Естествознание и религия

       Наличие "парадоксов", отсутствие качественно  новых идей означает, что существовавшие в естествознании идеи уже исчерпаны, и естествознание вообще, и физическая теория, в частности, находятся в  глубоком кризисе. Фундаментальные  исследования стали невообразимо дороги, а результаты - все более скромными, и это еще один аспект кризиса  в естествознании - аспект экономический. Однако основным признаком кризиса  естествознания является то, что теория и методология современной фундаментальной  науки оказываются все менее способными помочь человеку в решении его экзистенциальных проблем, которые ставит перед ним жизнь. Если раньше считалось, что увеличение производительных сил в использовании человеком сил природы поможет в увеличении потребления индивида, а, следовательно, в обеспечении его счастья, то суицидальный феномен общества «обладания» Запада развеял эти иллюзии.

       Естественнонаучный  метод так и не смог познать  феномен жизни. Так могло бы быть, если жизнь была бы просто механизмом. Тогда, изучая тело до самой последней  детали, и таким образом понимая  все механические особенности, можно  было бы осмыслить жизнь, но, поскольку  жизнь - это гораздо больше, нежели просто механизм, то этот метод не достигнет  цели. Другими словами, даже если продолжить эти исследования в течение очень  долгого времени, то можно только обнаружить, что есть явления, которые  не могут быть объяснены механическими  способами. Волос, в котором отсутствуют  хоть какие-нибудь признаки жизни, содержит такие атомы как углерод, азот, кислород и т.д. Это те же атомы, из которых состоит ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота), молекула - "носитель жизни". В обоих случаях молекулярная организация одна и та же. Но что  делает волос лишенным жизни, а другие клетки организма живыми? Ученым приходится признавать, что жизнь – это  механизм плюс еще что-то, она не на 100 % замеханизирована. Когда они  говорят о создании живой клетки, то, на самом деле, речь идет о попытке  создать определенные физико-химические условия, в которых уже существующая молекулярная система может вести  себя как живая система. Поскольку  очень сложно признать жизнь просто согласованной химической реакцией, остается признать, что она носит  нехимический и немеханистический  характер.

       Различие  между механизмом и причиной сознания сохраняется в компьютерной инженерии, пытающейся спроектировать искусственный  интеллект. Как указал Фред Дрецке, когда кошка поднимает лапку, чтобы почесать мордочку, это можно назвать поведением, но если я поднимаю ее лапку и чешу ее мордочку, такое движение не может быть определено как поведение кошки.

       Сама  история развития науки ставить  вопрос об истинности эмпирического  подхода. Одним из критериев истинности получаемого знания традиционно  считается проверяемость его  на практике. Тем не менее, несмотря на тысячекратное подтверждение  в практике, опыте существует опасность  того, что наши представления могут  оказаться ложным. Возьмём, например, традиционные критерии оценки адекватности знания — истино/ложно. Оказывается, что их недостаточно при рассмотрении истории познания. Аристотель в своей  “Физике” создал теорию движения, она  подтверждалась практикой и опытом. Однако сейчас мы знаем, что она ложная; и показал её ложность Галилей, который  развил основы механики и показал, что  теория движения Аристотеля ложна. Галилей  сформулировал свою механику (свободное  падение тела) По его расчётам получалось, что скорость свободного падения  равнялась 5 м в секунду. В процессе падения скорость свободно падающего  тела возрастает на 5 м в секунду. Последующие изыскания установили что скорость свободного падения  тела = 9,8 м в сек. (в 2 раза больше) Значит, галлилеевские принципы и  результаты тоже следует признать ложными.

       В начале девятнадцатого века (1808 г.) Джон Дальтон, развивая свою атомистическую теорию, утверждал, что атомы неделимы. Однако к концу девятнадцатого - началу двадцатого века было доказано, что атомистическая теория Дальтона больше не может считаться верной. Наблюдения показали, что атомы в  свою очередь состоят из таких  элементарных частиц, как электроны, протоны и нейтроны. Было также  установлено, что некоторые атомы  способны испускать альфа- и бета-частицы, превращаясь таким образом в  новые атомы, и т.д. Фактически так  называемые атомные бомбы - результат  этих открытий.

       Другой  пример: классическая механика Ньютона. Она была создана в конце XVII века и в течение 200 лет вся наука  считала для себя образцом механику Ньютона; её принципы считались непреложными, абсолютными истинами (Кант вообще объявил их в своё время априорными, врождёнными истинами, которые даны человеку). Огромное количество достижений было сделано в познании мира, технике  на основе классической механике Ньютона. Однако, в конечном итоге оказалось, что она, строго говоря, ложна. И показало это создание теории относительности  и квантовой физики.

       На  протяжении восемнадцатого и девятнадцатого столетий законы ньютоновой механики имели огромное влияние на умы  ученых, поскольку они приложимы  к макроскопическим материальным объектам. В начале двадцатого столетия, с  открытием элементарных частиц стало  ясно, что механика Ньютона непригодна для описания движения этих частиц. Тогда для объяснения этих явлений  была разработана квантовая механика. Эти теории полны предположений  и постоянно меняются. Нетрудно догадаться, что будущие научные теории ожидает  та же судьба, что и теории прошлого и настоящего: они тоже будут меняться. Сейчас существует такое понятие  как удвоение информации. В сороковые  годы нашего столетия он равнялся 45 годам, в пятидесятые - 20, в восьмидесятые - 10, к середине XXI века будет 5 лет. Т.е. информации становится больше за 5 лет. Может ли такими темпами расти  истинное знание. Ответ очевиден - не может. Значит, наше знание во многом является ложным, или сама дихотомия истинно/ложно  неверна.

       Все указанные факты только еще больше подтверждают, что не наука предлагает позитивное решение главной проблемы человека – преодоление своей  конечности, а религия. Методы современной  фундаментальной науки стали  объективным тормозом в развитии человеком своей духовности. Все  эти причины подтолкнули к  поиску синтеза между наукой и религией, их синергии.

       Ф. Капра считает, что физику нельзя поместить в центр видения  мира. Наиболее подходящим центром. по его мнению, является теория живых  систем, когда в центр помещают жизнь в центр и изучают  ее в многочисленных проявлениях. Заявления  о том, что такое жизнь, что  такое ум и чем является сознание можно делать только в этом контексте. Физику можно определить как науку  неживых систем, а первое, что  необходимо признать, это то, что  Земля - живая система, а Космос —  это процесс, содержащий узнаваемые модели. По-мнению Ф.Капра неживая  материя является лишь очень малой  частью Вселенной. Большинство форм, которые мы наблюдаем - живые. Ум, так  же как и личность - это нечто, тесно связанное с живой материей. Живые организмы имеют индивидуальную тождественность, в то время как  между физическими элементами различия нет. Однако существует тесная связь  между воспринимающим и воспринимаемым. Наука еще полностью не признала этого факта, но мы движемся к состоянию  меньшего разделения. В конце концов, современная наука и религиозный  опыт имеют очень похожее восприятие сути природы действительности, но описание ее во многом зависит от языка, которым мы пользуемся. Мы не можем  ожидать, что разные традиции придут к согласию в своих описаниях. Ф.Капра считает, что современная  наука ведет нас к всемирному взгляду, который во многом согласуется  с древними восточными традициями. Это не единственный мыслитель, который  считает, что наука и религия  могут иметь общее эпистемологическое поле и взаимообогащать друг друга. Такого же мнения придерживаются Ю.П.Вигнер, М.Г. Уилкинс, Э.М. Ледерберг, Ч.Г. Таунс, Дж. Вайзенбаум.

       Подводя итог, следует отметить, что конфликт между наукой и религией заключается  в превышении своих полномочий. Ученые осуждались несведущей в астрономии церковью, а ученые позволяли себе отрицать существование бога на основании  его отсутствия в видимом мире. Такие богословы, как Августин, выступающий  против идеи о шарообразности Земли, или Лютер, оспаривающий гелиоцентрическую систему, выступая против науки, считали, что они защищают веру в Библию, хотя вместо этого защищали свои толкования Библии. Сам священный текст не решает естественнонаучных вопросов, в его задачу не входит ни подтверждение, ни опровержение теорий естествознания. Там ставится вопрос о целе-сообразности всего сущего, о высших ориентирах жизненных интенций человека.

5. Религии и наука: способы соотнесения.

       В своей фундаментальной монографии "Религия и наука: история современность" И. Барбур предлагает следующую классификацию способов соотнесения науки и религий: а) конфликт; б) независимость; в) диалог и г) интеграция. Если мы перейдем от взаимоотношений науки и религий как социальных институтов и как мировоззрений, на котором мы видели организационные тенденции к диалогу, на уровень отдельного ученого и спросим его, как исследователя, что он думает по этому поводу. То наряду с возможной конфликтной позицией мы можем также услышать то, о чем писал доктор философии З.Рейдак, отмечая распространенность в развитых странах, следующего убеждения: "Хотя я и верующий, но веру свою не сопрягаю с моим научным познанием и исследованиями. Это две независимые позиции" (З.Рейдак, с.7).

       В классификации И.Барбура это убеждение  соответствует независимости: не отрицая  существования Бога, ученый, как специалист, подобно Лапласу, не нуждается в Нем в своих исследованиях. Как отмечает в этой связи Барбур успех рожденной в лоне христианской цивилизации науки является достаточным для нее оправданием и в настоящее время, как исследовательская дисциплина, "для всех своих практических нужд" она уже не нуждается в теологических обоснованиях и реминисценциях. Приведенная позиция независимости иногда оценивается резко негативно. В частности, цитированный Рейдак называет ее "тихой шизофренией". Однако нельзя не заметить, что это убеждение о независимости укоренено в более чем трехсотлетней традиции доминантности технико-технологического развития цивилизации, а также в том разделении сфер влияния, благодаря которому наука сформировалась как социальный институт в Европе XVII-XVIII веков. В основе этого разделения лежала теория о двух истинах: истине о мире горнем и истине о мире дольнем. Первая осталась в сфере влияния религий, вторая стала исключительной прерогативой науки. И наука не смогла бы стать тем, чем она является в настоящее время без самоподтверждаемой веры в познавательную мощь автономного человеческого разума. Размышляя о позиции независимости очень трудно также не согласиться с тем, что современная наука, политическая демократия, религиозный плюрализм и сексуальная эмансипация составляют единый комплекс, который часто называется свободой.

       Самодостаточность науки на поприще чтения и комментирования Книги Природы была ясна очень давно. Так, выдающийся российский религиозный мыслитель и философ .Франк в 20-е годы прошлого века писал о том, что наука, исследующая вторичные причины мира и взаимосвязи между ними, в этой своей деятельности самодостаточна. Тем не менее, внутри нее самой, в сфере ее собственных интересов есть области и проблемы, подход к которым с религиозной точки зрения еще совсем недавно мог трактоваться не иначе как спекуляции вокруг фундаментальных проблем науки. Однако времена изменились и на постсоветское пространство пришла эпоха плюрализма и демократии. В этом контексте становится возможной не только позиции конфликта и независимости, но и диалога.⁵   
 

       Заключение.

       Целью данной работы выступал анализ науки  и религии. 
Были реализованы следующие задачи: 
1. Провести анализ литературы по данной тематике. 
2. Рассмотреть религию как общественный феномен. 
3. Проанализировать науку как общественный феномен. 
И в заключение, подводя итоги, необходимо отметить, что разделение наук, приведшее к возникновению фундаментальных отраслей естествознания и математики, развернулось полным ходом начиная с эпохи Возрождения (вторая половина XVв.). Объединение наук сначала отсутствовало почти полностью. Важно было исследовать частности, а для этого требовалось, прежде всего, вырывать их из их общей связи. Однако во избежание того, чтобы все научное знание не рассыпалось бы на отдельные, ничем не связанные между собой отрасли, подобно бусинкам при разрыве нити, на которую они были нанизаны, уже в XVII в. стали предлагаться общие системы с целью объединить все науки в одно целое. Однако никакой внутренней связи между науками при этом не раскрывалось; науки просто прикладывались одна к другой случайно, внешним образом. Поэтому и переходов между ними не могло быть. Так в принципе обстояло дело до середины и даже до конца третьей четверти XIXв. В этих условиях продолжавшееся нараставшими темпами разделение наук, их дробление на все более и более мелкие разделы и подразделы были тенденцией, не только противоположной тенденции к их объединению, но и затруднявшей и осложнявшей эту последнюю: чем больше появлялось новых наук и чем дробнее становилась их собственная структура, тем труднее и сложнее становилось их объединение в общую единую систему. Тенденция к их интеграции не могла реализоваться в достаточно заметной степени, несмотря на то, что потребность в ее осуществлении давала себя знать с все нарастающей силой.

Список  использованной литературы. 

• http://lib.ru/HRISTIAN/MEN/1__tom.txt¹
• http://lib.socio.msu.ru/l/library?e=d-000-00---001ucheb--00-0-0-0prompt-10---4------0-0l--1-ru-50---20-help---00031-001-1-0windowsZz-1251-00&a=d&cl=CL1&d=HASH433d253f3189300a4ffeda.2.3²
• http://portal.tolgas.ru/edt/ftts_end/edt1036/12-2.html³
• http://www.philosophy.ru/edu/vgu/07.htm⁴
• http://tm-sidhi.narod.ru/tm/library/karpenko/j110_relig.html⁵