Понятие и виды преступлений против свободы, чести и достоинства личности

АКАДЕМИЯ УПРАВЛЕНИЯ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

 

Институт управленческих кадров

Факультет управления

Кафедра конституционного и административного права

Специальность «Государственное управление и право»

 

 

 

 

 

 

 

КУРСОВАЯ РАБОТА

 

по дисциплине Уголовное право

 

на тему: Понятие и виды преступлений против свободы, чести и достоинства личности

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Студент 3 курс, ГУП-	__________________                 (подпись)	И.С. Запольская
Руководитель кандидат юр. наук, доцент	__________________                (подпись)

 

 

 

 

 

 

 

 

Минск  2017

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Право на свободу личности, сохранение её чести и достоинства является одним из самых важных конституционных прав человека. Статья 25 Конституции Республики Беларусь гласит: «Государство обеспечивает свободу, неприкосновенность и достоинство личности. Ограничение или лишение личной свободы возможно в случаях и порядке, установленных законом». Защита свободы, чести и достоинства личности является одной из основных обязанностей государства. Успешное исполнение этой обязанности требует правильной квалификации преступных посягательств на честь, достоинство, свободу и неприкосновенность личности, что определяет актуальность настоящей работы.

Предметом исследования являются общественные отношения, возникающие между гражданами, чья личная свобода, честь и достоинство нарушаются, и лицами, совершающими преступления против свободы личности, порочат честь и достоинство, а также органами государственной власти, применяющими меры уголовной ответственности к последним за совершение подобного рода уголовных преступлений.

Объектом исследования является законодательство как Республики Беларусь, так и международного уровня, регулирующее отношения, возникающие между названными выше субъектами по поводу защиты личной свободы, чести и достоинства человека и гражданина.

Целью работы является исследование преступлений против свободы, чести и достоинства личности и порядка применения мер уголовной ответственности к лицам, нарушающим нормы уголовного законодательства в указанной сфере. Указанная цель предопределила задачи исследования:

1 Изучение развития истории института преступлений против свободы, чести и достоинства личности.

2. Выявление понятия преступлений против свободы, чести и достоинства личности в уголовном праве Республики Беларусь.

3. Изучение преступлений против конституционных прав и свобод как разновидности преступлений против свободы, чести и достоинства личности в уголовном праве Республики Беларусь.

4. Классификация преступлений против свободы, чести и достоинства личности в уголовном праве Республики Беларусь.

5. Исследование торговли людьми как вида преступления против человека.

6. Изучение похищения человека как одного из составов преступлений против личной свободы.

Методологическую основу исследования составляют основные теоретические положения науки общей теории права, уголовного права. При проведении исследования применялись исторический, логический, диалектичекий, сравнительно-правовой метод. Использовались также и другие общелогические методы, такие как: анализ и синтез, абстрагирование и обобщение, дедукция и индукция, аналогия. Кроме того, применялись общенаучные (формально-логический, системный, структурно-функциональный, исторический и др.) и специально-юридические методы (сравнительного правоведения, технико-юридического анализа, конкретизации, толкования и др.). Методологический подход к рассмотрению того или иного вопроса работы основан как на применении отдельных из перечисленных методов, так и их комбинации.

Теоретической основой работы послужили труды отечественных ученых в области уголовного права, а также ученых и специалистов в других областях науки (философов, социологов), содержащие концептуальные подходы, научные гипотезы и теоретические выводы по исследуемой проблематике. При подготовке курсовой работы использовался нормативно-правовой материал (положения Уголовного кодекса Республики Беларусь, международных правовых актов, белорусского законодательства), а также общетеоретическая и специальная литература.

 

ГЛАВА 1 ИСТОРИЯ ИНСТИТУТА ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ СВОБОДЫ, ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА ЛИЧНОСТИ

 

 

1. Развитие уголовного законодательства в части преступлений против личности на исторической территории Беларуси до XVI века

 

 

Очевидно, что история развития уголовного законодательства об ответственности за преступления против личной свободы – неотъемлемая часть всемирной истории, отражающая закономерности развития общества и государства. Действительно, если проследить основные этапы становления системы уголовно-правовых норм, призванных обеспечивать охрану личной свободы человека, нетрудно заметить, что их перечень, а главное, характер содержащихся в них запретов всегда соответствовали общим началам организации общественно-экономической жизни той или иной эпохи, принципам функционирования государственной власти, господствующей идеологии и преобладающей системе ценностей. Так, если в период рабовладельческого общества, равно как и в пришедшей на смену эпохи феодализма, ограничение личной свободы отдельных категорий лиц составляло сущность общественно-политического уклада жизни, в связи с чем такое ограничение не рассматривалось законодателем в качестве преступного, то, как справедливо отмечает А.В. Панкратов, «с началом развития так называемой капиталистической формации, с приходом буржуазных революций все большее внимание уделяется естественным правам граждан, и в этом русле отдельные преступления против личной свободы постепенно становятся анахронизмом» [1]. В контексте сказанного при характеристике основных этапов развития института уголовно-правовой охраны личной свободы человека представляется целесообразным опираться на нормы тех законодательных актов, которые в наибольшей степени отражали состояние правового сознания конкретной исторической эпохи и одновременно являлись наиболее заметными в части закрепления исследуемых преступлений. С этой точки зрения, одной из первых попыток установления уголовной ответственности за посягательства на личную свободу человека следует считать юридическое оформление рассматриваемого института в первом кодексе феодального права восточнославянских народов – Русской Правде, Краткая редакция которой (по самому древнему – академическому – списку) в статье 29 предусматривала наказание в виде штрафа за увод, похищение холопа либо робы (по древнерусскому праву – крепостные мужчина и женщина соответственно). Несмотря на внешне очевидную направленность указанной статьи на защиту личной свободы отдельных категорий лиц, норма, содержащаяся в ней, не может быть оценена однозначно: с одной стороны, было криминализировано посягательство на личную свободу зависимой категории населения – похищение, однако, с другой стороны, предписания статьи 29 и ее место в системе норм рассматриваемого источника права определенно указывают на то, что такого рода криминализация являлась исключительно средством обеспечения имущественных прав феодала [2, с. 17].

Дальнейшее развитие нормы об ответственности за посягательства на личную свободу получают в так называемой Пространной редакции Русской Правды, статья 61 которой, закрепив положение: «Продасть ли господин закупа обель, то наимиту свобода во всех кунах, а господину за обиду платити 12 гривен продаже» – по сути, создала законодательное препятствие полной утрате личной свободы экономически зависимой категорией сельского населения. Помимо названной статьи, определенные правовые гарантии личной свободы получили отражение и в тех статьях Русской Правды, которые ограничивали источники обращения свободного населения в состояние полного холопства (например, статья 110) [2, с. 21].

Основная цель законодательного закрепления подобного рода норм – ограничение случаев полного закрепощения отдельных категорий населения, хотя в основе такого законодательного решения, по-прежнему, обеспечение экономических интересов господствующего сословия; личная свобода феодально-зависимого населения охраняется законом не столько как самостоятельная ценность, сколько как имущество, принадлежащее феодалу. Подтверждением тому является статья 38, которая, проводя различие между украденным скотом и челядином только по признаку наличия у последнего языка, позволяющего установить личность похитителя, по сути, приравнивает похищение холопа к хищению собственности феодала. Кроме того, анализ норм Русской Правды позволяет сделать вывод о том, что личная свобода зависимого населения по-прежнему продолжает оставаться предметом купли-продажи, иных сделок, о чем свидетельствуют, в частности, положения статей 38 и 118. Причем, как подчеркивается в специальных исследованиях, такое положение, будучи реализацией естественного разделения социальных функций людей, по сути, отражало экономические, личные и иные интересы не только феодалов, но и зависимой категории населения [3, с. 9]. Таким образом, ни Краткая, ни Пространная редакции Русской Правды непосредственно личную свободу человека не подвергали уголовно-правовой охране, а все нормы, так или иначе связанные с ее обеспечением, преследовали совершенно иные цели.

 

2. Развитие института преступлений против свободы, чести и достоинства личности на исторической территории Беларуси с XVI века до начала советского периода

 

 

Влияние Русской Правды на развитие уголовного законодательства сказывалось вплоть до XVI века, что подтверждается результатами специальных исследований. Так, польский ученый И. Раковецкий на основе сравнительного анализа норм Русской Правды и Статутов Великого княжества Литовского (далее – Статуты ВКЛ), прежде всего Литовского Статута 1529 г., пришел к выводу «о включении норм Правды в состав этого памятника XVI в.» [4, с. 29].

Со Статутов ВКЛ (1529 г., 1566 г., 1588 г.) заметно расширяется и в некоторой мере совершенствуется правовая охрана личной свободы человека: ответственность за посягательства на личную свободу дифференцируется в зависимости от сословной принадлежности потерпевшего; закрепляется достаточно прогрессивная как в технико-юридическом отношении, так и в плане содержания норма об ответственности феодалов за посягательство на личную свободу шляхтича (ст. 28, разд. XI Статута 1588 г.); впервые в истории отечественного уголовного законодательства регламентируется ответственность за похищение женщины с целью вступления в брак (ст. 9, разд. XI Статута 1566 г., ст. 13 Статута 1588 г.); обнаруживается дальнейшее стремление законодателя предупредить посягательства на личную свободу отдельных категорий лиц посредством нормативного ограничения случаев утраты личной свободы (ст. 12, разд. XI Статута 1529 г., ст. 13, разд. XII Статута 1566 г., ст. 21, разд. XII Статута 1588 г.). Устанавливается запрет обращать в вечную неволю свободного человека за совершенное им преступление (ст. 6, разд. XI Статута 1529 г., ст. 7, разд. XII Статута 1566 г., ст. 11, разд. XII Статута 1588 г.), хотя санкция за подобное деяние в нормах закона не предусматривается [5, с. 38].

Вместе с тем, будучи источниками феодального права, Статуты ВКЛ не были лишены сословно обусловленных начал ограниченности нормативных предписаний: несмотря на декларирование принципа единства права для всех людей (ст. 1, разд. I Статута 1588 г.), в данном источнике закрепляются юридические гарантии прав и привилегий лишь представителей феодального сословия. В области уголовно- правовой охраны личной свободы указанное положение проявилось в том, что свобода отдельных категорий населения по-прежнему признавалась предметом гражданско-правовых сделок (купли-продажи, особого вида залога и т.д.). Это находит подтверждение в нормах статьи 10 раздела XI Статута 1529 года («если бы кто-нибудь продал в рабство своего сына или свободного человека»), статьи 19 раздела XII Статута 1588 года («о свободных людях, которые во время голода продают себя в неволю, и о продаже иной челяди невольной»), статьи 22 раздела XII Статута 1588 года («если бы кто кому передал слугу, а тот слуга, причинив вред, убежал бы от него») и др. Несомненно, более совершенный подход к вопросу уголовно-правовой охраны личной свободы человека, получивший отражение в нормах Статутов ВКЛ (особенно в Статуте 1588 г.), тем не менее, был лишен необходимой последовательности и системности. Нормы о преступлениях против личной свободы были рассредоточены по разным разделам, а нормативное закрепление ответственности за отдельные посягательства рассматриваемой группы носило четко выраженный казуальный характер (например, ст. 5 разд. XI Статута 1566 г., ст. 9 Статута 1588 г.) [5, с. 43].

После разделов Речи Посполитой (1772, 1793 и 1795 гг.) земли Беларуси вошли в состав России. Несмотря на то, что начали действовать законы Российской империи, нормы Статута ВКЛ 1588 года отменены не были, на что неоднократно указывалось в специальной литературе [6, с. 267]. В частности, Т.И. Довнар, В.А. Шелкопляс, П.Г. Чигринов отмечают, что основным законодательным актом на Беларуси до 1840 года оставался Статут Великого княжества Литовского, который оказал определенное влияние на развитие русского права [7, с. 30]. В контексте сказанного очередным этапом в становлении института уголовно-правовой охраны личной свободы человека следует считать принятие и введение в действие Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года (с последующими изменениями и дополнениями). По сравнению с предыдущими законодательными актами Уложение отличает более четкая, соответствующая объектам посягательства систематизация преступлений, которая, к сожалению, не была реализована в полной мере относительно исследуемых преступных посягательств: нормы об ответственности за их совершение по-прежнему оставались рассредоточенными по различным разделам и главам. Более того, некоторые преступления против личной свободы человека влекли ответственность не по нормам Уложения, а по нормам Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и Воинского Устава о наказаниях [8, с. 285].

Исходя из общности признаков объективной стороны преступления против личной свободы человека, предусмотренные Уложением 1845 года, в теории уголовного права подразделялись на следующие группы: 1) задержание и заключение (ст. 1540 – 1544); 2) продажа в рабство и торг африканскими неграми (ст. 1410, 1411); 3) похищение женщин и детей (ст. 1407 – 1409, 1529, 1530, 1549, 1580 – 1582) [5, с. 386].

Результаты доктринальных исследований проблемы уголовно-правовой охраны личной свободы человека стали основой для последующего переосмысления конструкции рассматриваемой системы преступлений на законодательном уровне, получив отражение в Уголовном Уложении 1903 года. В отличие от предыдущего уголовного закона Уложение 1903 года являлось, несомненно, более совершенным правовым документом. Вместе с тем в части обеспечения уголовно-правовой охраны личной свободы человека нельзя не отметить его противоречивости: с одной стороны, для данного документа характерно появление ранее не известных законодательству обобщенных формулировок норм об ответственности за отдельные преступления против личной свободы; с другой – сохраняется присущая прежним законодательным актам излишняя казуистичность уголовно-правовых запретов. Несмотря на то, что нормы Уложения об ответственности за преступления против личной свободы не были введены в действие в полном объеме (исключение составляла ст. 500), оно заслуживает особого внимания в части законодательного закрепления исследуемого института. Прежде всего, следует отметить, что в данном законе впервые в истории отечественного уголовного законодательства нормы об ответственности за рассматриваемые посягательства были структурированы в рамках самостоятельной рубрикации – главы 26 «О преступных деяниях против личной свободы». Данная глава включала нормы об ответственности за лишение личной свободы путем: 1) задержания или заключения (ст. 498 – 500); 2) продажи или передачи в рабство или неволю, торга неграми или приспособления либо вооружения для этого судна (ст. 501); 3) похищения ребенка (похищения, сокрытия, подмены, невозвращения и оставления ребенка – ст. 502 – 504); 4) похищения женщины (несовер- шеннолетней, незамужней – ст. 505 – 506); 5) принуждения (ст. 507 – 509); 6) угрозы (ст. 510); 7) насильственного вторжения в чужое здание, помещение или иное огороженное место (ст. 511 – 512). Правда, как подчеркивается в специальных исследованиях, критерием объединения указанных норм (как, впрочем, подразделения и иных уголовно-правовых норм по главам) являлась в большей степени схожесть внешних характеристик преступных посягательств, а «не объект совершенного преступления» [5, с. 62].