков европеизации страны.

Мифологические  образы рассматривались Петром как  наиболее характерные символы императорской  власти, как средство выражения ее значимости и силы. В мифологические одежды облекался не только парадный фасад императорской власти, но и повседневно-бытовая жизнь представителей правящей элиты.

Петровские церковные  реформы, усиление роли и влияния  государственной идеологии на церковную  жизнь, смена большей части церковных  иерархов выходцами из Юго-Западной Руси, из Украины (которая была ближе к западной культуре и усвоила западное отношение к мифологии) привели к тому, что в религиозной литературе не только допускалось, но и поощрялось свободное употребление наряду с христианскими античных мифологических образов. В этом усматривали признак осовременивания норм и требований религиозно-церковной жизни.

Во второй половине XVIII в. волна европейского мистицизма принесла в Россию романтизм.

Итак, в XVIII в. античная мифология стала значимым достоянием отечественной культуры, выполняла в ней религиозные, культурные, идеологические, образовательные и воспитательные функции. В это время античная мифология стала также образцом, по которому отмеряли и под который подгоняли накапливающиеся эмпирические данные о славянской мифологии. В античной, Греко-римской мифологии долго усматривали тот канон, по которому должна быть построена и наша собственная, славянская мифология.