Право на забастовку и его реализация в России

Несмотря на наблюдаемые значительные колебания уровня забастовочной активности, можно констатировать, что забастовки являлись постоянным фоном производственных отношений в России на протяжении 1990-х годов. Главной движущей силой протестного движения как в политическом, так и в экономическом смысле были работники угольной отрасли. Тем не менее, статистически забастовки рабочих промышленности "тонули" среди выступлений работников бюджетной сферы, особенно образования. В связи с этим нужно объяснить специфику забастовок "бюджетников", которые в отличие от забастовок в реальном секторе экономики носили в основном умеренно-демонстративный характер. Протестные акции работников образования и здравоохранения, несмотря на массовость, как правило, ограничивались краткосрочными (однодневными) забастовками, сопровождающимися митингами и другими публичными акциями, призванными привлечь внимание к их проблемам (пикетирование зданий местных органов власти и пр.). Забастовки часто проводились без реального прекращения работы. Учебный процесс обеспечивался "дежурными преподавателями", медики подобным же образом организовывали график "забастовочного режима работы клиники"14. С одной стороны, такой умеренный тип протеста объяснялся тем, что образование и здравоохранение относятся к сфере социальных интересов, в этом смысле учителя и медики в значительной мере являются заложниками своего рабочего процесса. С другой стороны, в отличие от забастовок в промышленности, за которыми стояли настроенные по-боевому альтернативные профсоюзы, забастовками "бюджетников" руководили лояльные к власти отраслевые объединения ФНПР, старавшиеся свести любые негативные последствия к минимуму.

На рубеже нового тысячелетия экономический спад сменился подъемом, а протестные действия резко пошли на убыль. Такие явления, как административные отпуска, работа неполное рабочее время и невыплаты заработной платы перестали носить массовый характер, и хотя говорить о радикальных сдвигах в положении наемных работников было преждевременно, позитивные изменения на рынке труда привели к некоторому росту уверенности и защищенности работающего населения. Сопоставление результатов двух раундов исследования социальной защищенности (2002 - 2007 гг.) позволяет отследить улучшение субъективных индикаторов защищенности работников в сфере труда на протяжении 5 лет15. Заметно (с 72 до 87%) выросла доля лиц с устойчивым доходом от занятости. Доля респондентов, удовлетворенных заработком, выросла примерно на 10%. Положительная динамика наблюдалась в оценке возможностей на рынке труда - в 2007 г. почти 70% работников были уверены, что найдут равноценную работу в случае увольнения (по сравнению с 61% в 2002 г.). Относительно невелик был и страх безработицы: только около четверти респондентов считали, что для них реальна угроза потери работы. Другим фактором, способствующим сокращению числа забастовок, было ужесточение политического режима, происходившее одновременно с улучшением экономической конъюнктуры. "Кто сядет на рельсы, тот сядет", - так Владимир Путин определил свое отношение к борьбе за права трудящихся еще в начале своего первого срока. И еще одно обстоятельство обусловило резкое уменьшение числа официально зафиксированных забастовок.

Как уже упоминалось, после вступления в силу в 2002 г. нового Трудового кодекса право на забастовку оказалось сильно урезанным. Поправки в закон настолько усложнили и без того непростую процедуру, что работники стали бастовать без ее соблюдения либо устраивать иные акции протеста. В любом случае забастовками они не считались и показатели резко улучшились.

Новый всплеск забастовок фиксируется в 2004 - 2005 гг., когда общее число бастующих выросло по сравнению с 2003 г. более чем в 30 раз. Этот подъем был связан с принятием 122-го закона о монетизации и осуществлением сопряженных с ней реформ бюджетной сферы. Пенсионеры, инвалиды, ветераны и другие льготники протестовали в связи с "отменой" льгот (именно так была воспринята монетизация), а работники бюджетной сферы - в связи с катастрофическим материальным положением на фоне увеличения тарифов на оплату услуг, особенно ЖКХ. Кроме того, возмущение вызывала ситуация, возникшая в связи с разграничением бюджетных обязательств. Если ранее ставки и оклады для "бюджетников" были едиными и утверждались на федеральном уровне, теперь эти вопросы были переданы в компетенцию регионов, где нормы оплаты устанавливались исходя из возможностей местного бюджета. Основная роль в забастовочной активности в эти годы принадлежала "бюджетникам". И хотя народные гулянья, которые собирала на один день Федерация независимых профсоюзов России, вряд ли можно в полной мере считать забастовками, всероссийские акции протеста обеспечили важнейший рычаг давления на правительство. Число забастовок в других отраслях в эти годы тоже увеличилось, но их доля составляла только около 3% от общего числа.

В последующие годы о рабочем движении почти забыли - немногие всплески протестной активности рабочих происходили, скорее, вопреки общей тенденции. В 2006 - 2008 гг. статистика регистрирует уже не сотни и даже не десятки, а единичные случаи забастовок, хотя они выглядят довольно мощными по охвату и длительности. Если в предыдущие 10 лет количество бастующих на одно предприятие не превышало в среднем 50 человек, то в 2008 г. эта цифра выросла до 475 человек. Количество потерянного рабочего времени, не отработанного участниками забастовок, в среднем на одну организацию достигло 2929 человеко-дней в 2007 г. и 7275 человеко-дней в 2008 г. (максимальное значение этого показателя в предыдущие годы равнялось 1459 человеко-дней).

Исследователи находят трудно достижимым установление каких-либо взаимосвязей между действиями забастовок и функционированием экономики, в частности, между ростом забастовок и динамикой заработной платы. В разные периоды времени динамика забастовок объясняется разным набором причин, и всплеск забастовочной активности каждый раз требует конкретных контекстуальных объяснений16.

Отличительные черты забастовок 1990-х годов. Хотя экономический кризис этих лет крайне негативно отразился на положении работников в сфере труда, в целом это не привело к массовой забастовочной активности17. Согласно статистике, максимальное число участников забастовок (1997 г.) составляло менее 1,5% работающего населения. Помимо погрешностей статистики, к факторам, объясняющим относительно низкий уровень такой активности, можно отнести отсутствие отработанных процедур разрешения трудовых конфликтов, слабость институтов, представляющих интересы работников во взаимоотношениях с работодателем, а также инерционность мышления работников - "довольно позднее осознание ими факта изменения трудовых отношений"18. Объяснение причин низкой включенности в открытые конфликты можно найти и при анализе неформальных взаимоотношений работников и менеджмента. Как показывают исследования, на ухудшение условий труда и техники безопасности, задержки заработной платы работники отвечали снижением интенсивности и производительности труда, воровством и т.п. Устанавливался некий баланс: руководство предприятия не платило вовремя зарплату, но ослабляло контроль над работниками на рабочем месте, закрывая глаза на факты нарушения дисциплины и техники безопасности19. Такое "усиление" позиции работника при соответствующем "ослаблении" власти менеджеров выступало компенсирующим моментом в условиях задержек зарплаты и позволяло мирно продолжать производственную деятельность.

Особенности протестного движения в 1990-е годы были обусловлены также тем, что подавляющее большинство забастовок происходило на государственных предприятиях и в бюджетных организациях, а также на предприятиях отраслей, получающих государственные дотации. Поэтому практически любой открытый конфликт с экономическими требованиями неизбежно был направлен против правительства, которое выступало не арбитром, а активной стороной производственного конфликта. Это вело к политизации трудовых конфликтов в промышленности. Как правило, акции протеста 1990-х годов не приводили к их разрешению. Вышедшим на забастовку работникам выплачивали часть долгов по зарплате, и они возвращались на рабочие места. Большинство забастовок вспыхивало стихийно, то есть трансформация конфликта в забастовку в малой степени зависела и от деятельности профсоюзов, а завершение забастовки не усиливало их как организацию. Таким образом, воздействие конфликтов на трудовые отношения было минимальным.

Отличительные черты забастовок 2005 - 2008 гг. Оживление экономики и связанные с этим позитивные изменения на рынке труда вызвали к жизни конфликты, которые по своему характеру резко отличались от забастовок прошлых лет. Бастовали работники не с самыми низкими зарплатами, трудившиеся в хороших условиях на успешных предприятиях. Выступления 2005 - 2007 гг., которые не всегда были официально зарегистрированы как забастовки, вызвали широкий общественный резонанс. Самую большую известность получили забастовки работников автосборочного предприятия "Ford Motor Co" (2005 - 2008 гг.). В 2006 - 2007 гг. "горячей точкой" стали предприятия Ханты-Мансийского округа (ХМАО), который дает почти 60% всей российский нефти. Осенью 2007 г. практически одновременно бастовали докеры в Туапсе, докеры трех компаний Морского порта Санкт-Петербурга, водители "Почты России". В 2007 - 2008 гг. забастовки прошли на АвтоВАЗе, на заводе "Хайнекен" в Петербурге, бастовали работники локомотивных депо компании "Российские железные дороги", рабочие РУСАЛа, ЕВРАЗХОЛДИНГа и др.

Несмотря на разную результативность и многообразие форм протестных действий, эти конфликты характеризуются рядом общих моментов, позволяющих говорить о новом этапе "наступательных" забастовок, в отличие от "оборонительных" в прошлые годы20, а по сути, о появлении нового для России типа индустриального конфликта. Каковы отличительные черты этих забастовок?

Во-первых, изменение характера выдвигаемых требований. На первый план выходят требования повышения заработной платы, направленные на перераспределение увеличивающихся доходов в пользу наемных работников. Если прежние выступления, по большей мере, были не чем иным, как ответной реакцией отчаявшихся людей на ситуацию экономической депривации, то с изменением экономической конъюнктуры основными стали мотивы, сформированные ценностями права на достойную работу и достойную жизнь. В этом смысле причина пробуждения "классового сознания" работников понятна - восстановление социальной справедливости при разделе прибылей и сверхприбылей корпораций. Так, например, формулирует эту мысль лидер профсоюза "Единство-АвтоВАЗ": "Мы не против того, чтобы менеджмент предприятия ездил на иномарках представительского класса. Но только в том случае, когда остальные работники могут без напряжения позволить себе приобретать ВАЗовские автомобили"21.

Требования повышения зарплаты нельзя назвать необоснованными, с учетом того, что, несмотря на их видимый рост, рабочая сила для большинства предприятий фактически не дорожала22. Кроме того, камнем преткновения часто является немодернизированная структура заработной платы, где доля переменной части значительно превышает долю постоянной (гарантированной), что позволяло использовать ее как инструмент управления в советское время и как инструмент манипуляции в 1990-е годы. Повышение фиксированной ставки заработной платы лежало в основе требований докеров, шахтеров "Красной шапочки" и нефтяников "Сургутнефтегаза", где зарплата всегда была выше, чем в большинстве других нефтяных компаний: "Отменить порочную практику компаний: выдачу "премии" в составе заработной платы до 80%, которой могут лишить за что угодно. Ввести гарантированную и фиксированную заработную плату" (из резолюции митинга работников ОАО "Сургутнефтегаз").

Актуализация проблемы повышения фиксированной ставки заработной платы в немалой степени была вызвана бумом потребительских кредитов. Люди начинали учиться жить в долг, и стабильность размера дохода становилась крайне важной. Помимо повышения зарплаты работники начинают отстаивать право на улучшение условий труда, на реальное участие в управлении, на корректное отношение со стороны начальства, выступают за соблюдение гарантий профсоюзной деятельности и гарантий занятости. Таким образом, происходит существенное расширение границ восприятия своих прав в рамках трудовых отношений.

Во-вторых, изменение основного контрагента в трудовых конфликтах. Протестные действия, как правило, были локализованы на отдельных предприятиях и требования адресовались непосредственно и только своему работодателю. Иными словами, эти действия являлись в полной мере конфликтами по линии "труд-капитал". В предыдущий период основным контрагентом работников в конфликтах выступали властные структуры того или иного уровня. При этом достаточно часто работники и администрация предприятий выступали совместно или администрация транслировала требования работников "наверх", поскольку сама не располагала ресурсами для их удовлетворения.

В-третьих, в подавляющем большинстве случаев забастовочные действия носили не стихийный, а организованный характер, причем инициатива исходила не от отраслевых и общенациональных профсоюзных объединений, а от "первичек" - низового профактива предприятий. И, наконец, трудовые конфликты этих лет практически прервали тенденцию политизации забастовок. Стачкомы, устраивая эти акции, действовали независимо от каких-либо партийных структур и не использовали их для сведения политических счетов, хотя логика борьбы за повышение заработной платы косвенно подводит к политике. В отличие от шахтерского движения начала 1990-х годов среди активистов прослеживается процесс формирования левого мировоззрения: "Я не лезу в политику, но все равно борьба капитала и рабочего. (...) Да, и все это голый марксизм, капитал против рабочего, все. Можно это не замечать, но это есть " (из интервью с председателем профкома "Форда").

Стороны трудового конфликта

Конфликтные отношения социальных субъектов в принципе представляются нормой их взаимодействия в том случае, когда между участниками конфликта происходит интенсивный обмен информацией и другими ресурсами, в целом способствующий их развитию. Для российских профсоюзов и работодателей индустриальные конфликты по линии "труд-капитал" являются новым опытом. Практики выстраивания цивилизованного взаимодействия в ситуации забастовки только начинают складываться.