Аграрная политика П.А. Столыпина

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ

«АКАДЕМИЯ МИНИСТЕРСТА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ»

Кафедра теории и истории государства и права

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

ПО ИСТОРИИ ГОСУДАРСТА И ПРАВА

СЛАВЯНСКИХ НАРОДОВ

Вариант № 20

Тема: «Аграрная политика П.А. Столыпина»

                                                Выполнил:

                                                       Домашний адрес:

Минск - 2009

Содержание:

1. Положение в аграрном секторе России  во второй половине XIX – начале XX вв………………………………………………………………………3

2. Аграрная реформа П.А. Столыпина………………………………….8

3. Результаты «столыпинской аграрной реформы»…………………...16

Список использованных источников…………………………………..22

АГРАРНАЯ  ПОЛИТИКА  П.А. СТОЛЫПИНА

1. Положение в аграрном секторе России  во второй половине XIX – начале XX вв.

Для аграрного устройства капиталистической России было характерно два наиболее крупных явления: раздутые помещичьи частнособствен-нические земельные владения (поместья) и крестьянская община.

Многоземелье помещиков было оборотной стороной крестьянского малоземелья. Крестьяне были вынуждены арендовать часть помещичьих земель. За это они были обязаны со своими лошадьми и инвентарем обработать у помещика определенные участки. Это называлось «отработкой». Практиковались также «испольщина» (половина выращенного и собранного крестьянином урожая шла помещику), «земельный наём» (договор о найме заключался зимой, когда у крестьянина кончался хлеб) и прочие кабальные, полукрепостнические формы эксплуатации. Только их наличие и позволяло существовать поместьям.

Крестьянская община — это еще более древний институт, чем поместья. Она по своей сути со слов публицистов того времени «была осколком первобытнообщинного строя». По-видимому, журналисты, используя наиболее хлесткие определения, оставались в плену прежних представлений об общине. Более глубокое изучение фактов и документов приводит в настоящее время многих историков к другим выводам. Да, в пореформенную эпоху община была пережиточным явлением. Многие, в том числе и сами крестьяне, ругали её за косность и рутину. Но почему-то получалось всегда так, что в изменившихся условиях менялась и община. Еще в период феодализма община многое сделала для утверждения трехпольной системы земледелия вместо беспорядочного засевания одних и тех же площадей.

Затем, после реформы 1861 года наступил сравнительно благоприятный для крестьянского хозяйства период: распались крепостные цепи, малоземелье еще не очень ощущалось, цены на хлеб держались высокие. И в громадном большинстве общин, в целых регионах, прекратились земельные переделы. Более того, стихийно начался процесс формирования частной собственности на общинную землю. Ее стали продавать, завещать по наследству и т. п. Но в 80 – 90 годах XIX века обстановка резко изменилась.

Разразился мировой сельскохозяйственный кризис, и помещики поспешили переложить убытки на крестьян. Выросло крестьянское население, и на общинных землях стало тесно. Наконец, случился ряд неурожайных лет (особенно сильный неурожай был в 1891 году). Встал вопрос о физическом выживании крестьян. И община после нелегкой внутренней борьбы вынуждена была возобновить переделы. Тогда же появился самый уравнительный вид разверстки земли — по едокам.

Но сразу же встал и другой вопрос: как переделять землю, если один крестьянин всегда удобрял свои полосы, а другой довел их до истощения? Долго и горячо обсуждался этот вопрос, и решение, похоже, было найдено. В Пензенском архиве обнаружен такой документ: «Мы, крестьяне, — говорилось в приговоре села Никольского, — должны землю удобрять назьмом, а если по истечении 12-летнего срока земля будет поделяться, и окажутся участки неуназьменными, то при разделе нерадивому домохозяину возвратить тот самый участок, который не был им удобрен в течение 12 лет».

Голодные годы многому научили, и с конца XIX века в ряде нечерноземных губерний крестьяне начали отказываться от трехпольной системы и всем обществом переходить к многопольным севооборотам с высевом кормовых трав. Правда, этот процесс шел медленно. Но ведь в сельском хозяйстве медленное, но неуклонное накопление новых явлений — залог нового развития.

Таким образом, община не была ни «сколком», ни «осколком». Она жила богатой внутренней жизнью.

В дореволюционной России около 20% общин владели землей на подворном праве. Этот вид собственности довольно близок к частной. В период же «столыпинской» аграрной реформы произошло почти полное отождествление подворной собственности и частной. В остальных случаях дореволюционная община была собственником земли (в отличие от колхоза, который был только её пользователем). Более свободно распоряжаясь землей, община и своим членам давала больше свободы. Даже в тех селениях, где земля находилась в общинном владении, крестьянин мог сдать свой надел в аренду на весь срок от передела до передела (12 – 15 лет) или сам арендовать надел у соседа, уходящего на заработки в город. В свою очередь сельское общество, как собственник, могло сдать в аренду частным лицам некоторые свои угодья (например, каменоломни, песчаные карьеры или торфяники).

Общинная собственность — это особый вид собственности. И при том, довольно гибкий, так как он с одной стороны, создавал некоторую социальную защищенность для членов общины, а с другой — позволял домохозяину в определенных пределах манипулировать передоверенной ему частью этой собственности. Правда, здесь скрывалось то противоречие, которое нередко создавало напряженную обстановку в общине и мешало крестьянину спокойно хозяйствовать. В общем же, в благоприятные периоды хозяин получал более значительную свободу действий. А вот в плохие времена верх брали уравнительные тенденции — конечно, только в отношении земли.

Отдельное крестьянское хозяйство по сравнению с помещичьим владением было настолько малой величиной, что между ними невозможен был сколько-нибудь равный диалог. Все отношения крестьянина с помещиками и с властями осуществлялись, как правило, через общину. Именно она торговалась с помещиком насчет аренды, а потом распределяла и арендованные участки и отработки. Без общины помещик окончательно бы смял и поработил крестьянина, лишил его всякой исторической перспективы.

Как могла, община отстаивала интересы крестьян, выступая в роли своеобразного крестьянского «профсоюза».

Судьбы общины и помещичьего хозяйства на целые века были сплетены теснейшим образом. Но каждый из них мог бы существовать без другого и добивался этого. Община издавна претендовала на помещичьи земли. Ликвидация помещичьего землевладения открывала путь для наиболее демократичного решения аграрного вопроса. Крестьянин, получив землю и избавившись от кабальных форм эксплуатации, имел бы возможность поднять уровень своего хозяйства. В таких условиях община должна была либо ускорить свою перестройку, либо тихо уйти со сцены. После ликвидации помещичьего землевладения крестьянин уже не испытывал бы в ней острой нужды.

В свою очередь, помещики были не довольны существованием общины. По поводу условий найма и аренды помещик предпочел бы договариваться не со всем крестьянским миром, а с каждым крестьянином в отдельности. Большие опасения вызывал у помещиков земельно-распределительный механизм общины, который только силой всей государственной машины удерживался на границе помещичьих владений. А в период революции 1905 – 1907 гг. помещики в один голос заговорили о необходимости скорейшей ликвидации общины. Они выставляли общину виновницей всех неустройств и низкого уровня сельского хозяйства в России. Ликвидация общины привела бы к раздроблению крестьянства, что открывало перед помещиками возможности спокойного хозяйствования и перестройки своих имений на капиталистический лад.

Слишком медленное политическое развитие России определялось, в основном, её аграрным устройством. Только военные поражения вынуждали царизм идти на политические уступки. Так поражение в Крымской войне повлияло на освобождение крепостных крестьян. Поражение в войне показало общую слабость власти; дальше откладывать реформы было невозможно. Александр II произнес свою знаменитую фразу: «Лучше мы освободим крестьян сверху, нежели ждать, когда они сами освободят себя снизу».

Отмена крепостного права потребовала реформы местного самоуправления и суда; но, создав орган местного самоуправления — земства, Александр II категорически отказывался «увенчать здание» общероссийским представительным собранием. Он не допускал и мысли, чтоб даже министры приходили к единому мнению по каким-либо вопросам без него.

Реформы 60-х годов оставили Россию такой же самодержавной монархией, которой она была и до них. Остались сословные привилегии дворянства и ограничения в гражданских и имущественных правах крестьян.

Будущую революцию могло предотвратить постепенное превращение неограниченной монархии в конституционную. Но добровольно от неограниченной власти не отказываются. Основная масса поместного дворянства была заинтересована в сохранении самодержавия и сословного строя. На них держалось экономическое благополучие помещиков и их влияние в стране. Требовать конституционных прав и свободы предпринимательства — дело буржуазии. Она в России была слаба и в середине XIX века голоса не имела. Реформа 1861 года смяла часть преград на пути её роста. Но не все. Среди прочего осталась община.

2. Аграрная реформа П.А. Столыпина

Естественно, что люди, находившиеся в царском окружении, выдвинувшиеся благодаря своему уму, образованности, бойцовским качествам и деловитости как П.А. Столыпин, понимая необходимость преобразований в деревне, осуществляли такие реформы и проводили их таким образом, чтобы сохранить господство правящего класса.

В 1906 году Николай II назначил Столыпина на пост министра внутренних дел, а чуть позже – на пост премьер-министра. Социально-политическая обстановка его назначения и начала реформ была очень сложной. В 1905 году началась первая русская революция, которая продлилась до 1907 года. По всей стране происходили крестьянские волнения, горели поместья, взрывались бомбы, бунтовали воинские части. Экономическое положение, сложившееся в стране, было не менее сложным. К июлю 1905 года лидеры либерального дворянства активно высказывались в печати за введение конституционной монархии и принудительное отчуждение части помещичьих земель в пользу  крестьян. А в первой Государственной Думе в центре оказались кадеты, в программе которых значилось принудительное отчуждение помещичьей земли в пользу крестьян, а большинство занимали левые. Часть же депутатов выдвинула  «аграрную программу 104-х». В ней выдвигались требование конфискации помещичьих земель и  национализация всей земли, но по сути дела, ставилось под сомнение само существование правящего режима. Вследствие этого 8 июля 1906 года законодательный орган страны был распущен, а закладкой  законодательных основ реформирования аграрного сектора занималась уже вторая Государственная Дума.

Помещиков же, главным образом, волновал вопрос крестьянской общины как основной причины их беспокойства.

Немало резких слов было сказано в адрес крестьянской общины на съезде уполномоченных дворянских обществ. Нападки на общину в какой-то мере были тактическим приемом правого дворянства: отрицая крестьянское малоземелье, оно стремилось свалить все беды на общину. Вместе с тем эти нападки объяснялись и тем, что в период революции община сильно досадила помещикам: крестьяне шли громить помещичьи усадьбы «всем миром», имея в общине готовую организацию для борьбы.

При голосовании правительственной программы по пунктам вопрос о хуторах и отрубах не вызвал больших прений, ибо они мало интересовали дворян. Главные их заботы сводились к тому, чтобы закрыть вопрос о крестьянском малоземелье и избавиться от общины. Правительство предложило раздробить её при помощи хуторов и отрубов, и дворянство охотно согласилось.

С приходом на пост председателя Совета министров П.А.Столыпина руководители Совета объединенного дворянства увидели в нём человека, способного спасти от уничтожения систему землевладения.

В намерения Столыпина не входило ни восстановление абсолютизма, ни уничтожение народного представительства — он стремился лишь к установлению в России консервативной, но строго конституционной монархии. Его мечтой была могучая, централизованная империя, экономически здоровая и культурно развитая. Именно эта утопическая мечта бросила Россию в океан новых потрясений, ибо фатальная ошибка Столыпина заключалась в его непонимании реального положения России, когда высшее сословие, которое еще не сформировалось как единая сила, не могло стать посредником в отношениях между правящим меньшинством и трудящимися массами.

Правда, быстрое развитие городов и промышленности вело к тому, что городское «третье сословие» начинало играть определенную роль в социальной и экономической жизни страны.

В деревне же такого не было. Выборы в I Думу показали, что крестьяне не способны были играть роль социально консервативного класса.

В то же время частная собственность дворян на землю практически изжила себя. Эта система стала настолько экономически неэффективной, что её доля в общем производстве не составляла и 10 %. Хотели они того или нет, но и правительство и консерваторы были вынуждены, в конце концов, принять факт естественного упадка землевладельческого дворянства.

После роспуска I Думы решение земельной проблемы перешло в руки Столыпина. Столыпин имел твердые взгляды относительно общины, хуторов, отрубов и путей их насаждения, что составило стержень его аграрной программы. Кроме того, он был сторонником серьезных мер по распространению начального образования. Оказавшись во главе правительства, он затребовал из всех ведомств те первоочередные проекты, которые давно были разработаны, но лежали без движения. В итоге Столыпину удалось составить целостную программу умеренных преобразований. 24 августа 1906 года правительство опубликовало декларацию, в которой пыталось оправдать свою политику массовых репрессий и возвещало о намерении провести важные социально-политические реформы. Подробнее преобразовательная программа была изложена Столыпиным во II Думе 6 марта 1907 года.

Некоторые мероприятия правительство начало проводить в спешном порядке, не дожидаясь созыва Думы. 27 августа 1906 года был принят указ о передаче Крестьянскому банку для продажи крестьянам части государственных земель. 5 октября последовал указ об отмене некоторых ограничений крестьян в правах, чем были окончательно отменены подушная подать и круговая порука, сняты некоторые ограничения свободы передвижения крестьян и избрания ими места жительства, отменен закон против семейных разделов, сделана попытка уменьшить произвол земских начальников, расширены права крестьян на земских выборах. 9 ноября 1906 года был издан указ «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования». Переработанный в III Думе, он стал действовать как закон от 14 июня 1910 года. 29 мая 1911 года был принят закон «О землеустройстве».

Последние три акта составили юридическую основу мероприятий, вошедших в историю как «столыпинская аграрная реформа».

Экономическая целесообразность этой реформы, названной «столыпинской», хотя её проект был разработан еще до него, не вызывает сомнений. Реформа довершала то, что нужно было сделать ещё в 1861 году. В реформе были заложены идеи Валуева, Барятинского, Бунге и др. (это еще XIX в.). В начале XX в. Витте считал, что выход из общины может быть только добровольным, поэтому результат ещё будет виден очень и очень нескоро. Еще весной 1905 года А. В. Кривошеин (министр земледелия в правительстве Столыпина) предупреждал, что нужный переход к хуторам и отрубам — «задача нескольких поколений».

Но между всеми прежними заявлениями и указом 9 ноября лежали события 1905 – 1906 гг. Расселить крестьян хуторами и мелкими поселками требовалось не только по экономическим, но и по политическим причинам. «Дикая, полуголодная деревня, не привыкшая уважать ни свою, ни чужую собственность, не боясь, действуя миром, никакой ответственности, — подчеркивал Столыпин, — всегда будет представлять собой горючий материал, готовый вспыхнуть по каждому поводу». И царизм, ощутив сполна эту угрозу, стал крушить общину.

Экономическая реформа была целесообразна, больше того, просто необходима. В случае удачи она сулила тем, кто к ней приспособился, более интенсивные формы хозяйствования, более высокие урожаи, более высокий уровень жизни. Она сулила прочный внутренний рынок для промышленности, увеличение хлебного экспорта, и за его счет — погашение огромного внешнего долга. Но все это — в случае удачи.

Между тем, реформа уже задумана была неудачно. Столыпин торопился, подгонял экономические процессы полицейским вмешательством. А вражда и насилие — плохие союзники в делах экономики.

В руках Столыпина, а точнее в руках «Совета объединенного дворянства», который поддерживал его, земельная реформа хотя и имела здоровую основу, но, по сути дела, превращалась в орудие дальнейшего классового угнетения.

Вместо того чтобы содействовать развитию свободного фермерства, за что ратовал Витте, положить конец принудительному характеру общинной системы и законам, ущемляющим гражданские права крестьян, столыпинский закон насильственно ликвидировал общину в интересах крестьянского «буржуазного» меньшинства.

По традиции, восходящей к работам В.И.Ленина, демократический путь аграрного развития условно называется американским, консервативный — прусским.

Столыпинская аграрная реформа находилась на прусском варианте. Она и была задумана во спасение помещиков.

Столыпин сделал разрушение общины первоочередной задачей своей реформы. Предполагалось, что первый этап — чересполосное укрепление наделов отдельными домохозяевами — нарушит единство крестьянского мира. Крестьяне, имевшие земельные излишки против нормы, должны были поспешить с укреплением своих наделов. Столыпин говорил, что таким способом он хочет «вбить клин» в общину. После этого предполагалось приступить ко второму этапу — разбивка деревенского надела на отруба или хутора. Последние считались наиболее удобной формой землевладения, ибо крестьянам, рассредоточенным по хуторам, трудно было бы поднимать мятежи.

Что же должно было появиться на месте общины — узкий слой сельских капиталистов или широкие массы процветающих фермеров? Не предполагалось ни того, ни другого. Первого не хотело само правительство. Сосредоточение земли в руках кулаков должно было разорить массу крестьян. Не имея средств к пропитанию, они хлынули бы в город. Промышленность, до 1910 года пребывавшая в депрессии, не смогла бы справиться с наплывом рабочей силы в таких масштабах, а наличие массы бездомных и безработных грозило новыми социальными потрясениями. Поэтому правительство дополнило указ, воспретив скупать в пределах одного уезда более шести высших душевых наделов, определенных по реформе 1861 года. По разным губерниям этот предел колебался в размерах от 12 до 18 десятин. Установленный для «крепких хозяев» потолок оказался низким. Что касается превращения нищего российского крестьянства в «процветающее фермерство», то такая возможность исключалась вследствие сохранения помещичьих владений. Переселение в Сибирь и продажа земель через Крестьянский банк тоже не решало проблему крестьянского малоземелья. Результатом такой реформы могло стать полное и окончательное утверждение в России помещичье-кулацкого («прусского») типа капитализма. Капитализму потребовались бы многие десятилетия для переработки всей этой социальной среды, крайне слабой в производственном и культурном отношении, пораженной аграрным перенаселением.

В реальной жизни из общины выходила в основном беднота, а также некоторые горожане, вспомнившие, что в недавно покинутой деревне у них есть надел, который можно теперь продать. В 1914 году было продано 60 % площадей чересполосно укрепленных в том году земель. Покупателем земли иногда оказывалось крестьянское общество, и тогда они возвращались в мирской котел. Чаще покупали землю зажиточные крестьяне, которые сами не всегда спешили с выходом из общины. Покупали и другие общинники. В руках одного и того же хозяина оказывались земли и укрепленные, и общественные, что запутывало поземельные отношения. Поскольку столыпинская реформа в целом не разрешила аграрного вопроса, и земельное утеснение возрастало, неизбежной была новая волна переделов, которая должна была смести многое из столыпинского наследия.

И действительно, земельные переделы, в разгар реформы почти прекратившиеся, с 1912 года возобновились.

На хутора и отруба тоже далеко не всегда выходили «крепкие мужики». Землеустроительные комиссии предпочитали не возиться с отдельными домохозяевами, а разбивать на хутора или отруба всё селение. Чтобы добиться от крестьян согласия на разбивку, власти прибегали к бесцеремонным мерам давления. Крестьянин же сопротивлялся не по «темноте своей», как считали власти, а исходя из здравых житейских соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Имея полосы в разных местах, крестьянин обеспечивал себе ежегодный средний урожай. В засушливый год выручали полосы в низинах, в дождливый — на взгорках.

Получив весь надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Хутора и отруба вообще не обеспечивали подъема агрикультуры, преимущество их перед чересполосной системой хозяйства не доказано. Между тем хутора и отруба считались тогда единственным, причем универсальным средством повышения крестьянской агрикультуры. А альтернативные средства, выдвинутые самой жизнью, подавлялись. Реформа затормозила начавшийся с конца XIX в. переход сельского общества от устарелой трехпольной системы к многопольным севооборотам.

Задерживался и переход на «широкие полосы», при помощи которых крестьяне боролись с чрезмерной «узкополосицей».

В большинстве своем крестьяне заняли неблагожелательную и даже враждебную позицию в отношении столыпинской реформы, руководствуясь двумя соображениями. Во-первых, и это самое главное, крестьяне не хотели идти против общины, а столыпинская идея о «поддержке сильных» противоречила взгляду крестьянина на жизнь. Крестьянин не желал превращаться в полусобственника земли за счёт своих соседей. Во-вторых, более свободная политическая атмосфера, возникшая после манифеста 17 октября, открывала перед крестьянством новые возможности экономического развития с помощью кооперативной системы, что более соответствовало интересам крестьянства.

Абстрактность замысла столыпинской аграрной реформы в значительной мере объяснялась, кроме других причин, тем, что её разрабатывали люди, недостаточно хорошо знавшие деревню.

Несмотря на старания правительства, хутора приживались только в некоторых западных губерниях, включая Псковскую. Отруба, как оказалось, более подошли для губерний северного причерноморья, Северного Кавказа и степного Заволжья. Отсутствие сильных общинных традиций там сочеталось с высшим уровнем развития аграрного капитализма, исключительным плодородием почвы, её однородностью на больших просторах и низким уровнем агрикультуры. В этих условиях переход на отруба прошел безболезненно и быстро принес производственную пользу.

3. Результаты «столыпинской аграрной реформы»

Столыпин очень гордился своей ролью земельного реформатора. Он даже пригласил зарубежных специалистов по аграрному вопросу, чтобы они изучили работу, проделанную им и его правительством в деревне. За 5 лет, с 1907 по 1911 гг. система крестьянского землепользования претерпела значительные изменения. Немецкий эксперт по аграрному вопросу профессор Ауфхаген позже писал: «Своей земельной реформой Столыпин разжег в деревне пламя гражданской войны». К 1 января 1916 года из общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1 млн. десятин земли. 469 тыс. домохозяев получили удостоверительные акты на 2,8 млн. десятин, 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению (12,7 млн. десятин). Эти цифры нельзя механически складывать, т. к. некоторые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и отруба, а другие шли на хутора и отруба сразу, без промежуточной стадии. По подсчетам историка В. С. Дякина, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет примерно 1/3 от общей их численности в тех губерниях, где проводилась реформа. Но некоторые из выселенцев фактически давно уже не были домохозяевами, т. к. постоянно жили в городе, а укрепили свой заброшенный надел только для того, чтобы его продать. Другие домохозяева (около 16 %), продав укрепленный надел, переселились в Сибирь.

Из общественного оборота было изъято 22 % земель. Значительная их часть пошла в продажу. Иногда землю покупало сельское общество, и она возвращалась в мирской котел.

Бывало, что «мироеды» скупали чересполосные наделы и отдавали их в аренду крестьянам-общинникам. Но последние и сами покупали землю. Владея общинным наделом, они, случалось, имели и несколько «укрепленных» полос. Все запутывалось и все получалось совсем не так, как задумало правительство.

Главное же, властям не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собственников. Так что можно говорить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы.

Одним из вспомогательных средств реформы, её частью, было переселение. Оно заслуживает положительной оценки, несмотря на все огрехи и недочеты. Переселялась в основном беднота. Всего за 1906 – 1916 гг. за Урал перебралось более 3 млн. человек, более полумиллиона вернулось назад. Но, несмотря на всю масштабность переселенческого движения, оно не перекрывало естественный прирост крестьянского населения. Земельное утеснение в деревне возрастало, аграрный вопрос продолжал обостряться.

Оценки реформы уточнялись по мере того, как она разворачивалась и её перспективы становились более понятны. В 1907 году по поводу проведения аграрной реформы В.И. Ленин подчеркивал, что нельзя недооценивать это правительственное мероприятие, что «это вовсе не мираж..., — это — реальность экономического прогресса на почве сохранения помещичьей власти и помещичьих интересов. Это путь невероятно медленный и невероятно мучительный для самых широких масс крестьянства и для пролетариата, но этот путь есть единственно возможный путь для капиталистической России, если не победит крестьянская аграрная революция».

Внимательно наблюдая за обстановкой в России, Ленин уже в 1911 году подчеркивал, что столыпинский план буржуазного аграрного строя «не вытанцовывается» А в начале 1912 года Ленин пришел к выводу о бесперспективности столыпинской реформы: «... настоящая голодовка лишний раз подтверждает неуспех правительственной аграрной политики и невозможность обеспечить сколько-нибудь нормальное буржуазное развитие России при направлении её политики вообще и земельной политики в частности классом крепостников-помещиков, царящих в виде правых партий, и в III Думе и а Государственном совете и в придворных сферах Николая II». Главный урок столыпинской аграрной реформы, по словам Ленина, состоял в следующем: «Только сами крестьяне могут решить, какая форма землепользования и землевладения удобнее в той или иной местности. Всякое вмешательство закона или администрации в свободное распоряжение крестьян землей есть остаток крепостного права. Ничего, кроме вреда для дела, кроме унижения и оскорбления крестьянина от такого вмешательства быть не может».

Можно сказать, что аграрная реформа П.А. Столыпина использовала два основных метода:

1.             Выделение единых массивов земель в пределах общины (отруб) или за пределами общины (хутор) в судебном порядке тем хозяевам, которые желали стать самостоятельными. При этом предполагалось полное размежевание общинных земель, с выделением каждому владельцу одного надела вместо нескольких в разных полях для преодоления чересполосицы. Серьезной причиной трудности фактического раздела земли было то, что после реформы 1861 г. паи в общинах были определены по размеру, но не выделены на местности. В результате такого способа раздела значительная часть крестьян не смогла получить надел положенного им размера — земля просто не была найдена.

2.             Предоставление государственных дотаций наиболее активным крестьянам, желавшим переселиться в малонаселенные южные и восточные районы страны. В этих губерниях крестьянам выдавались земли из государственного запаса, который в начале 20 века составлял около 40% от общей площади сельскохозяйственных земель и был примерно в 1,5 раза больше, чем площадь других категорий земель. На этот период приходится резкий рост распашки степей в юго-восточных и южных губерниях. Именно наличие государственного фонда перераспределения земель делало возможным осуществление перехода от общинного к частному землевладению. Строительство Транссибирской железной дороги в начале XX в. еще более способствовало увеличению притока населения в Сибирь. Её массовое сельскохозяйственное заселение в XIX – XX вв. наблюдалось в наиболее плодородных южных районах, степных и лесостепных.

Таким образом, альтернативой сельской общине, по замыслу П.А. Столыпина, являлись меры по укрупнению массивов земель, в частности, хутор, а также переселение крестьян.

Если смотреть с экономической точки зрения, начатая Столыпиным реформа была необходима и прогрессивна. Её реализация позволила бы перейти к более интенсивным формам хозяйствования, более высоким урожаям, более высокому уровню жизни.

В качестве аргумента в пользу аграрной реформы П.А. Столыпина иногда приводится тот факт, что по сравнению с последним пятилетием XIX века в 1909 – 1913 гг. вывоз хлеба количественно увеличился в 1,5 раза, а по стоимости — в 2 раза. В 1913 году Россия экспортировала 647,6 млн. пудов.

После окончания революции и до начала первой мировой войны положение в русской деревне действительно заметно улучшилось.

Причинами этому послужили:

   - полная отмена с 1907 года выкупных платежей;

   - рост мировых цен на зерно — от этого кое-что перепадало и простым крестьянам;

   - постепенное сокращение помещичьего землевладения вело к уменьшению кабальных форм эксплуатации;

   - отсутствие в этот период сильных неурожаев (за исключением 1911 года), и даже особенно хорошие урожаи в 1912 – 1913 гг.

На душу населения России в те годы производилось столько же хлеба, как в Швеции, Франции, Германии. Но эти страны ввозили хлеб, а России ежегодно экспортировала около 20 % валового сбора зерна. Продолжалась политика «недоедим, но вывезем», начало которой было положено в 1887 – 1892 гг.

Что касается способов проведения аграрной реформы, то это была настолько широкомасштабная реформа, потребовавшая столь значительной земельной перетряски, что её положительные результаты никак не могли сказаться в первые же годы.

Реформа встретила значительное сопротивление, как со стороны части дворян, так и со стороны части крестьян. Дворянство видело в Столыпине лишь разрушителя «вековых устоев». Им был нужен не  реформатор, а только успокоитель.

Крестьяне, в свою очередь, были разочарованы в том, что власть не отдала им помещичьи земли. Безграмотная, консервативная крестьянская масса, боящаяся каких либо перемен, нарушения вековых традиций привычного образа жизни, выступила против столыпинских преобразований. Большая часть выделившихся крестьян получила разрешение на выход не от общины, а от местных властей, то есть утверждение личного землевладения совершалось под административным нажимом на деревню.

Реформа не имела достаточного финансового обеспечения. По подсчетам Государственного контроля минимальная стоимость жилья, заведения необходимого живого и мертвого инвентаря и обсеменения полей составляла для семьи от 250 до 500 рублей. При выдаче ссуд всем крестьянским семьям (12 млн. по переписи 1905 года) потребовалось бы от 3 до 6 млрд. Фактически на землеустройство в Европейской России и Сибири было затрачено 1,5 млрд. рублей.

Необходимо также учитывать непродолжительность проведения реформы. Под руководством самого Столыпина реформа продолжалась всего пять лет. Затем реформа была прервана первой мировой войной и Октябрьской революцией.

П.А. Столыпин не хотел наступления той реакции, которая сейчас связывается с его именем. Он сделал все, что мог для подавления революции. Но после её окончания он рассчитывал на длительный период эволюционного развития. Его афоризм: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Под руководством Столыпина была составлена программа реформ, включавшая в себя переустройство местного самоуправления и суда, введение социального страхования для рабочих, распространение земских учреждений на окраины страны, вероисповедные реформы, переход к всеобщему начальному образованию. В своей совокупности они имели бы большее значение, чем аграрная реформа.

Осуществилось из этих реформ немногое: страхование от несчастных случаев, реформа местного суда, кроме того, ввели земство в некоторых регионах. Все остальные реформы еще при жизни Столыпина застряли в Государственном совете — верхней палате российского парламента, а после его смерти они были провалены.

Сразу же после революции 1905 – 1907 годов события приняли совсем не тот оборот, на который рассчитывал Столыпин. Революция разоблачила царский строй, оттолкнула от него почти все классы. И только класс помещиков в своем огромном большинстве оставался на стороне правящего режима, только на него этот режим мог с уверенностью опереться.

Соответственно возросла зависимость правительства от настроений помещиков. А последние быстро опомнились от страха и решили, что жизнь вошла в прежнюю колею и ничего не нужно в ней менять. Именно помещики развернули шумную кампанию против местных реформ, увидев в них покушение на свои вековые привилегии.

Список использованных источников:

1. Ежов М.В. История государственного управления России. IX - начало XX в. – СПб., 1996.

2. Исаев И. А. История государства и права России. – М.: Юрист, 1999.

3. История России IX – XX вв. / Под ред. Б. В. Леванова. – М.: ЗелО, 1996.

4. Ковальченко И.Д. Столыпинская аграрная реформа (Мифы и реальность).// История СССР, 1991. № 2.

5. Мунчаев Ш. М., Устинов В. М. История России. Учебник для вузов. – М.: М-НОРМА, 1997.

6. Черниловский З.М. Всеобщая история государства и права. – М.: Юрист, 1996.

7. Щетинов Ю.А. История России. ХХ век. Учебное пособие. – М.: «Фаир», 1998.

Слушатель: