Особенности бедности и образа жизни в России

       Эти тенденции по-разному проявляли  себя в период экономического роста  и начавшегося экономического кризиса  для отдельных профессиональных групп. Так, если говорить о неквалифицированных рабочих, то они выиграли от благоприятной для России экономической конъюнктуры в период высоких цен на нефть, но экономический кризис очень быстро расставил все по своим местам, и малообеспеченность стала характеризовать большую половину этой группы, хотя риск глубокой депривированности для них сократился (см. рис. 4). В то же время сокращение это было связано прежде всего с общим сокращением численности бедных, и вероятность попасть в число бедных для неквалифицированных рабочих сократилась за последние 6 лет заметно меньше, чем для других групп населения. В итоге доля бедных в этой группе остается в 2,5 раза выше, чем в других социально-профессиональных группах.

       Что же касается пенсионеров, то риск бедности заметно сократился и для них (см. рис. 5), однако для них даже в  большей степени, чем для неквалифицированных рабочих, правильным является вывод об относительном ухудшении их положения на фоне улучшения абсолютных показателей по доле бедных. В итоге, если в 2003 г. доля бедных в составе пенсионеров превышала аналогичный показатель для населения в целом в 1,6 раза, то в 2009 г. она относительно выросла и превышение составило 2,1 раза.

       С другой стороны, выход из бедности означал  для представителей этой группы лишь переход на грань бедности и малообеспеченности (в 3-ю страту). Кроме того, кризис уже ощутимо сказался на ухудшении  соотношения их текущих доходов и нового уровня цен на продукты, лекарства и другие предметы первой необходимости, которое пока не нашло отражения в тех более инерционных показателях, на основе которых рассчитывается индекс уровня жизни.

       Что касается наличия в составе малообеспеченного  населения профессиональных статусов, характерных для среднего класса, а также представителей рабочего класса и рядовых работников торговли и бытового обслуживания, то с ними складывается несколько иная картина. В 2009 г. среди руководителей и специалистов в состав малообеспеченных и бедных попали лишь 25%, причем среди имевших высшее образование, которое обычно подразумевается в западных странах как необходимое условие для занятия соответствующих профессиональных статусов, таковых был 21%. В этом плане картина в 2009 г. выглядела ближе к классическим моделям стратификации, чем в 2003 г., когда 27% малообеспеченных и бедных составляли руководители и специалисты с высшим образованием. Таким образом, можно зафиксировать постепенный выход этой группы россиян из числа малообеспеченных, причем процесс этот уже практически завершился, и те немногие, кто еще находится в составе 3 и 4-й страт - это в основном, как уже отмечалось выше, представители периферийных для специалистов и руководителей статусов. С 5-й стратой картина сложнее, так как в ней на жизненных шансах и уровне жизни представителей характерных для среднего класса профессиональных статусов очень сказываются особенности локальных рынков труда и сектор занятости, причем влияние это зачастую имеет разнонаправленный характер. Так, что ресурс роста российского среднего класса за счет этой группы теоретически еще есть, но очень небольшой, и в 2008 г. - период максимальной численности российского среднего класса, когда он достиг трети всего населения - был почти полностью исчерпан .

       Если  же говорить о рядовых работниках торговли и бытового обслуживания, то картина с ними неоднозначна, поскольку сама по себе эта группа имеет очень пестрый характер - один ее полюс представляет высокообразованных людей, занятых в офисах, построенных по международным стандартам торговых сетей, а другой - уличных торговцев, продавцов в торговых палатках или даже торгующих "с рук". Тем не менее, общий вектор развития ситуации ясен и для них. В их составе за последние 6 лет стало чуть меньше представителей бедных и малообеспеченных, при этом в составе экономически активной части малообеспеченных их доля также имеет тенденцию к незначительному уменьшению.

       Таким образом, малообеспеченные в России в последние предкризисные годы все больше характеризовались именно теми особенностями их состава, которые типичны для состава малообеспеченных слоев населения в развитых странах. Рост же благополучных слоев в России в последние годы шел относительно чаще за счет малообеспеченных, которые в основном работали руководителями разного уровня и специалистами, т.е. нетипичных для них профессиональных статусов. В итоге межслоевой миграции, в ходе которой наименее люмпенизированная часть бывших бедных перешла в состав малообеспеченных, а рост благополучных слоев шел за счет наиболее квалифицированной части бывших малообеспеченных, профиль малообеспеченности изменился и стал больше походить на "классический". В то же время численность малообеспеченных до сих пор остается непомерно большой с точки зрения типичной структуры стран, переходящих от индустриального к позднеиндустриальному этапу развития, что связано с чрезмерной глубиной социальных неравенств в современной России и очень низким уровнем медианных доходов.

       Разразившийся экономический кризис усилил эти  тенденции. В итоге можно констатировать заметные изменения профессиональной структуры малообеспеченных и дальнейшее сокращение среди них доли нехарактерных  для малообеспеченных слоев в  развитых экономиках профессиональных статусов. Интересно, что тенденция эта проявляется в России ярче именно в период ухудшения общей экономической ситуации, когда, видимо, жестче начинают работать законы рыночной экономики, и связь качества человеческого капитала, профессионального статуса, уровня жизни оказывается более жесткой. При всей трагичности с гуманитарной точки зрения последствий кризиса для миллионов людей это, несомненно, позитивная тенденция.

Человеческий  капитал 

       Следует более подробно сказать и об особенностях человеческого капитала различных слоев населения, а также о характерных для них поведенческих паттернах по отношению к нему - ведь именно от этого зависит, насколько высоки шансы нынешних малообеспеченных занять более эффективное рабочее место даже при появлении таковых в российской экономике. Начнем с формального показателя - уровня образования. В благополучных слоях (6 - 10 страты) подавляющее большинство работающих (86%) имеет профессиональное образование минимум второй ступени, в том числе, почти половина - высшее. В 5-й страте их доля меньше (72%), но высшее образование имеют уже около четверти. Схожая картина и у 3 - 4-й страт. У бедных же половина не имеет специального профессионального образования - впрочем, учитывая наиболее характерный для них профессиональный статус (неквалифицированные рабочие), это неудивительно.

       Особо отметим, что доступ к образованию  для представителей разных слоев  в настоящее время не только объективно различен, но и субъективно воспринимается ими как одно из наиболее значимых социальных неравенств: малообеспеченные оценивают свои возможности получить необходимое образование и навыки как плохие примерно вдвое чаще, чем представители благополучных слоев населения. Более того - 1,5 - 2-кратный разрыв сохраняется в каждой из различающихся уровнем своего образования подгрупп этих слоев. Так, среди лиц с высшим образованием по малообеспеченным и благополучным слоям соотношение оценивающих свои возможности в этой области как плохие составляет 23:11, со средним общим образованием - 45:27.

       В итоге совмещения худшего базового образования и отсутствия возможностей по "добору" необходимых знаний после его завершения не только образовательный уровень, но и набор востребованных на рынке труда навыков, характерных для малообеспеченных и благополучных слоев, также оказывается существенно различен: 56% работающих малообеспеченных и лишь 26% таковых из благополучных слоев не умеют пользоваться компьютером, 70 и 38% соответственно - Интернетом. Что же касается владения иностранным языком, то это практически полностью прерогатива благополучных слоев, хотя и в них он является достаточно редким. При этом навыки работы на компьютере уже не рассматриваются как весомое конкурентное преимущество для рынка труда в городах, скорее они воспринимаются здесь как необходимый элемент рабочей силы. А это значит, что отсутствие этого навыка у малообеспеченных может оказаться препятствием для их профессиональной и карьерной мобильности даже в случае улучшения ситуации в экономике.

       На  специфике структурных позиций, занимаемых малообеспеченными в системе производственных и в целом рыночных отношений, сказываются, впрочем, не только особенности человеческого, но и культурного капитала. Его важнейшей характеристикой выступает среда первичной социализации, и прежде всего уровень образования взрослых в семье, где проходила его социализация. Как видно из таблицы 2, для того, чтобы принадлежать сегодня в России к благополучным слоям населения, надо, как правило, быть выходцем из семьи, в которой отец имел образование не низке, чем среднее специальное.

       Если  посмотреть на эту ситуацию с другой стороны, и оценить вероятность попадания в состав различных слоев, то оказывается, что для тех, чей отец имел среднее специальное образование, вероятность попасть в благополучные 6 - 10 страты составляет чуть менее 50%, хотя среди выходцев из семей, где отец имел высшее образование, уже свыше двух третей. В современной России подтверждается концепция П. Бурдье о роли культурного капитала в воспроизводстве классов и закреплении привилегированных классовых позиций в зависимости от наличия именно этого вида капитала. В то же время, наличие достаточно большого числа внеклассовых по своему характеру факторов (место жительства, специфика здоровья, состав домохозяйства и т.д.), оказывающих заметное влияние на уровень жизни человека, приводит к тому, что далеко не все выходцы из образованных семей оказываются в составе благополучных.

       Тем не менее, если рассматривать ситуацию в целом, можно констатировать, что человеческий и культурный капитал малообеспеченных слоев заметно отличается и от ситуации у работающей части бедных, с одной стороны, и от ситуации у благополучных слоев, с другой. Это позволяет представителям последних претендовать на иные по качеству, даже при формальном сходстве профессиональных статусов, рабочие места. При этом специфика локальных рынков труда проявляется прежде всего в том, что миграция для выходцев из групп с разным качеством культурного капитала в более крупные населенные пункты, где есть платежеспособный спрос на человеческий капитал достаточно высокого качества, имеет смысл лишь для тех из них, кто плюс к развитому человеческому (образовательному, квалификационному) обладает также развитым культурным капиталом. Следовательно, учитывая относительно низкие для большинства малообеспеченных показатели культурного капитала, миграция также не является для них эффективным путем выхода из их нынешнего состояния.

Социальный  ресурс 

       Человеческий  и культурный капитал - далеко не единственные виды активов, которые влияют на уровень  благосостояния. Не менее важным их видом является социальный ресурс, т.е. доступ к социальным сетям поддержки и взаимопомощи. Однако, поскольку социальная сеть предполагает взаимность обмена товарами и услугами, то и перспективы участия индивида в социальных сетях прямо зависят от принадлежности человека к определенному социальному слою (см. рис. 6). Не останавливаясь подробнее на этом вопросе, замечу, что в условиях кризиса картина включенности в социальные сети во всех слоях населения пока практически не изменилась. Часть имеющих сбережения россиян одновременно имеет и долги, поэтому сумма подгрупп в каждой из представленных на рисунке групп более 100% При этом специфика малообеспеченных в отношении их социальных сетей заключается в том, что они в массе своей, как и представители, кстати, благополучных слоев, являются в этих сетях активными и полноправными участниками. В то же время, если говорить о механизме функционирования этих сетей, надо подчеркнуть, что в отличие от относительно благополучных слоев, малообеспеченных характеризует отсутствие доступа к наиболее дефицитным и важным формам поддержки со стороны социальных сетей (помощь в трудоустройстве на "хорошую" работу или в получении возможностей дополнительного заработка, содействие в доступе к должностным лицам, от которых зависит решение тех или иных проблем и т.п.). По всем этим видам ресурса показатели по малообеспеченным в 2 - 2,5 раза ниже, чем у благополучных слоев. В итоге, с одной стороны, представители малообеспеченных слоев действительно ощущают повседневную поддержку окружения, а с другой, - этот тип поддержки не может качественно изменить их нынешнего положения, а, следовательно, ресурс их сетей не может рассматриваться как реальный актив, способный оказать значимое воздействие на их положение и перспективы его улучшения.

       Рассмотрим  также компоненты социально-экономического статуса малообеспеченных, связанные  с наличием у них других активов, которые можно было бы реализовать  или использовать на рынках капитала, товаров и услуг. Начнем с финансовых ресурсов. Как видно из данных (см. рис. 7), большинство малообеспеченных практически не имеет сбережений, а также акций или других финансовых инструментов. Лишь 29% в 5-й страте и 16% в 3 - 4-й стратах заявляют о них. Что же касается относительно крупных  сбережений (достаточных, чтобы семья могла прожить на них не менее года и их можно рассматривать в качестве капитала), то они присутствовали в феврале 2009 г. у статистически незначимой доли малообеспеченных (и у 12% представителей благополучных слоев). Таким образом, если на рынок труда малообеспеченные выходят с человеческим капиталом относительно низкого качества, то на рынок финансового капитала им выходить просто не с чем.