Самозащита гражданских прав

     В древнем обществе процесс защиты представлял собой личную самостоятельную  расправу над провинившимся лицом, а наказание выражало неограниченные естественные побуждения человеческой природы и мало считалось с  моральными нормами. Основной причиной этого была слабость людского сообщества, а затем – и государственной  власти, не способных защитить своих  отдельных членов⁵.

     Однако  укрепление государства и появление  письменных источников права привело  к существенному ограничению  самоуправства.

     IX-X столетия в русской истории характеризуются активными процессами, связанными с запретом самосуда и передачей правонарушителей под юрисдикцию княжеской власти. Немалую роль в подобном ограничении сыграло крещение Руси и распространение христианства (X-XII в.в.), постепенно разрушавшие первобытную психологию.

     Законодательство  Руси  XV-XVI в.в. развивается по пути замены личной ответственности нарушителя имущественной ответственностью. Первоначальные дикие формы самосуда к этому периоду времени были уже ликвидированы, и законодательство уделяет всё большее внимание поощрению договорных способов осуществления самостоятельной защиты. Последующее ограничение пережитков древнего самоуправства происходит на фоне появления процессуальных законов (Псковская судная грамота, Судебник 1497 года, Судебник царя Ивана Васильевича 1550 года, Соборное уложение 1649 года), подробно регламентирующих порядок отправления правосудия.  Вместе с тем, ряд форм продолжает сохраняться и активно используется населением.⁶

     Важнейшим этапом в формировании представлений  о самозащите являются исследования  дореволюционных авторов, благодаря  которым российская доктрина сформулировала основные признаки допустимой самостоятельной  защиты, среди которых определяющим является принцип допущения её отдельных  проявлений государством.

     Такие известные российские цивилисты  как К.Н. Анненков, Е.В. Васьковский, Д.И. Мейер, С.В. Пахман, В.И. Синайский  и другие предлагали ограничить дозволенную  самозащиту (самопомощь) самовольным  отражением насилия или восстановлением  нарушенных прав, но последнее допускалось  в одобренных законодательно формах. В качестве таких форм рассматривали  право удержания и право самовольного установления и осуществления права  залога, в частности, задержание владельцем земли чужих животных, причиняющих  потраву посевов.

     Дореволюционная российская наука не признавала агрессивный  характер самозащиты, позволяющий защищающемуся  лицу первому самоуправно вторгаться в личную сферу другого лица. Важной вехой  в становлении института самостоятельной защиты своих прав, а также своеобразным способом выражения официальной позиции государства по вопросу самостоятельного восстановления своих прав, стала норма Свода законов Российской империи (ст.690), запретившая всякое самоуправство, в том числе направленное против незаконного владения. Дореволюционная доктрина не подвергала сомнению возможность обращения к подобным самостоятельным действиям только при условии отсутствия своевременной помощи от властных органов.

     Несмотря  на ожидание повышения правосознания  и культуры общества, позволивших  бы существенно расширить применение внесудебных форм защиты, преобладающим  направлением развития стало ограничение  государством возможности самостоятельной  защиты и стремление к созданию условий, уменьшивших бы потребность граждан  в использовании указанного института.

     Вопреки тому, что многие ведущие российские цивилисты признавали необходимость  применения самостоятельной защиты своих прав, их научные разработки не привели к появлению в отечественном  законодательстве универсальной нормы, разрешающей самостоятельно защищать свои права и не обусловленной  жесткими ограничениями. Дореволюционная  доктрина наделяла самозащиту второстепенной функцией по сравнению с судебной защитой. В дореволюционном законодательстве так и не было сформулировано общее  правило, разрешающее вне зависимости  от обстоятельств самостоятельно защищаться от нарушений гражданских прав. Указанный  институт исчерпывался защитой от неправомерного насилия, т.е. необходимой обороной, действиями в состоянии крайней  необходимости и иными крайне немногочисленными способами самостоятельной  защиты, признанными законом, например, задержанием птицы и скота, причиняющих  потраву посевов. 

     2. ПОНЯТИЕ И СПОСОБЫ РЕАЛИЗАЦИИ  САМОЗАЩИТЫ В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ  В СОВРЕМЕННЫЙ ПЕРИОД

     2.1. Теоретические аспекты понятия «самозащита» 

     С введением в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации  в российском гражданском законодательстве появилась норма о самозащите гражданских прав.

    Законодатель  включил самозащиту в перечень способов защиты гражданских прав (ст.12 ГК РФ).

    В ст. 14 ГК РФ прямо указано на возможность  использования самозащиты гражданских  прав: «Допускается самозащита гражданских  прав. Способы самозащиты должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, необходимых  для его пресечения»⁷.

       Таким образом, законодательно  самозащита определяется  как такой порядок защиты гражданских прав, при котором управомоченный субъект защищает свои права собственными действиями, без обращения в суд или иной юрисдикционный орган.

     Действовавшее гражданское законодательство советского периода допускало самостоятельную  защиту нарушенного гражданского права  без обращения к мерам государственного принуждения лишь в виде исключения, в строго установленных законом  случаях. По общему же правилу, для того, чтобы осуществить защиту нарушенного  права, необходимо было обратиться в  компетентный юрисдикционный орган, так  как назначение субъективного права  на защиту «в социалистическом обществе в период строительства коммунизма»  предполагало обращение за защитой  к государству.⁸

     В отличие от гражданского законодательства советского времени, нормы ГК РФ устанавливают общий режим дозволения самозащиты.

     Эти нормы (ст.12, 14 ГК РФ) являются логическим продолжением положения ч.2 ст.45 Конституции РФ: «Каждый вправе защищать свои права и свободы, не запрещенные законом»⁹.

     Также институт самозащиты законодательно закреплен  на основе п.2 ст.1 ГК РФ: «Граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе».¹⁰

     Таким образом, нормативное закрепление  самозащиты стало возможным на основании  установлений Конституции РФ и принципа свободного распоряжения каждым принадлежащими ему гражданскими правами, указанного в ГК РФ.

     Из  исключительного порядка защиты гражданских прав институт самозащиты превратился в универсальный. Самозащита гражданских прав может осуществляться и действиями, конкретно в законодательстве не предусмотренными, при условии соблюдения требований ст.14 ГК РФ, устанавливающей пределы самозащиты гражданских прав.

     Однако  в юридической литературе высказываются опасения, что самозащита может стать как действенным средством соблюдения субъективного права, так и балансировать на грани самоуправства или иного преступления.¹¹

     Некоторые высказываются более категорично  и вообще ставят по указанной причине  под сомнение целесообразность закрепления  в гражданском законодательстве нормы о самозащите как универсальном  средстве защиты гражданских прав.

     Вопрос  о целесообразности допущения законом  возможности внесудебной защиты прав волновал российских цивилистов ещё в досоветское время. Так, например, В.И. Синайский высказывался по этому поводу следующим образом: «Принципиально широкое применение внесудебной защиты желательно, при  том, однако непременном условии, чтобы такой самозащитой не нарушался социальный мир, в охрану которого создана судебная защита. Чем культурнее среда, тем шире должна быть внесудебная защита».¹²

     Вместе  с тем, действующее гражданское  законодательство содержит достаточные  гарантии от злоупотребления данным правом – лицо, которое полагает, что примененные в отношении  него другим лицом меры неосновательны, вправе обратиться в суд с требованием  о защите своих интересов от самовольных  действий тех, кто под предлогом  самозащиты допускает правонарушение.

     Правомерность самостоятельных действий лица по защите своего права суд будет оценивать  по критериям, установленным в ст.14 ГК РФ:

• способы самозащиты должны быть соразмерны нарушению;
• они не должны выходить за пределы действий, необходимых для пресечения нарушения.

     В п.9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума  Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 6/8 от 1 июля 1996 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» положения ст.14 ГК РФ развиты и указано: «При разрешении споров, возникших в связи с защитой принадлежащих гражданам или юридическим лицам гражданских прав путем самозащиты (статьи 12 и 14), следует учитывать, что самозащита не может быть признана правомерной, если она явно не соответствует способу и характеру нарушения и причиненный (возможный) вред является более значительным, чем предотвращенный»¹³.

     Таким образом, на наш взгляд, не стоит ставить под сомнение целесообразность установления в российском гражданском законодательстве режима общего дозволения самозащиты гражданских прав.

     Законодатель  выделил самозащиту в качестве одного из способов защиты гражданских прав. Такая позиция подвергалась обоснованной критике со стороны ряда авторов. Действительно, трудно поставит самозащиту в один ряд с другими способами  защиты гражданских прав, предусмотренными ст.12 ГК, поскольку это юридические  категории разного уровня.

     Совершенно  справедлива позиция А.М. Эрделевского, который пишет: «Установление конкретного  способа защиты предполагает ответ  на вопрос о том, какими именно действиями осуществляется защита, но не о том, кто совершает эти действия. Упоминание в ст.12 о самозащите прав говорит  лишь о дозволении субъекту, чьи  права нарушены, (потерпевшему) выступать  в качестве защитника этих прав».¹⁴

     В связи с этим, для дальнейшего  анализа проблемы необходимо определить место самозащиты в системе средств  защиты гражданских прав. В научной литературе традиционно выделяют две формы защиты гражданских прав – юрисдикционную и неюрисдикционную.

     В свою очередь, в рамках юрисдикционной формы выделяются общий (судебный) и  специальный (административный) порядок  защиты нарушенных прав. Данное деление  закреплено в ст.11 ГК РФ. Помимо этого, в литературе выделяют смешанный (административно-судебный) порядок защиты нарушенных гражданских  прав в рамках юрисдикционной формы  защиты. В этом случае потерпевший, прежде чем предъявить иск в суд, должен обратиться с жалобой в  государственный орган управления.

     В рамках же неюрисдикционной формы защиты, в зависимости от субъекта, осуществляющего  действия по защите нарушенного права, можно выделить самозащиту и, с другой стороны, иные случаи защиты гражданских  прав без обращения в юрисдикционные органы. От самозащиты эти случаи отличаются тем, что действия по защите нарушенного права осуществляются не самим лицом, право которого нарушено (потерпевшим), а третьими лицами. В качестве примера можно привести действия в состоянии крайней необходимости или необходимой обороны по защите прав других лиц, некоторые случаи действий в чужом интересе без поручения.¹⁵

     Следует отметить, что в литературе преобладает  иная точка зрения, в соответствии с которой самозащитой признаются любые правомерные действия, направленные на защиту нарушенного права, осуществляемые без обращения в юрисдикционные органы, в том числе и действия третьих лиц (так называемая товарищеская взаимопомощь). Сторонники этой позиции  фактически отождествляют понятия  самозащиты и неюрисдикционной формы  защиты прав и, следовательно, признают самозащиту самостоятельной формой защиты гражданских прав.

     Однако  представляется, что такой подход теоретически менее точен. Самозащита в понимании этих авторов лишается одного из своих признаков, в соответствии с которым она осуществляется прежде всего силами самого потерпевшего (субъекта, чьё право нарушено).