Автор работы: Пользователь скрыл имя, 25 Января 2011 в 12:34, реферат
Значение римского права проявилось и проявляется до сих пор в самом явлении его рецепции во всем мире. По меткому выражению Э. Гиббона, законам Римской империи доныне повинуются многие народы, никогда не зависевшие от нее [4, 3]. Чем же можно объяснить столь пристальное внимание человечества к правовой системе, созданной древними римлянами? Разные исследователи по-разному отвечают на данный вопрос...
Формализм выразился в трех основных типах контрактов:
Стипуляция
возникла позже нексума и представляла
собой облегченную форму
Многие ученые считают стипуляцию предтечей современного векселя [14, 310; 11, 117; 1, 22; 5, 75; 8, 419], потому что вексель порождает безусловно абстрактное обязательство и к тому же, как и стипуляция, является строго формальным долговым обязательством [15]. С. Муромцев утверждал, что в стипуляции более чем в какой-либо другой сделке древнейшего права сказалось историческое значение формализма в гражданском обороте [12, 207]. Это обосновывается тем, что по сравнению со ступенью развития права, когда больше внимания стали уделять воле сторон в договоре, формализм был несовершенством. Но по сравнению с предшествующим состоянием он свидетельствует о важном шаге вперед, так как простая и гибкая стипуляционная форма была порождением активизировавшегося гражданского оборота, который приобретает некоторую правильность и стабильность. Договор теряет случайный характер и становится обычным явлением правовой жизни.
Формализм оказал серьезное влияние на правосознание римлян. Он воспитал человека, который был приучен исполнять свои обещания. Но если старый формализм предписывал держать каждое слово, произнесенное торжественно, то новый порядок оценивает слово в договоре по его отношению к воле произносящего.
Внешний
формализм продолжал
Кроме того, формальный характер договора обеспечивал его относительную бесспорность, что упрощало принятие судебного решения и избавляло от волокиты [3, 205].
Воля, выражение воли и содержание договора
По мере совершенствования умственного и социально-экономического развития римского общества происходит значительное ослабление формализма. Римляне начинают замечать связь торжественного обещания с волей обещающего [12, 208]. Форма постепенно перестает закрывать действительную волю в договоре. Право обращает внимание на содержание сделки, на внутреннюю волю [12, 532; 3, 478; 16, 336], признавая в ней, а не в форме, "истинную созидающую силу всякой сделки" [14, 304]. Судьи уходят от буквального толкования договоров, так как у них появляется возможность учитывать несогласие внешне выраженной воли контрагентов с ее внутренним содержанием [19, 297].
Воля и выражение воли
Ввиду того, что волевые процессы, происходящие внутри человека, остаются неизвестными для окружающих, одного внутреннего решения лиц о вступлении в договорные правоотношения недостаточно для порождения юридических последствий. Воля должна быть выражена вовне. Формы волеизъявления могут быть различными: жест, письмо, слово и т. д. Данные формы считаются открытыми и направленными непосредственно на содержание договора [16, 343; 3, 205]. К способам посредственного выражения воли относят так называемые конклюдентые действия, из которых можно заключить, что лицо намерено вступить в известную сделку (например, кредитор принимает проценты вперед, тем самым отсрочивая уплату долга); а также молчание. Но юристы признавали молчание за выражение воли тогда, когда сопутствующие обстоятельства придавали молчанию именно этот смысл (например, если лицо ручается за должника, и должник, зная о том, молчит, то он признается согласившимся на принятие поручительства).
Для формальных договоров закон предписывал совершенно определенный способ волеизъявления. А в сфере неформальных договоров действовало правило: стороны могут выражать волю, как хотят, лишь бы это выражение было понятным.
В классическом праве действительность и последствия договора ставились не только в зависимость от волеизъявления, но и от реального намерения сторон. В этой связи отмечают то, что борьба между словом и волей сторон проходит через всю классическую юриспруденцию. В конце концов, возобладала та точка зрения, что если из всех обстоятельств дела явствует несоответствие волеизъявления сторон их подлинной воле, причем содержание последней можно установить, то договор должен толковаться не по букве, а по скрывающейся за ней мысли [16, 332; 13, 132]. Дело в том, что бывают случаи, когда выраженная в договоре воля стороны не вызывает сомнений по своей ясности. Однако сторона утверждает, что то или иное заявление сделано под влиянием обмана, угрозы, насилия или ошибки. В таких случаях принято говорить о пороках воли.
При наличии обмана или принуждения нарушается важный принцип волеизъявления: воля должна быть выражена сознательно и свободно.
Обман (dolus) в таких ситуациях понимался как умышленное введение лица в заблуждение с намерением вызвать волеизъявление, причиняющее ему ущерб. Договор, совершенный под влиянием обмана, не являлся абсолютно ничтожным. Но обманутое лицо получало иск, удовлетворение которого влекло за собой возмещение ущерба или двустороннюю реституцию [2, 112]. Причем присуждение по этому иску вызывало infamia. Принуждение (vis) определяется как противоправное давление с целью принудить лицо к высказыванию, которое оно бы не сделало, если бы действовало совершенно свободно [2, 328]. Принуждение к заключению договора может выразиться в физическом насилии или психическом давлении, угрозе. Грубое физическое насилие встречалось редко (например, некто связал лицо, чтобы добиться продажи вещи). В свою очередь угрозу римские юристы определяли как страх перед большим злом, то есть контрагент, который под воздействием угрозы заключил договор, хотел этого гораздо больше, чем реализации самой угрозы [13, 131]. Поэтому такой договор сам по себе не становился недействительным. Применение угроз и насилия при изъявлении воли в договоре влекло аналогичные с dolus последствия [12, 526]. Но если при обмане и принуждении одна сторона становится жертвой другой, то в случае ошибки (error) контрагент впадает в заблуждение независимо от воздействия другой стороны. Ошибка делала волеизъявление юридически порочным, если заблуждение лица было существенным. Такую оценку могло получить заблуждение, возникшее вследствие неправильного восприятия:
Несущественным
признавалось заблуждение в мотивах
заключения договора, так как в
интересах устойчивости оборота
нельзя допустить оспаривание
Поскольку римляне не разработали общую теорию ошибки, а рассматривали каждую категорию случаев отдельно, рамки настоящей работы не позволяют включить описание юридических последствий ошибочного выражения воли.
Содержание договора
Содержание договора как формы правового закрепления обязательственных отношений можно представать в виде совокупности некоторых существенных и несущественных элементов. Под существенными понимаются такие элементы, без которых нет и самого договора. К их числу относят соглашение участников, предмет договора и его основание. Исследователи отмечают, что нет никакого договора без соглашения воль сторон [3, 485; 12, 531]. Соглашение достижимо, если не менее двух лиц, участвующих в его выработке, приходят к договоренности по поводу одних и тех же условий. Соглашение считалось состоявшимся, если предложение заключить договор, исходившее от одного лица, принималось другим путем встречного волеизъявления, воспринятого первым [11, 96]. Правовая значимость такого соглашения зависела от серьезности намерений сторон (например, если в рабовладельческом Риме свободный человек обязывался выступить артистом в театре, то такое соглашение рассматривалось как шутка).
В
римском праве ввиду
Предмет договора как его существенный признак можно определить через понятия dare (дать), facere (сделать) и praestare (предоставить), так как всякое обязательство в римском праве давало кредитору право требовать от должника исполнения этих действий. Предмет договора должен был соответствовать трем требованиям:
Весьма специфичным является такой существенный элемент договора, как его основание или цель.
При вступлении в договор стороны всегда руководствуются определенными соображениями и хозяйственными целями, многие из которых, известные одному, остаются неведомыми второму контрагенту [2, 62; 13, 133]. Но для права важна ближайшая цель, ради которой лицо вступает в договор. Подобные цели образуют непосредственное содержание договора и потому в одинаковой степени известны каждому из его участников [11, 98]. В этой связи многие исследователи особо подчеркивают необходимость отличать юридическое основание договора (causa obligandi), без которого не возникнет обязательства, от простого мотива (causa obligationis), по которому лицо вступает в договорные отношения [13, 138; 3, 185; 16, 382; 5, 74]. Causa obligandi можно определить как причину, в которой воплощается юридическая цель договора, придающая ему индивидуальный характер и определяющая его принадлежность к тому или иному типу [1, 20]. Понятно, что каждый договор в отдельности обладает своими специфическими основаниями или целями.
В абстрактных договорах не видно, какая кауза лежит в их основании (хотя она и существует), и неосуществление ее не препятствует наступлению юридических последствий. Поэтому такие договоры считаются отвлеченными от цели. Договоры же, в которых цель обнаружена и точно определена, называются каузальными, материальными, дискретными и индивидуально-определенными [1, 23; 5, 73]. Неосуществление основания в каузальном договоре приводит к его недействительности.
Наряду с существенными, в содержании договора выделяют случайные элементы, которые не относятся к числу необходимых и включаются в договор лишь по желанию сторон. Примерами таких элементов могут служить условия и сроки.
Условием
называется такая оговорка в договоре,
посредством которой