История возникновения и развития документов в Древней Руси

         Бересту использовали не только в России, но и в Центральной и Северной Европе. Найдены берестяные грамоты на карельском языке, на латыни. Об американской «исписанной бересте» мы узнаем из главы «Письмена», читая «Песнь о Гайавате» Лонгфелло. Есть свидетельства об использовании для письма коры и луба разных деревьев еще древними римлянами.

         Правильный ответ на вопрос: «В каких местностях писали на бересте?»- на бересте должны были писать везде, где росла береза.

Ареал березы очень  широк. И везде, где она росла, люди могли и, скорее всего, действительно  писали на замечательном природном  материале – бересте. И эти  берестяные документы каким-то чудом сохранились, они ждут своих первооткрывателей.

         О чем же писали на бересте? Тексты весьма разнообразны в жанровом отношении. Среди берестяных грамот можно обнаружить хозяйственные и ростовщические записи, сообщения политического и военного характера, распоряжения феодалов и крестьянские жалобы, донесения сельских старост, завещания, судебные документы, частные письма. Встречаются разного рода счета, расписки, записи долговых обязательств, владельческие ярлыки, купчие, челобитные и т.п. Особый интерес представляют ученические упражнения, азбуки, перечни цифр, списки слогов, по которым учились читать. Одна из грамот, датированная  XIV веком, - маленький словарик, в котором для русских слов указаны их прибалтийско-финские переводы. Сохранились так же заговоры, загадка, школьная шутка. Значительно реже  встречаются берестяные грамоты церковного и литературного содержания.

         Интересный факт: в городе Старая Русса Новгородской области археологи нашли первую в мире бересту с цензурным текстом. Эта грамота, относящаяся к  XII веку, на первый взгляд опровергает утверждение, что древние славяне до монгольского нашествия не знали матерных слов. Впрочем, может быть, автор грамоты не был славянином? Или познакомился с новой лексикой, например, будучи в плену? Опять вопросов больше, чем ответов…

         Итак, с точки зрения семантической составляющей берестяные грамоты когда-то были документами, использовавшимися практически во всех сферах жизни человека (управление, торговля, религия, политика, быт, ремесла, юриспруденция, образование и т.д.). Теперь же они независимо от содержания – исторические документы.

         Тексты многих берестяных грамот широко известны и весьма занимательны. Вот, например, документ управленческого характера – письмо от приказчика к феодалу: «Поклон от Михаила к господину своему Тимофию. Земля готова, надобе семяна. Пришли, осподине, целовек спроста, а мы не смием имать ржи без твоего слова».

         Еще одна грамота – заказ на выполнение иконописных работ. «Поклонение от попа к Гречине. Напиши мне двух шестикрылых ангелов на две иконки не верх Деисуса. И целую (приветствую) тебя. А Бог (не постоит) за наградой, или же уговоримся между собой».

         Теперь обратимся к вопросу о том, кто же писал на бересте все то, что мы теперь с таким интересом читаем?

         Мнение о чуть ли не всеобщей грамотности древних русичей мы встречаем и у апологенетов кирилло-мефодиевской теории русской письменности, и у сторонников ее языческого происхождения. Но как-то с большим трудом в это верится. Несомненно, и в очень отдаленные времена были  грамотные люди. Но чтобы все или почти все… Какими же аргументами это обосновывается? 

         Один из главных аргументов – незамысловатое, чисто бытовое содержание большинства берестяных грамот. Но ведь авторы могли писать, а адресаты читать свои письма не сами, а пользоваться услугами небольшого числа грамотных людей. В связи с этим обратим внимание на такой факт: насыщенность культурного слоя берестяными грамотами очень неравномерна. Где-то их находили сразу много, а в других местах грамоты встречались крайне редко. Может быть, это в какой-то степени связано с традицией селиться по профессиональной, цеховой принадлежности? И те ограниченные участки, где грамот находили особенно много, не что иное, как улицы или кварталы «книжников»?

         Другой аргумент, выдвигаемый в пользу всеобщей грамотности, - находки азбуки и детских упражнений в «чистописании». Наверное, нет учебника, в котором не было бы изображения берестяных грамот с «прописями» и рисунками мальчика Онфима. Но почему из этого следует, что всех детей учили грамоте? Онфима – да, учили, и еще какую-то часть детей могли учить, но это не означает «всех».

         Почему вообще сохранились найденные археологами берестяные грамоты? И почему обнаруживали их зачастую на городских деревянных мостовых, под настилом? Ответ можно найти в записи беседы новгородского священника середины XII в. Кирика с главой новгородской церкви епископом Нифоном. В числе прочего Кирик спрашивает у Нифона: « Несть ли в том греха, аже по грамотам ходити ногами аже кто изрезав помечет, а слова будут знати?» Очевидно, Кирик видел, как новгородцы, изрезав, «метали» на землю грамоты.

         Есть основания думать, что речь идет именно о берестяных грамотах, подавляющее большинство которых действительно сохранилось лишь в виде обрывков. Причем пострадали они не от времени, а были намеренно разрезаны или порваны на части. Бумага распространилась на Руси спустя 200 лет после Кирика, пергамен же был дорогим материалом и пользовался многократно; значит, в вопросе Кирика речь идет именно о берестяных грамотах. Тем более что и современники Кирика, писавшие на бересте, называют свои послания «грамоты», а известный термин «беросо» возник позднее, в XIV – XV вв., когда параллельно с берестой начала использоваться бумага.

         Получатель, прежде чем бросить грамоту на мостовую, старался уничтожить ее, разрезать, разорвать. Можно предположить, что сохранились лишь те обрывки грамот, которые провалились в щели настила или попали в какие-то другие труднодоступные места. Этот замечательный во многих отношениях факт, во-первых, мгновенно вызывает ассоциации с современной биржей, где брокеры выбрасывают бумаги просто на пол, себе под ноги, а во-вторых, заставляет задуматься над очередным вопросом.                                                        

         Почему, собственно, так небрежно обращались люди с полученными издалека весточками от родных и близких, с сообщениями от «компаньонов по бизнесу»? Может быть, они просто не могли их перечитать? И после прочтения «профессионалами-грамотеями» адресаты вполне полагались на свою память, а бесполезный для них кусок бересты выбрасывали?

         Истина обычно бывает где-то посередине. Весьма значительная часть населения Древней Руси могла быть грамотной. А те, кто грамотой не владел, вполне могли пользоваться чужими услугами для составления писем и чтения ответов. Кроме того, было, вероятно, не так уж мало людей, которые кое-как умели читать, но не могли сами ничего написать. Жизнь проявлялась во всем своем многообразии, и утверждать, основываясь лишь на обнаружении берестяных писем, что население было поголовно грамотным, преждевременно. Неграмотные люди не оставили после себя документальных свидетельств, и по этому признаку вообще невозможно определить, много или мало было таких людей.

         И еще одно традиционное утверждение настораживает: «Бумага вытеснила бересту». А почему, собственно, бумага должна была ее вытеснить? Конечно, бумага постепенно дешевела, налаживалось ее производство. Но все равно бумагу невозможно было получить даром, как бересту. Это весьма важное преимущество бересты должно было поддерживать традициюее использования.

         Что же заставило людей забыть о бересте, почему на ней перестали писать совсем? Если представить, что грамотность на Руси не была такой уж всеобщей, все становится на свои места. Потомки грамотных и, следовательно, более обеспеченных постепенно начинали отдавать предпочтение бумаге, а неграмотные так и оставались в своем незавидном положении.

         В те времена, к которым относят найденные берестяные документы, грамотность действительно распространилась уже довольно широко. Но нельзя забывать, что издревле письменность была могущественным магическим орудием, атрибутом избранной касты жрецов, которые должны были препятствовать ее распространению среди непосвященных. Получается, что сама по себе грамотность – это, если можно так выразиться, следствие утечки сакральной информации.

         Каким бы спорным ни казалось место берестяных грамот в истории документа, письменности и России вообще, мы все равно с восторгом смотрим на эти чудом уцелевшие свитки. А дату обнаружения первой берестяной грамоты археологи считают праздником и ежегодно 26 июля приходят к небольшому памятному знаку, установленному в Великом Новгороде на месте находки. Но это праздник не только для археологов или историков, это праздник для всех, кто понимает, какую грандиозную роль в развитии цивилизации играют документы.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Возникновение и развитие устава как вида документа  в  Древней Руси

         Устав – один из немногих видов документов, возникший в период становления Древнерусского государства и сохранивший, пройдя через века, свое основное назначение правового акта. В статье предпринята попытка рассмотреть эволюцию этого вида документа.

         Устав как вид документа возник еще в Киевской Руси. Подтверждением тому служит наиболее ранний из дошедших до нас юридических памятников гражданского права – «Русская правда». Этот памятник отражает различный уровень в становлении и развитии Древнерусского феодального права. «Русская правда» дошла до нас в 106 списках, которые представляют три редакции: Краткую, Пространную и Сокращенную.

         Остановимся подробнее на «Краткой правде». Ее делят на четыре основные части: Правду Ярослава (или Древнейшую правду), Устав Ярославичей (или Правду Ярославичей), Покон Вирный и Урок Мостников.

Княжеский устав, изданный «от имени сыновей Ярослава Изяслава, Святослава и Всеволода и их советников…1, посвящен вопросам домениального хозяйства князей, устанавливает ответственность за убийство княжеской челяди, за кражу скота и т.п. Отдельно устав не оформлен и начинается со статьи № 19 «Краткой правды»: «Если убьют дворецкого, мстя за (нанесенную им) обиду, то убийце платить за него 80 гривен, а людям (платить) не нужно; а (за убийство) княжеского подъездного (платить) 80 гривен».2 Данная статья начинает целый ряд статей, которые устанавливают штраф за убийство важных княжеских чиновников, руководящих хозяйственной жизнью княжеского домена. На их основании можно сделать вывод о том, что характерной чертой феодального права Киевской Руси было определение меры наказания в зависимости от социального положения пострадавшего.

         Таким образом, устав возникает как правовой документ, устанавливающий наказания за проступки.

         Кроме гражданского права в Киевской Руси существовало и церковное право. Уставы были наиболее важными документами в этой области, так как регулировали долю церкви в княжеских доходах и круг преступлений, подлежащих церковному суду. Рассмотрим некоторые из этих памятников.

Устав князя  Ярослава о церковных судах представляет собой кодекс семейного и брачного права Древнерусского государства, сложившийся в XI-XII вв. и продолжающий перерабатываться и изменяться в XIII-XVI вв. В связи с тем, что взаимоотношения внутри семьи, как и заключение и расторжение брака, принадлежали юрисдикции церкви, этот кодекс является и судебником по внутренним делам. Текст устава сохранился более чем в 90 списках. Самые старшие редакции – Пространная и Краткая.

Устав свидетельствует  о существовании на Руси патриархальных устоев в семейно-брачных отношениях, запрещает браки между ближайшими родственниками и самовольное расторжение брака, а так же устанавливает наказание родителям, принуждавшим детей к вступлению в брак против их воли.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Летописи  и былины 
 

         В XI в. на Руси широкое распространение получают переводные византийские сочинения как религиозного, так и светского содержания. К последним относятся, в частности, исторические произведения («Хроника» Георгия Амартола). В то же время происходит становление оригинальной древнерусской литературы.

         Прямое влияние византийской традиции прослеживается в ранних религиозных произведениях – житиях святых и церковных проповедях. Большими художественными достоинствами отличается цикл сказаний о первых русских святых.

         К1049 г. относится написание киевским митрополитом Илларионом (первым митрополитом русского происхождения) проповеди «Слово о Законе и Благодати», первого патриотического произведения в русской литературе. Основная идея «Слова» - вхождение Руси в семью христианских народов, в чем автор видит заслугу князя Владимира и его сына Ярослава. Вместе с тем дохристианское прошлое Руси в изображении Иллариона не выглядит «темными веками». Он подчеркивал, что «старые» и «славные» князья «не в худой и неведомой земле владычествовали, но в Русской, которая ведома и слышима во всех четырех концах Земли».

         Важнейшим жанром светской древнерусской литературы являлось летописание. Предметом спора исследователей остается время его возникновения (от конца  X до второй половины XI вв.). Вероятнее всего, первому летописному своду предшествовали какие-то летописные записи. А первым летописным сводом, текст которого может быть реконструирован, является так называемый Начальный свод конца XI в., который вошел в состав Новгородской первой летописи.