Чеченская война

      Сама  атака планировалась как подарок  министру обороны и президенту. «Известия» по этому поводу писали: «Редакция получила информацию из военного источника из района боевых действий: «1 января день рождения Павла Грачева. Накануне Сосковец и один генерал (это был Михаил Барсуков. - Л. Ш.) приехали навестить его. Было празднование... Передовые получили приказ - те, кто возьмет президентский дворец, получит не менее трех звезд Героя. А потом, произошла кровавая баня под Новый год. Много было убитых - и чеченцев, и наших. Но дворец не был взят»». Известия. - 1995. - 12 янв.. Комментарии излишни...

      Начало  военных действий на Северном Кавказе  явилось фактором, еще более усилившим  недовольство внутри армии и министром Грачевым, и верховным главнокомандующим. Впервые представители высшего генералитета отважились, открыто выступить против войны и способов ее ведения. Первый заместитель командующего Сухопутными войсками генерал-полковник Эдуард Воробьев предпочел подать в отставку, но не брать на себя ответственность за кровопролитие. Отставка Воробьева подтвердила, что в российской армии есть люди с честью и пониманием воинского долга. С резкой оценкой действий министра обороны и косвенно самого президента выступили некоторые заместители Грачева, в первую очередь генерал-полковник Борис Громов, который говорил: «Афганский опыт должен был нас научить чему-то. Например, тому, что, решаясь на военные действия, нужно подумать обо всех особенностях региона... Все говорит о том, что решение о войне в Чечне было принято спонтанно» Moscow News. - 1995. - № 2.. Что же касается российского общества в целом, то неприятие войны было достаточно однозначным. Так, все опросы показывали, что в обществе преобладают сторонники мирного решения конфликта. О неодобрении ельцинского курса на Кавказе свидетельствовало и резкое падение популярности президента. По данным, опубликованным в январе 1995 г., 54% опрошенных высказалось за вывод российских войск из Чечни. 27% поддержали ввод войск и 19% не определили своего отношения к этому вопросу. Что же касается популярности отдельных российских лидеров, то 63% опрошенных не одобряли деятельность президента, а поддерживали его только 8% опрошенных. Но самое большое число опрошенных, 70%, отрицательно относились к Грачеву (поддержали его только 3% опрошенных) Комсом. правда. - 1995. - 18 янв..

      По  данным другого опроса в сентябре 1994 г. 70% респондентов было не удовлетворено  деятельностью Ельцина на посту  президента, а в январе 1995 г. из-за войны в Чечне недовольных было уже 84%. Только 20% поддержало его как лидера, что было на 11% меньше, чем в сентябре Интерфакс. - 1995. - 26 янв. Постепенно в российском обществе начал происходить тот же сдвиг, который в свое время произошел в период афганских событий, - по мере увеличения числа жертв и расширения размаха насилия россияне начали все более критически относиться к авантюре на Кавказе. Чеченская война заставила многих союзников Ельцина из демократического лагеря пересмотреть отношение к своему бывшему кумиру. Представители «ДемРоссии» говорили в этот период: «Хасбулатов и его камарилья, и Ельцин, и его камарилья объективно представляли две авторитарные фракции. Поэтому нет ничего удивительного, что люди переходили из одного лагеря в другой, делая свои карьеры. Именно это сделали замы Хасбулатова - Филатов, Шумейко, Рябов. Функционеры в Белом Доме и в Кремле провоцировали конфронтации и ловили рыбку в мутной воде» Известия. - 1995. - 7 апр. А разве наши демократы раньше не видели, к чему идет дело? Что ж, лучше увидеть правду поздно, чем никогда. Помнятся резкие слова Юрия Буртина, брошенные Ельцину в самом начале чеченской кампании: «Теперь совершенно ясно, что Россия потеряла Чечню. Если Чечня означает не только территорию... но, прежде всего чеченский народ, тогда эти люди на много поколений будут оторваны от России, по крайней мере, духовно» Моск. новости. - 1995. - 15-22 янв..

      Но  Кремль уже не слышал критики. Россия все больше увязала в войне. Несмотря на общее недовольство, массовых проявлений открытого протеста против войны не было. Организованные демократами митинги протеста собирали ничтожно мало - несколько сотен самых преданных сторонников, зевак да представителей служб безопасности. Общество все больше погружалось в апатию. Даже в Москве и С.-Петербурге, где еще недавно на улицы выходили в едином порыве сотни тысяч, так и не удалось поднять народ на антивоенное движение. Возможно, отчасти причиной тому было падение влияния демократических лидеров. Еще несколько лет назад выводившие на улицы многотысячные толпы, они производили впечатление беспомощности, и их призывы мало кого волновали.

      Многие  демократические лидеры потеряли моральное  право и на роль критика власти, и на защиту демократии. Некоторые  еще недавно мостили путь ельцинскому режиму. Среди них были и такие, которые постоянно толклись в кремлевских приемных в надежде если не на пост, то хотя бы на признание, на включение в Президентский совет или в какую-то другую престижную структуру. Может быть, поэтому их обличительный запал вызывал сомнения в искренности даже у сторонников. Как бы то ни было, чеченская бойня заставила некоторых демократов и либералов подтвердить свою гражданскую позицию. Одним из первых это сделал Сергей Ковалев. О своем выходе из президентского совета заявил Отто Лацис. Какое-то время спустя с протестом против войны выступил Егор Гайдар. Но демократам и либералам трудно давался переход в оппозицию к президенту.

      С началом 1995г. в России все чаще стали  задумываться об экономических последствиях чеченской войны. Она уже разрушила все ориентиры бюджета на 1995 г. Месяц войны стоил России 800 млрд. руб. (220 млн. долл.). Каждый день таких операций добавлял к расходам еще 12-14 млрд. руб. Экономисты, принадлежавшие к разным политическим лагерям, сходились в оценке экономических последствий чеченской войны. Вот мнение по этому поводу Гайдара (январь 1995 г.): «Постепенное усиление милитаризации общества. А это значит рост военных расходов. Если это произойдет, можно будет ставить крест на экономической программе правительства. Экономические последствия такого сценария представить несложно: дестабилизация валютного рынка, отказ от свободного валютного курса и конвертируемости валюты, развал системы импортной конкуренции и «надежная защита» отечественного рынка, резкое усиление инфляционных тенденций и восстановление товарного дефицита» Россия на перепутье // Известия. - 1995. - 10 янв. Не стоит думать, что в лагере людей, считавшихся реформаторами, никто не поддержал военную линию президента.

      Любопытной  явилась реакция бывшего министра финансов Бориса Федорова. Оправдывая войну в Чечне, он восклицал: «Если на части территории России не соблюдаются законы, бандиты открыто вооружаются, убивают, то государство обязано это пресечь. При сопротивлении и силой» Федоров Б. Агония власти // Известия. - 1995. - 10 янв. Как, впрочем, Федоров собирался отделить бандитов от законопослушных граждан, было неясно. А вот и совершенно откровенный пассаж по поводу демократов, который демонстрировал стремление Федорова дистанцироваться от них как можно дальше: «Демократы оставили себе гуманизм, а патриотизм, государство, национальные интересы отдают жириновским-баркашовым, а затем чернят тех, кто с ними не согласен. Что предлагается? Уйти из Чечни, брататься с бандитами... Порядок придется наводить» Там же. И он был далеко не одинок в стремлении «навести порядок». Не менее примечательным был ход размышлений одного из лидеров «Яблока» Владимира Лукина, который писал явно с одобрением действий ельцинской команды: «Во время войны в Чечне исполнительная власть показала себе самой и всему обществу, что может действовать самостоятельно, невзирая на давление и вопреки ему». Ну, а этот пассаж просто нельзя не процитировать: «В идеальном плане необходимо будет выбить из головы наших военных абсурдное и опасное представление о неприменении армии во внутренних конфликтах. ...Применение войск внутри страны в крайних случаях, когда возникает угроза государству, является нормой для демократических стран» Лукин В. Последний шанс // Независимая газ. - 1995. - 24 янв.

      Словом, принимая решение ударить по Чечне, Ельцин был отнюдь не одинок. Часть  либералов и демократов пошла  за ним. Между тем на оппозиционном  фланге политической сцены возникло замешательство. С переходом Ельцина  к державно-патриотической риторике российские патриоты почувствовали, что почва уходит у них из-под ног. Бывших непримиримых врагов президента в вопросе о Чечне мало, что с ним разделяло. Барьером между ними теперь оставалась только личная вражда. Возникала парадоксальная ситуация, когда патриоты стали громить президента уже просто за то, что он перехватил то, чем они до сих пор жили и считали как бы своей собственностью. Идеологи национал-патриотического движения однозначно поддержали военные действия в Чечне. Игорь Шафаревич писал: «Основной целью русского народа является сейчас сохранение и восстановление русского государства... Сейчас вопрос о целостности России решается в Чечне. Признав это, мы не идем на соглашение с режимом... Конечно, патриоты испытывают дискомфорт, если они хоть в одном вопросе разделяют позицию Ельцина и Грачева. Но ведь заняв противоположную позицию, мы окажемся в одних рядах с Гайдаром. Подобные соображения вообще мелки сравнительно с вопросом о единстве и существовании России, который решается сейчас в Чечне. И это единство отстаивает там армия» Шафаревич И. Русское государство // Завтра. - 1995. - № 1.. Так что оппозиционеров-патриотов и Ельцина в тот период разделяло немногое. Еще шаг навстречу друг другу - и разделительная линия могла исчезнуть. Националистические группировки различных оттенков, а также фашиствующая группа Александра Баркашова поддержали новое «воплощение» президента. Помимо них он получил поддержку у ЛДПР. Впрочем, Жириновский постоянно поддерживал Ельцина в критические моменты. В результате чеченской войны в России возникла более жесткая поляризация национал-патриотов и либералов, выступавших за сохранение прозападной ориентации. Одновременно произошли перемещения в лагерях сторонников и противников Ельцина. Так, среди новых ельцинских сторонников оказалось немало вчерашних врагов. И напротив, некоторые его недавние соратники оказались в оппозиции к нему. Возникла ситуация, когда на политическом поле Ельцину мало кто угрожал всерьез. Более того, он получил большую свободу рук, чем прежде. Что же касается общественного мнения, настроенного по отношению к президентской политике отрицательно, то все зависело от дальнейшего развития событий. Вполне могло случиться, что переориентация общественного мнения на проблему войны в Чечне была Ельцину даже выгодна, ибо в какой-то мере отвлекала народ от острых социальных проблем. Полную несостоятельность в период чеченской войны продемонстрировал парламент. Несмотря на продолжавшуюся кровавую войну, многие депутаты преспокойно отправились на зимние каникулы, даже не попытавшись повлиять на исполнительную власть. Лишь небольшая группа народных избранников, среди них Ковалев, Шейнис, Пономарев, Борщев, Якунин, проявила мужество и отправилась в Чечню, пытаясь найти пути прекращения насилия. Некоторые из них находились в Грозном в дни новогоднего штурма города и были свидетелями кровавого кошмара. Ельцин в обмен на услужливость спикеров обеих Федерального собрания включил их в состав Совета безопасности, приобщив, таким образом, к высшей касте и возложив на них ответственность за происходящее.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Третий этап войны  в Чечне 

      3.1 Предчувствие третьей  чеченской 

      Третья  чеченская война будет уже  вестись на уничтожение, и к ее началу население России должно быть настроено соответствующим образом. Поэтому, попуская чеченский произвол в России, Москва убивает сразу двух зайцев.

      Начнем  с самого неприятного. Если власть не хочет или почему-то не может защитить свой народ, то в итоге ей придется защищать себя от народа. Таков главный  вывод, который можно сделать  из событий в Кондопоге. До тех пор пока правящая политическая элита не поймет, что для того, чтобы чувствовать себя более или менее спокойно ей необходимо, прежде всего, обеспечить безопасность существования своего собственного населения, до тех пор разговоры о стабильности и тому подобном так и останутся разговорами.

      Это, прежде всего, проблема расстановки  приоритетов. То есть, что важнее для  нынешних российских правителей и от кого они хотят защитить себя и  свою власть. Если их главная задача не разозлить «наших западных друзей», соблюсти «нормы цивилизованного мира», то тогда — нет проблем. Можно и дальше продолжать интеллигентско-либеральные разговоры о мультикультурализме, рассуждать о многонациональном государстве и бороться с «русским фашизмом». Только тогда не надо приходить в ужас от того, что время от времени в разных концах России будут происходить инциденты, подобные случаю в Кодопоге, при том с каждым разом ожесточение сторон будет только нарастать. Мигранты, прежде всего, конечно выходцы с Кавказа, будут все больше наглеть от безнаказанности, а русское население, понимая, что для того, чтобы защитить себя ему не остается ничего иного кроме как «идти в топоры», отбросит последние остатки законопослушности и, не надеясь на коррумпированную местную власть, начнет само регулировать межнациональные отношения. Ведь погром это тоже своего рода способ разрешения конфликтов.

      В Кондопоге возник вакуум власти. Местные  власти были банально куплены чеченцами  и стали обычным обслуживающим  персоналом, действующим по циничному принципу «кто девушку платит, то ее и танцует». Таким образом, реальными хозяевами положения стали кавказцы. Такой поворот не мог, рано или поздно, не вызвать ответной реакции. К чему это привело, хорошо известно: горящая «Чайка» стала наглядной иллюстрацией успехов современной российской миграционной политики.

      Понятно, что Кондопога это модель всей России, может быть, за исключением  двух-трех крупных городов и, в  какой-то степени, Краснодарского Края, где еще в 90-е оплеванный всеми  тогдашний губернатор Кондратенко не стеснялся депортировать потенциально опасных мигрантов. Про него в Москве было тогда сказано немало «добрых слов», однако, учитывая фактически прифронтовой статус региона, федеральные власти вынуждены были мирится с таким «самоуправством». Теперь стало очевидно, что подобные меры необходимы по всей стране и то, что в 90-е годы считалось маргинальными проявлениями «русского имперского шовинизма», должно стать государственной политикой.

      Речь  не идет о массовых депортациях, нужно всего лишь жестко контролировать миграционные потоки и уже существующие диаспоры на местах и вовремя и без лишних разговоров высылать тех, кто не хочет подстраиваться под местные условия. Необходимо понимание того, что по своей доброй воле мигранты не станут соблюдать не ими и не для них придуманные правила поведения. Без жесткого прессинга со стороны властей они будут вести себя так, как им удобно и выгодно, так, как они к этому привыкли.

      Отдельный разговор о чеченцах. Кровью и потом  замиренная (скорее всего, временно) Чечня является одним их главных пропагандистских ресурсов нынешней российской власти. Но, как мне кажется, в Кремле понимают, что, скорее всего третьей чеченской войны не избежать. Рано или поздно вооруженная до зубов самой Москвой, т.н. «чеченская милиция» выйдет из повиновения. Притом произойти это может, в общем-то, в любой момент. Однако сейчас все мысли властей поглощены 2008 годом. Главная задача проскочить весь предвыборный период как можно тише и незаметнее и для России, и для всего мира. Меньше всего в такой ситуации Кремлю нужно обострение ситуации на Кавказе. Поэтому и ублажают Кадырова с его «милиционерами», позволяя ему самые безобразные выходки, вроде заявления о том, что «Чечня способна сама защитить чеченскую диаспору и позаботиться о порядке в Кондпоге». Пусть говорит все, что хочет, только не воюет. Все это понимают, скорее всего, и в Грозном и пользуются для того, чтобы добиться для себя максимальных преференций пока есть такая возможность.

      Но  третья чеченская война будет  уже вестись на уничтожение, и к ее началу население России должно быть настроено соответствующим образом. Поэтому, попуская чеченский произвол в России, Москва убивает сразу двух зайцев. С одной стороны удерживает пока от нового восстания «замиренную» Чечню, а с другой способствует росту античеченских настроений в обществе, подготавливая его к радикальному решению проблемы Северного Кавказа. Кондопога — это, своего рода, «пробный шар», попытка увидеть масштаб и силу народного гнева. Поэтому здесь не только масса негатива и информационный шум от заявлений Кадырова. Здесь есть и очевидный позитив — выводы сделаны и даже результаты есть — чеченцев убрали, а губернатор буквально на глазах осмелел. Если вначале он только и делал, что сотрясал воздух «мультикультурными» терминами, то теперь и он не прочь высказаться в защиту своего народа.

      Все это, конечно, лишь версия. Однако, если она не далека от истины, то после 2008 нас могут ждать удивительные метаморфозы в российской национальной политике.