О чем поведали Берестяные грамоты и письменность

2. Кто мог писать  Берестяные грамоты? 

Одни   считают   древнюю  Русь  чуть ли не поголовно безграмотной, другие допускают   возможность  признать  распространение  в   ней   грамотности. Источники   дают   нам   слишком   мало   сведений,   чтобы   можно было с их помощью  доказать   верность  того  или  другого  взгляда, но весь контекст явлений   русской  культуры  говорит скорее в пользу первого взгляда, чем в пользу последнего.  

Изучение    высших    достижений   древней   Руси  в   области    литературы, зодчества,       живописи,      прикладного      искусства     делало    всё    более несостоятельной  мысль   о  том,   что   удивительные  цветы древнерусской культуры  цвели  на почве поголовной безграмотности и невежества⁶. Новые выводы  о  высоком техническом уровне древнерусского ремесла, изучение дальних   торговых   связей  древней  Руси с Востоком и Западом позволили отчётливо  увидеть   фигуру  грамотного  ремесленника и грамотного купца. Исследователи    пришли  к   признанию   более   широкого  проникновения грамотности и образованности в среду древнерусских горожан. Однако даже в  год   открытия   берестяных      грамот     это   признание   сопровождалось оговорками,  что  всё    же    грамотность  была  в  основном   привилегией   княжеско - боярских и особенно церковных кругов. 

Дело  в  том,  что  факты,  накопленные  наукой,  были малочисленными и давали    самую   скудную  пищу  для   раздумья  исследователям.  Важные теоретические   построения  питались  главным  образом   умозрительными заключениями.   Попы   по  самой   природе  своей  деятельности   не могут обходиться  без   чтения  и  письма  -   значит,   они   были грамотны. Купцы, обмениваясь  с Западом  и Востоком, не могут обходиться без торговых книг, значит,  они  были  грамотны.   Ремесленникам, совершенствовавшим свои навыки,   нужно   записывать   технологическую рецептуру - значит, они были грамотны. 

Первый существенный результат открытия берестяных грамот - установление замечательного   для  истории  русской культуры явления: написанное слово в   новгородском   средневековом обществе вовсе не было диковинкой . Оно было  привычным  средством   общения между людьми, распространённым способом  беседовать   на  расстоянии,   хорошо осознанной возможностью закреплять   в   записях  то,   что   может   не удержаться в памяти. Переписка служила   новгородцам;   занятым   не в какой-то узкой, специфической среде человеческой   деятельности.  Она  не была профессиональным признаком. Она стала повседневным явлением.  

Феодалы   пишут   своим управляющим, ключникам. Ключники пишут своим господам.   Крестьяне  пишут своим сеньорам, а сеньоры своим крестьянам. Одни   бояре  пишут  другим. Ростовщики переписывают своих должников и исчисляют   их  долги. Ремесленники переписываются с заказчиками. Мужья обращаются  к   жёнам,   жёны   -  к  мужьям.  Родители пишут детям, дети - родителям.  

Вот грамота, написанная в середине XIII века⁷: “От Микиты к Улиану. Пойди за мьне. Яз тьбе хоцю, а ты мьне. Ана то послух Игнат Моисиев... “. Это обрывок самого  древнего  дошедшего  до   нас  брачного контракта. Микита просит Ульяну     выйти за  него    замуж,  называя   здесь   же   Игната  Моисеевича свидетелем со стороны жениха. 

Любопытно,  что  за  всё   время  раскопок найдено всего лишь два или три богослужебных   текста - каких-нибудь   полпроцента  от всей прочитанной теперь бересты. 

Оказалось,   грамотность    в   Новгороде  неизменно процветала не только в домонгольское    время, но   и   в  ту  эпоху, когда Русь переживала тяжёлые последствия монгольского нашествия. 

Обнаружив столь высокое распространение грамотности в Новгороде, мы не можем не заинтересоваться, как эта грамотность пробивала себе дорогу, как происходило обучение грамоте. Кое-какие сведения можно было почерпнуть из известных и раньше письменных источников.  

Летопись  1030 года сообщает, что князь Ярослав Мудрый, придя в Новгород, собрал   “от старост и поповых детей 300 учити книгам”⁸ . В житиях некоторых новгородских святых, написанных ещё в средние века, рассказывается о том, что   они  учились  в   школах,   причём об этом говорится как о вещи, вполне обычной.   Наконец,  на  знаменитом  Стоглавом   соборе в 1551 году прямо заявлено: “Прежде сего учишица бывали в российском царствии на Москве и в   Великом   Новгороде и по иным градам” . Обилие берестяных грамот дало новую    жизнь    этим    свидетельствам,  показав,  что  обучение   грамоте действительно было в Новгороде хорошо поставленным делом. Нужно было искать на самой бересте следы этого обучения.  

Первая такая грамота найдена ещё в 1952 году¹. Это небольшой обрывок. На нём   неуверенным, неустановившимся почерком нацарапано начало азбуки: “А Б В Г Д Е Ж З... “. Потом  писавший  запутался   и   вместо   нужных  ему по порядку букв стал изображать какие-то их подобия.  

Самая      значительная    находка    запечатлённых   на   бересте   ученических упражнений      была   сделана    в     1956    году.    Опираясь     на    данные дендрохронологии   эти грамоты попали в землю между 1224 и 1238 годами, около 760 лет тому назад. 

Первой   нашли  грамоту №199¹. Это не был специально подготовленный для письма   лист   бересты.   Длинная  надпись   грамоты  сделана   на овальном донышке   туеса,   берестяного  сосуда,   который,  отслужив срок, был отдан мальчику   и   использован   им   как  писчий   материал. Овальное донышко, сохранившее        по      краям       следы      прошивки,     было         укреплено перекрещивающимися  широкими  краями   бересты.   Вот эти- то полосы и заполнены записями.  

На  первой  полосе  старательно  выписана вся азбука от “а” до “я” , а затем следуют   склады:  “ба, ва, га, да,...” и так до “ща”, потом: “бе, ве, ге, де...” до “ще”. На  второй  полосе  упражнение   продолжено: “би, ви, ги, ди...” и доведено только до “си”. Дальше просто не хватило места. Иначе мы прочли бы и “бо, во, го, до...”, и “бу, ву, гу, ду...”. 

Способ  учения грамоте⁹   по складам был хорошо известен по свидетельствам XVI - XVII веков, он   существовал и у нас в XIX  и даже в начале XX века. О нём часто   рассказывали  писатели,  изображавшие   первые  шаги в овладении грамотой.   Все  знают, что буквы на Руси назывались “а” - “аз” , “б” - “буки” , “в” - “веди” , “г” - “глаголь”   и  так   далее. Ребёнку было необычайно трудно осознать,  что  “аз”   означает   звук “а” , “буки” - звук “б” . И только заучивая слоговые    очетания: “буки-аз - ба, веди-аз - ва”, ребёнок приходил к умению читать и понимать написанное.  

Мальчик, записывавший азбуку и склады в этой грамоте, просто упражнялся, ведь   он  уже умел читать и писать. В этом можно убедиться, перевернув это берестяное   донышко.  Там  в   прямоугольной   рамке  написано знакомым почерком: “Поклон от Онфима к Даниле”. 

Потом  мальчик   принялся   рисовать,   как   рисуют   все   мальчишки,  когда наскучит  писать.   Он   изобразил  страшного   зверя   с торчащими ушами, с высунутым   языком,   похожим  на   еловую ветку или на оперение стрелы, с закрученным  в   спираль  хвостом.  И  чтобы замысел нашего художника не остался  непонятным возможными ценителями, мальчик дал своему рисунку название: “я звере” - “я зверь” . Наверное,  у взрослых художников остаётся что-то   от   неуверенности  в   себе   мальчиков.   Иначе   зачем    прекрасным мастерам,   вырезавшим   в  XV   веке великолепные матрицы для свинцовых государственных печатей Новгорода, рядом с   изображением  зверя   писать     “ А се лютый зверь” , а рядом с изображением орла - “Орёл”.  

Следующая  грамота  №200¹⁰ почти целиком заполнена рисунком маленького художника,   уже   знакомого  нам   своей “творческой манерой”. Маленький художник   мечтал   о   доблести  и   о подвигах. Он изобразил некое подобие лошади  и   всадника  на   ней,  который   копьём поражает брошенного под копыта   лошади   врага.   Около   фигуры всадника помещена пояснительная надпись:    “Онфиме”.    Мальчик    Онфиме     нарисовал   свой “героический автопортрет”. 

 Таким    он   будет,  когда   вырастет   мужественным   победителем  врагов Новгорода,   смелым  всадником,  лучше  всех   владеющим копьём. Что-же, Онфим   родился  в  героический   век    Ледового  побоища, в эпоху великих побед   Александра   Невского.   И на его долю наверняка с лихвой досталось схваток  и подвигов, свиста стрел и стука мечей. Но, помечтав о будущем, он вспомнил      настоящее    и      на     свободном    клочке    бересты  рядом  с “автопортретом” написал “А Б В Г Д Е Ж S З И I К”. 

Грамота  №  202¹.   На   ней   изображены два  человека.   Их   поднятые руки напоминают грабли. Число   пальцев - зубцов   на  них - от   трёх  до  восьми. Онфим     ещё    не   умел   считать.   Рядом  надпись:   “   На   До-мире   взятия доложзиве” - “ На Домире   взять,   доложив”. Ещё   не умея считать, Онфим делает   выписки   из   документов  о взыскании домов. Прописями для него послужила   деловая  записка,  самый  распространённый в средневековом Новгороде   вид берестяной грамоты. И в то же время в этой грамоте хорошо чувствуется,  как   Онфим   набил  руку   в   переписывании  азбуки.   В слово “доложив”   он  вставил ненужную букву ”з” , получилось “доложзив”. Он так привык в своей азбуке писать “з” после “ж”, что рука сама сделала заученное движение.  

А вот одна из интереснейших грамот. И её текст  написан почерком Онфима: “Яко с  нами бог, услышите до послу, яко же моличе твоё, на раба твоего бы”.  

На      первый     взгляд,     здесь     только    бессмысленный    порядок  слов, подражающий  церковным   песнопениям.   Первое  впечатление  такое, что Онфим   заучил   на  слух   какие-то   молитвы,   не  понимая  их содержания и смысла звучащих в них слов. И эту абракадабру перенёс на бересту. Однако возможно   и  другое   толкование  безграмотной  надписи.  Известно, что в старину   обучение   носило в основном церковный характер. Чтению учились по псалтырям и часослову. Может быть, перед нами один из   диктантов, ещё один   шаг  Онфима  в   овладении  грамотой   уже усвоенных упражнений в письме по складам.  

Потом были ещё найдены берестяные листы  с рисунками Онфима.  

Итак,   мы п  ознакомились  с  мальчиком Онфимом. Сколько ему лет? Точно установить  этого   нельзя,   но,   вероятно, около шести - семи лет. Он ещё не умеет   считать, и   его не учили цифрам. Сам рисунок,   пожалуй,  указывает на   тот    же  возраст.   Эти    наблюдения  подтверждаются  и   некоторыми письменными   свидетельствами   в   известных   ранее  источниках. В житиях святых,    составленных   в    средние   века,   рассказ   об   обучении  грамоте “на седьмом году”  превратился   даже в своего рода шаблон. Тот же возраст называют  и  рассказы о времени обучения царевичей. Алексей Михайлович получил  в   подарок   от   своего  деда  патриарха  Филарета  азбуку, когда ему было четыре года. В пять лет он уже бойко читал часослов. Когда Фёдору Алексеевичу  было   шесть  лет,   его  учитель  получил  награду за успехи в обучении царевича, а Пётр I читал уже в четыре года. Это сведения XVII века. Но  сохранились   достоверное  свидетельство   более   раннего  времени об обучении  в   Новгороде  в  1341   году грамоте Тверского княжича Михаила Александровича, которому тогда было около восьми лет.  

На   этом   Неревском раскопке спустя   год в 1957 году были найдены первые ученические  упражнения  в   цифровом письме. Нужно сказать, что цифры в древней   Руси   не отличались от обычных букв. Цифру 1 изображали буквой “А” ,   цифру  2 - буквой “В” , 3 – буквой  “Г” и т. д. Чтобы   отличить цифры от букв, их   снабжали  особыми  значками, чёрточками над основным знаком, однако   так   делали   не   всегда.   Некоторые   буквы  в  качестве   цифр   не использовались,   например  “Б”, “Ж”, “Ш”, “Щ”, “Ъ”, “Ь”.   И   порядок  цифр несколько   отличался  от  порядка букв в азбуке. Поэтому, когда мы видим, например,   такую  запись: “А В Г Д Е З”, мы, из-за того, что пропущены буквы “Б” и “Ж”, знаем, что это цифры, а не начало азбуки.  

В грамоте XIV века воспроизведена вся система  существовавших   тогда цифр. Сначала   идут  единицы,  затем  десятки, сотни, тысячи и, наконец, десятки тысяч  вплоть до обведённой кружочком буквы “Д”. Так изображалось число 40000. Конец грамоты оборван. 

Ещё   одна   берестяная грамота ценна¹¹ тем, что воскрешая крохотный эпизод XIV   века,   перебрасывает   мостик  от  обычаев и шуток школяров времени Ивана  Калиты   к   обычаям  и шуткам современников Гоголя. В 1952 году на Неревском  раскопке была обнаружена грамота, вначале поставившая всех в тупик.  В  этой  грамоте  нацарапаны  две строки, правые концы которых не сохранились. В   первой  строке  следующий   текст: “нвжпсндмкзатсут...”. Во второй не менее содержательная запись: “ееяиаеуааахоеиа...”.