Истоки российского законодательства о банкротстве

   Уложение  о наказаниях уголовных и исправительных было принято в 1845 году. Оно определило четыре вида несостоятельности: а) лиц  торгового сословия; б) не принадлежащих к торговому сословию; в) к платежу вознаграждения за причиненный вред, убыток, обиду; г) к платежу судебных денежных взысканий.

   Банкротом могли признать только лицо торгового  сословия. Изобличенный в злонамеренном  банкротстве подвергался лишению всех прав и ссылке в Сибирь на поселение. Решение о признании лица злостным банкротом входило в компетенцию коммерческих и общегражданских судов. После этого могло начаться уголовное преследование. При этом, исследовав обстоятельства дела, суд мог оправдать несостоятельного должника.

   Уже в  те годы существовали схемы, позволяющие  злостному банкроту уходить от ответственности  за совершенное преступление. В частности, совершались действия, влекущие за собой перемену лиц в обязательствах с последующим отказом кредиторов от своих требований. Руководствуясь этим обстоятельством, законодатель ввел положение, по которому мировая сделка между должником и кредитором не имела для суда обязательного значения. Мировая сделка вступала в силу только после ее утверждения судом. Таким образом закон защищал действительных кредиторов от действий злостного должника и его сообщников по использованию подставных кредиторов.

   Для признания  подсудимого злостным банкротом  было достаточно установить факт сокрытия им имущества путем “безденежной” передачи его третьим лицам. Признаком соисполнительства в злостном банкротстве признавалось принятие от должника векселя после описи его имущества и назначения для продажи. Преступление, соисполнительство злостному должнику со стороны подставного кредитора, считалось оконченным с момента передачи векселя. При этом не имело значения, что виновный не успел получить по векселю денег из конкурсной массы.

   Интересной  особенностью дореволюционного законодательства являлась возможность привлечения к уголовной ответственности наследников злонамеренного банкрота. Такая ситуация могла возникнуть в том случае если наследники злонамеренного банкрота после получения от него капиталов не представляли их на конкурс, назначенный для удовлетворения долгов банкрота.

   В Уложении 1845 года была предусмотрена уголовная  ответственность за неторговую несостоятельность  для дворян, помещиков и других лиц неторгового сословия. При  этом злостным должником признавался  тот, кто, имея неоплаченный долг, для  уклонения от платежа прикреплял или передавал без денег свое имущество в другие руки, использовал подставных кредиторов или иным способом скрывал свое имение или его часть.

   Вместе  с тем, основной упор уголовного законодательства делался на тех, кто занимался  торговой и финансовой деятельностью и в своих корыстных интересах:

   – уклонялся  от обязанности произвести полные или  частичные передаточные подписи  на акциях или других финансовых документах, представленных им для конкурсной продажи;

   – отказывался  заверить печатью вклады на предъявителя;

   – не сообщал в печати о поступлении  в комиссию по погашению долгов своих  финансовых документов и др.

   В законе также была предусмотрена ответственность  за несостоятельность к оплате за причиненный вред, убыток или обиду. Пострадавшая сторона имела право требовать заключения обидчика в тюрьму на основании общих правил о несостоятельных должниках.

   Норма о несостоятельности к оплате судебных издержек и денежных взысканий  касалась тех, кто не имел средств  оплатить причиненный им вред и возместить ущерб пострадавшему. Такие действия квалифицировались как своеобразное мошенничество и наказывались заключением в тюрьму из расчета:

   – за первые, подлежащие взысканию с виновного  двадцать рублей, зачитывалось по пятьдесят  копеек за каждый день заключения;

   – за следующие, свыше двадцати и до пятидесяти рублей, по семьдесят копеек за день заключения;

   – за всю оставшуюся сумму свыше пятидесяти рублей зачитывалось по одному рублю за день заключения.

   Разрозненность  и неупорядоченность российского  законодательства середины XIX века характеризует наличие не только общероссийского законодательства, но и местных нормативных актов. К таким нормам относятся конкурсные законы Великого княжества Финляндского. На его территории действовал самостоятельный Конкурсный устав 1868 года, который в значительной степени был основан на прусском законе 1865 года. На территории нынешней Польши, которая входила в состав Российской империи, в так называемых губерниях Привисленских, действовал Торговый кодекс царства Польского, основанный на положениях старого французского конкурсного права.

   Уголовное уложение 1903 года содержало главу, посвященную  вопросам ответственности за злостное и неосторожное банкротство. Для  привлечения виновного к уголовной  ответственности требовались предпосылки гражданско-правового характера. Злостное банкротство понималось как уменьшение актива или увеличение пассива должника с целью избежать платежа долгов. Под корыстным банкротством понималась фиктивная несостоятельность должника, объявлявшего себя банкротом с целью уклонения от выполнения обязательств.

   По  Уложению 1903 года содержанием злостного  банкротства является:

   – сокрытие, умолчание или ложное показание  о своем имуществе при объявлении о несостоятельности;

   – выдача обязательства, которое уменьшает конкурсную массу, по долгам полностью или частично вымышленным;

   – безвозмездная  передача своего имущества третьим  лицам после объявления о несостоятельности.

   Гражданско-правовые основания привлечения к уголовной  ответственности заключались в  объявлении виновного несостоятельным в порядке торгового судопроизводства. Имелись в виду лица, заведующие или распоряжающиеся делами общественного или частного кредитного установления, товарищества на паях или акционерного общества. Квалифицирующими признаками, в современном понимании, являлись значительный ущерб казне, расстройство или упадок дел кредитного установления, разорение большого числа лиц. Вопросы соучастия в злостном банкротстве были закреплены в отдельной статье Уложения. Был указан исчерпывающий перечень действий лиц, которые наказываются как соучастники. В качестве таковых признавались:

   – подстрекатели  к злостному банкротству;

   – требующие  или получающие платежи по фиктивным  обязательствам;

   – принимающие  у банкрота имущество под видом  купли-продажи;

   – скрывающие или участвующие в сокрытии имущества банкрота.

   В 1908 году в Москве был образован Московский временный комитет по изысканию  мер против неплатежей. Он занимался  разработкой законопроектов, связанных  как собственно с неплатежами, так  и с проблемой банк-ротств. В 1913 году был разработан законопроект об изменении производства по делам о несостоятельности. Революция 1917 года приостановила эту работу, и конкурсное право в России длительное время не разрабатывалось.

   Особенностью  законотворческого процесса после революции является полный запрет применения законов царской России. Такое решение было сформулировано в Декрете СНК № 1 от 24 ноября 1917 года. В уголовные кодексы 1922 и 1926 года составы банкротских преступлений не были включены, а вопросы, связанные с несостоятельностью, некоторое время регулировались гражданским законодательством. При этом отдельные положения о несостоятельности находили свое отражение в нормах, напрямую не связанных с проблемой банкротства. Например, в Положении о выборах в Учредительное собрание указывалось, что права участия в выборах лишаются несостоятельные должники, признанные злонамеренными банкротами по определению суда. Это правило действовало три года после вынесения судом соответствующего определения.

   В 1922 году принят Гражданский кодекс, а в 1923 году – Гражданско-процессуальный. В ГПК введены две главы, предназначенные для регулирования вопросов несостоятельности. В главах 37 – 39 ГПК РСФСР урегулирована процедура конкурсного производства, определены специальные условия признания сделок недействительными, указаны правила зачета взаимных требований, определена возможность отказа управляющего от исполнения неисполненных договоров, предусмотрен механизм реабилитации (особого управления) предприятия.

   В главе 37 ГПК РСФСР 1927 года были сформулированы положения, по которым конкурсное производство осуществляется государственными органами, а кредиторы устраняются из этого процесса. В соответствии с Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 28 октября 1927 года государство выступало единственным активным участником рассматриваемых отношений. В соответствии с указанным документом разрешение дел о несостоятельности не может быть подчинено интересам кредиторов и поэтому невозможно построение процесса ликвидации на принципах равенства, заинтересованности и самодеятельности кредиторов. При этом, как отмечают исследователи данной проблематики, не только для России, но и для других государств характерно доминирование административно-финансовых органов государства на переломных этапах становления законодательства о несостоятельности[4].

   По  действующему на тот момент гражданскому законодательству особое управление было неприменимо к государственным  и кооперативным организациям. При  этом мировые сделки допускались  только с их участием. Зная особенности хозяйственно-распорядительной деятельности того периода, трудно представить, чтобы государственная или кооперативная организация выступила в качестве стороны в фиктивной сделке по приобретению права на имущество, а затем отказалась от своего права по мировой сделке. Хотя чисто теоретически это было вполне возможно.

   После Великой Отечественной войны  господствовала точка зрения, что  в условиях планового хозяйства  нет и не может быть предпосылок  для банкротства. Именно поэтому  имеющиеся в гражданском законодательстве нормы, посвященные вопросам несостоятельности, практически не применялись. Реформы начала 60-х годов официально исключили институт несостоятельности из системы норм права.

   Возобновление элементов института несостоятельности  произошло после принятия в 1990 году Закона РСФСР “О предприятиях и предпринимательской деятельности”. По данному закону предприятие, не выполнившее своих обязательств по расчетам, могло быть в судебном порядке объявлено банкротом. В 1992 году для регулирования отношений, связанных с несостоятельностью, был принят Закон “О несостоятельности (банкротстве) предприятий”. По данному закону признаками банкротства являются:

   – неспособность  предприятия удовлетворить требования своих кредиторов по оплате товаров, работ и услуг;

   – неспособность обеспечить своевременные обязательные платежи в бюджет и внебюджетные фонды;

   – превышение обязательств должника над его имуществом;

   – неудовлетворительная структура баланса должника;

   – приостановление  текущих платежей более чем на три месяца со дня наступления сроков их исполнения.

   Вопрос  о вине предприятия, оказавшегося в  затруднительном положении, не обсуждался, так как в соответствии со статьей 71 Основ гражданского законодательства СССР лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет имущественную ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы.

   Англо-американская концепция “прощения долгов”  прочно легла в основу российского Закона о банкротстве. Предприниматель после окончания процедуры конкурсного производства вновь может заниматься предпринимательской деятельностью, банкротом он может признаваться неоднократно. Для сравнения, по гражданскому и торговому праву других стран, например США, после вторичного финансового краха бизнесмен в течение шести лет не может обращаться в суд по делам банкротств за помощью. В континентальной Европе после окончания конкурсного производства кредиторы получают право самостоятельно взыскивать долги в части, не покрытой в ходе конкурсного производства.

   Несовершенство  законов о банкротстве 1992 и 1998 года, отсутствие их внутренней логики и  четкой структуры, содержательные “куски”, подготовленные различными специалистами, нестыковки законов с другими нормативными актами повлекли за собой принятие ныне действующего федерального закона от 26 октября 2002 года. Действующий закон более прогрессивный, но также не лишен определенных недостатков. Например, предоставив арбитражным управляющим большие полномочия по распоряжению имуществом должника, закон не до конца четко налагает на них обязанности по экономически эффективному ведению дел предприятия. Таким образом, содержательная сторона распространенного в мировой практике понятия “антикризисный менеджмент” практически не закреплена в действующем Законе о банкротстве.

   Положительным моментом является то, что в действующем  законе (ст. 24) сформулирована обязанность  арбитражного управляющего выявлять признаки преднамеренного или фиктивного банкротства. Кроме этого, в законе прямо сформулирована ответственность арбитражного управляющего за недобросовестные действия. В соответствии с п. 3 ст. 25 арбитражный управляющий, причинивший в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения требований настоящего Федерального закона убытки должнику, кредиторам, иным лицам, …несет ответственность, предусмотренную федеральным законом.