Естествознание в системе материальной и духовной культуры человечества.

4. Субъективно-ценностные аспекты научного познания

Процесс познания, конечно, есть мысленное, логическое движение к сущности объекта и в данном отношении логика познания диктуется логикой объекта. Но дискурсивное движение, нацеленное на объект, усложняется постоянно включающимися в познание актами оценок, помогающими или, наоборот, затрудняющими познавательный процесс. Когнитивное (от cognitio - знание, познание) оказывается связанным с "ценностным", как и с "практическим". Процесс познания всегда сопряжен с оценками.  

Уже при  конкретно-чувственном познании объектов происходит их сопоставление, сравнение и выделяются сходные или, наоборот, несходные их признаки, свойства. В еще большей степени эти операции совершаются при создании абстракций. Здесь сознание индивида, подобно автоматическому устройству, регистрирует то, что имеется в самих предметах и процессах независимо от отношения к ним субъекта. Это - тоже оценка, но целиком определяемая объектами, наличием у них общих и специфических признаков, данных "от природы", независимо от индивида. От последнего исходит активность, формирующая чувственные представления или понятия. Но даже здесь при сугубо объективном на первый взгляд подходе, обнаруживается (и этого момента мы уже касались), что субъект выделяет то, что ему "нужно", что ему "важно", "интересно" и т.п. Такого рода оценки направлены не столько на объект, сколько на самого индивида, его потребности, духовные запросы. Они выражают отношение человека к объекту, его свойствам. В познании эти оценки сливаются с "объектными", но их можно и нужно отчленять, поскольку они специфичны и выражают новую сторону в отношении субъекта к объекту. Они неразрывно связаны с ценностями человека, с ценностным отношением человека к объекту.

Поясним смысл  понятия "ценность".

"Ценность" - это (см.: Дробницкий О. Г. "Ценность" // "Философская энциклопедия". Т. 5. М., 1970. С. 462) понятие, обозначающее, во-первых, положительную или отрицательную значимость какого-либо объекта, в отличие от его экзистенциальных и качественных характеристик (предметные ценности), во-вторых, нормативную, предписательно-оценочную сторону явлений общественного сознания (субъектные ценности). К предметным ценностям относятся: естественное благо и зло, заключенные в природных богатствах и стихийных бедствиях; потребительную стоимость продуктов труда (полезность вообще); социальные благо и зло, содержащиеся в общественных явлениях; прогрессивное или реакционное значение исторических событий; культурное наследие прошлого, выступающее в виде предметов богатства современников; значение научной истины; моральные добро и зло, заключенные в действиях людей; эстетические характеристики природных и общественных объектов и произведений искусства. Субъектные ценности: общественные установки, императивы и запреты, цели и проекты, выраженные в форме нормативных представлений (о добре и зле, справедливости, прекрасном и безобразном, о смысле истории и назначении человека, идеалы, нормы, принципы действия).

Прежде  всего очевидно, что такие явления, как, например, зло, социальная несправедливость или политическая реакционность, - не ценности. Вряд ли правомерна их трактовка в качестве "ценных", "полезных" с точки зрения личностной (хотя для отдельных лиц это может быть выгодным и полезным) и с точки зрения социального прогресса. Нельзя всякую значимость интерпретировать как ценность. "Ценность есть положительная значимость или функция тех или иных явлений в системе общественно-исторической деятельности человека. Этим самым мы ограничиваем сферу ценности, понимая ее как одну из форм значимости. Явления, играющие отрицательную роль в общественном развитии, могут интерпретироваться как отрицательные значимости... Ценностным является все то, что включается в общественный прогресс, служит ему" (Коршунов А.М. "Диалектика субъекта и объекта в познании". М., 1982. С. 107 - 108).

Второе  соображение связано с вопросом: правильно ли будет выдвигать  предметные ценности на передний план, полагая, что, например, продукты труда (товары) основополагающи, "первичны", а представление о назначении человека как субъектной ценности - производно? По нашему мнению, отношение между этими группами ценностей нужно перевернуть, считая, например, материальные ценности производными от ценностей человечески-жизненного плана. На наш взгляд, убедительна трактовка данного момента И. С. Нарским. По его мнению, материальные блага являются лишь средством движения к подлинным ценностям. Подлинные же, главнейшие ценности - это человек, счастье человека, свобода, добро и т.п. "То, что двусмысленно именуют материальными "ценностями", - замечает он, - не есть аксиологические ценности. Они только средства реализации ценностей в собственном смысле слова, но совершенно очевидно, что их оценка людьми определяется, в частности, характером переживаемых людьми собственно ценностей, которые воздействуют на отношение людей к земле, станкам, машинам, вообще к средствам производства" ("Диалектическое противоречие и логика познания". М., 1969. С. 214) Хотя И. С. Нарский и заострил здесь момент "неаксиологичности" средств производства и материальных ценностей, однако из того же рассуждения видно, что он признает за ними ценностную сторону, идущую от человека, от его ценностных идеалов.

Во всех случаях познание и переоценка взаимосвязаны. Нередко возникают ситуации, когда  познание предмета в определенной степени  осуществляется, а выявление значимости предмета для практики отсутствует. Такая ситуация складывалась, например, с открытием новых химических элементов до момента их практического освоения. Но и здесь находились ценностные аспекты (например, такие открытия способствовали дальнейшей разработке химической теории). Практическая же ценность, или полезность, выявлялась позже. В этом смысле оценка "отстает" от познания.

Взаимосвязь познания и практики может носить различный характер в зависимости  от характера оценки самого знания. Знание может оказаться деформированным под влиянием практики (например, политической) и соответствующих оценок. "Полезность" и "истинность" могут не совпадать друг с другом. Искажение знаний может происходить в целях достижения победы над противником, оправдания собственных действий, ради завоевания или удержания власти и т.п. Полезное на практике зачастую чревато разрушением научного познания и гуманистических ценностей.

Рассмотрим  теперь роль ценностей и оценок в  познании, причем для анализа возьмем  один из видов познания - естественнонаучное; основные моменты и механизмы взаимосвязи ценностей и естественнонаучного знания идентичны другим видам познавательной деятельности.

Для ученых в качестве непосредственных внутринаучных  ценностей выступают познавательная информация, имеющаяся в соответствующей области знания, истинное ее содержание, научная картина мира, стиль научного мышления, методы, методики проведения эксперимен-товит.п. Помимо этого имеются другого рода ценности - вненаучного плана. Субъект познавательной деятельности, будь то отдельный ученый или сообщество ученых, является частью человеческой цивилизации, того или иного общества, нации, социального слоя, а поэтому ему свойственна определенная система социальных ценностей, в рамках которой и через призму которой осуществляется его творческая деятельность. К социальным ценностям относятся этические (добро, справедливость и т.п.), политические, мировоззренческие, эстетические и др., а соответствующая ориентация на эти ценности является социальной ориентацией ученого.

В естествознании имеются по крайней мере две стороны, где явно проявляет свое воздействие  аксиологическая позиция субъекта познания. Первая сторона - это "вход" научного творчества, условия процесса производства знания, это живой, реальный процесс научного творчества, в центре которого находится активный субъект, взятый в совокупности его жизненных интересов, стремлений, интеллектуальных и эмоциональных способностей. Вторая сторона - это "выход" познания, это результат познания на том или ином этапе научного развития, уже добытая наукой совокупная информация о природе; это целостная система концептуального знания, где взаимопереплетены суждения истины с суждениями вероятностными, гипотетическими, гносеологически неопределенным знанием.

В классово-антагонистическом  обществе социальные ценности господствующих групп выдаются за всеобщие ценности и сознательно или неосознанно  принимаются за таковые многими  учеными. Именно эти ценности превалируют, зачастую подчиняя себе интересы отдельной личности, семьи, научного коллектива, нации и общества в целом. Социальная ориентация субъекта занимает важнейшее место в системе ценностных предпосылок его научного творчества. Однако этим не отменяется специфика личных ценностей ученого, а тем более интересов общества как субъекта познания. Социальные ценности неизбежно входят в число личных, индивидуальных ценностей ученого, социализируя его субъективную позицию. Вполне можно говорить о превалировании социальных интересов над специфически индивидуальными, поскольку социальные интересы могут стать основным, организующим центром по отношению ко всем другим интересам; они прокладывают себе дорогу через другие интересы не только непосредственно, но и в конечном счете, как тенденция.

Социальная  позиция ориентирует ученого  на отбор (селекцию) "важной", "существенной" информации в соответствии с личностно-общественными  интересами. Такой выбор информации производится любым ученым, в любой  отрасли знания.

Ориентация на социальные ценности проявляется достаточно ярко при выборе проблематики исследований (для некоторых ученых это означает смену направления исследований). Как отмечает В. Пуликовский, одни лишь методологические принципы нередко оказываются недостаточными для принятия конкретных решений в ходе научной деятельности. Такая ситуация, по его мнению, возникает, например, при выборе определенной проблематики исследований из множества новых теоретических проблем, представляющихся с эвристических позиций равноценными. В подобных случаях решающую роль может сыграть ориентация ученого на общегуманистические ценности, на то, что является (или предположительно является) наиболее полезным для общественного прогресса в данный исторический момент. Главным стимулом научного поиска выступают в рассматриваемой ситуации как раз вненаучные ценности. Так, предпочтение, отдаваемое ныне экологической проблематике, не в последнюю очередь определяется ценностными аспектами дела охраны природной среды ("Современная наука и ценности" // "Ценностные аспекты науки и проблемы экологии". М., 1981. С. 19 - 20). В прошлом, заметим, ситуация была прямо противоположной, когда охрана природы представлялась не только социально незначимой, но даже социально вредной (см.: Кольман Э. "Вредительство в науке" // "Большевик". 1931. № 2, 31 янв.).

Ценностная ориентация во многом определяла развертывание  работ в области атомной энергетики, компьютерной техники, освоения космоса, генной инженерии и других областях знания. С этой ориентацией связан также вопрос о моральной ответственности ученых, о возможности и пределах регулирования этических предпосылок естественнонаучных иследований и т.п.

В последние десятилетия, как известно, широко развернулись дискуссии, связанные с перспективами  применения к человеку методов генетики. Этот, казалось бы, сугубо научный интерес неожиданно высветил и широкие мировоззренческие, социальные и этические вопросы, с ним сопряженные. Генетическая инженерия способна, с одной стороны, привести к избавлению человечества от многих бед, в частности от наследственных болезней, а с другой стороны, в результате экспериментов и манипуляций с генами привести к результатам, представляющим угрозу человеку и человечеству. Исходя из ориентации на благо человека, ученые предлагают наложить мораторий на некоторые направления научных исследований. Дискуссии вокруг генной инженерии свидетельствуют о том, что этические ценности могут и должны определять направление исследований в этой, да и в других сферах познания.

Ценностная ориентация субъекта, сопровождая процесс познания, пронизывая его, определяет важность для науки той или иной идеи, способна определять стратегию исследований в науке. В то же время неверные оценки чреваты серьезными последствиями для науки. Квалификация идеи как незначимой, особенно до выявления того, истинна она или ложна, способна ошибочно представить ее как ложную и тем самым нанести большой вред познанию природы. Так, в истории генетики отмечено, что провозвестникам нового экспериментального направления в биологии, основоположникам науки генетики порой не было чуждо известное пренебрежение к традиционным направлениям классической биологии - систематике, сравнительной морфологии, теории эволюции (здесь можно даже заметить, что при формировании представления о негативной значимости эволюционной теории в США в 20-х годах немалую роль сыграло мнение, будто эта теория ответственна за начало первой мировой войны, о чем шла речь, в частности, и на "обезьяньем процессе" 1923 - 1924 гг.); с другой стороны, не было недостатка и в обратном - в недооценке прогрессивного значения и потенциальных возможностей нового направления, т.е. построений классической генетики. Есть, правда, существенная разница между этими двумя недооценками. Если первая имела место на фоне прочно завоеванных к тому времени рубежей эволюционной теорией, то вторая произошла на фоне гипотетического знания, в связи с чем она закрывала пути к дальнейшему движению познавательного процесса. Большую негативную роль при этом сыграла апелляция биологов-"лысенковцев" в 30 - 40-х годах к своим социально-политическим и этическим ценностям.

Конечно, не так просто разглядеть истину, когда  к ней еще только движется мысль  ученого, возникает соблазн обратиться для "поддержки" к политическим понятиям. Именно такая ситуация - наличие  в науке суждений и гипотез, истинность или ложность которых в конкретно-исторических условиях еще не установлена абсолютно, и является базой для всевозможных идеологических спекуляций. И тем не менее подлинный ученый, на собственном опыте испытавший трудности движения к истине, ни в каких ситуациях, сколь бы выгодны они ни были для утверждения его концепции, не прибегает к социальной демагогии и отлучению своих оппонентов от ценностей.

И дело не в  том, что философы или естественники  обращались в 30 - 40-е годы к аргументам, почерпнутым из сферы политики. Важно то, что такое обращение использовалось во вред обществу и в целях обоснования узкокорпоративных интересов.

Обобщая уроки  прошлого, некоторые ученые справедливо  подчеркивают, что в естествознании лучше переоценить, чем недооценить новые идеи. П. К. Анохин, например, отмечал, что естественники всегда будут благодарны философам за их осторожность в тех случаях, когда нужно остановить того, кто переступает порог "устоявшихся" естественнонаучных истин, помня, однако, что вред от новаторства не может быть большим. "Если новаторство научно несостоятельно, оно очень быстро изживет себя. Ошибки делаются стабильными только тогда, когда они черпают свою энергию из какой-то неразумной конъюнктуры. Но гораздо больший вред будет в том случае, если о барьер догматического разобьется новая мысль, гипотеза, плодотворная концепция. Тогда понадобятся целые десятилетия для того, чтобы восстановить истину и показать, что догматизация нанесла непоправимый ущерб научному прогрессу" (Анохин П. К. "За творческое сотрудничество философов с физиологами" // "Ленинская теория отражения и современная наука". М., 1966. С. 293).